товясь взвиться в небо и улететь куда-то очень далеко, как например у той же тещи.
В качестве отопления, для газовой плиты, и нагревательной колонки, использовался сжижений газ, стационарный трехсотлитровый баллон для которого находился чуть в стороне от жилого дома, и заправлялся раз в полгода прямо на месте. Отдельно, на другом конце участка располагался, капитальный гараж на два легковых автомобиля. Свой грузовик, приходилось оставлять на стоянке на окраине города. В гараж можно было попасть со стороны улицы, или же пройдя по неширокой дорожке, проложенной по примыкающему к дому участку. Участок, был отделен от городской улицы сетчатой оградой и живой изгородью из какого-то местного растения похожего на плакучую иву. Живая изгородь оказалась настолько плотно переплетённой, что сквозь нее рассмотреть, что происходит на участке, ли на улице, было практически невозможно. Сам участок хоть и приближался по площади к двадцати соткам, был абсолютно пустым, что было в общем-то вполне объяснимым из-за того, что дом был построен совсем недавно. Впрочем, здесь вполне практиковались огороды или сады, на приусадебных участках, а то с каким вожделением поглядывала на все это супруга, говорило о том, что земля ненадолго окажется не засаженной какими-то растениями. тем более, что у тещи был сад просто на заглядение, и сейчас, когда супруга получила в свои руки собственный приусадедный участок, думаю все будет не хуже. Мое желание относительно участка, состояло в том, что хотелось бы видеть на нем, что-то фруктовое и ягодное, а не обычные декоративные деревья. Как оказалось, жена была полностью с этим согласна.
Золото, привезенное мной из Гвианы, я долго не мог куда-то пристроить. И честно говоря уже отчаялся мыкаться с ним, когда мне посоветовали обратиться к одному из местных ювелиров. Причем совет происходил именно от тещи, не доверять которой причин не находилось. В итоге, я сдал его за чуть больше, чем за половину цены. При этом мне все разложили по полочкам, и получалось, что представитель известного народа, выступающий здесь в качестве ювелира, идет еще мне навстречу, работая чуть ли не в убыток. Впрочем, в противном случае, пришлось бы телепаться с ним еще не один год, и неизвестно сдал бы я его когда-нибудь вообще или нет.
Дело в том, что песок по так называемому «Правилу свободного приноса» можно было сдать только в районе золотодобычи. И опять же появись я там откуда-то со стороны с десятью килограммами золотого песка, сразу же возникли бы вопросы, где я его нашел. Учитывая то, что я ни разу не держал в руках, промывочного лотка, засыпался бы на элементарных вопросах. То есть доказать, что добыл его именно я, у меня бы не получилось. Нашел закопанный кем-то клад? Что ж, такое случается, а не подскажете где именно? Допустим ткнул бы я пальцем на какую-то точку на карте. И вроде бы должно прокатить, но вдруг химический анализ показал, что здесь в районе Аляски или Севера Канады, никогда не было золота с таким химическим составом, точнее с такими примесями как тантал, или серебро, или что-то еще. Могло быть такое? Вполне. Сказать, что притащил его из Французской Гвианы через несколько границ, значило бы заполучить обвинение в контрабанде. Вот и получается, что просто так его пристроить было практически невозможно.
Ювелир же, как и вся его братия, любит работать с неучтенным металлом, который идет вне официального, и значит не может быть обложен налогами. Опять же, по его словам, песок, это далеко не слитки. Только при переплавке можно потерять до двадцати пяти процентов от общей массы. То есть из десяти имеющихся килограмм, остается всего семь с половиной, и это не считая примесей, на которые уходит еще как минимум десять, а то и больше процентов. И наконец, в-третьих, добытое в Гвиане золото имеет в своем составе медь и тантал, что снижает цену еще примерно процентов на десять. В итоге, только из уважения к моей теще, которая когда-то жила в соседнем с ним доме, и можно сказать знала его с самого детства, сошлись на шестидесяти пяти процентах от цены металла на торгах. Правда к этому времени мои мозги были забиты настолько, что я просто не в силах был уточнить текущую цену, и согласился на озвученную. В итоге получил двадцать две с половиной тысячи долларов. Причем долларов Канадских, которые на двадцать процентов дешевле долларов США. Но что-то менять было поздно. Да и в конце концов, я хотя бы получил это, а то честно говоря уже отчаялся вообще что-то с этого поиметь. А такая сумма, вполне прилична по здешним меркам, и прекрасно легла на долгосрочный вклад, предназначенный для получения образования сыну. Увы, здесь не СССР, где высшее образование бесплатно, но с другой стороны все что достается бесплатно никогда особо не ценится.
В Советском Союзе, куда я всегда посматривал со вниманием, все происходило точно также, как и в моей прошлой жизни. В конце восьмидесятых почил Михаил Андреевич Суслов, открыв знаменитую «гонку на лафетах», или как еще говорили — пятилетку пышных похорон. Потом, после нескольких проходных деятелей, ничего не добившихся во время своего правления, к власти пришел Михаил Сергеевич Горбачев, затеявший Перестройку. Одним словом, все шло к тому, что СССР очень скоро развалится и прекратит свое существование.
Мой бизнес основанный на грузоперевозках, уверенно пошел в гору, к середине восьмидесятых на трассах Канады и США раскатывали три моих грузовика, одним из которых управлял лично я. В какой-то момент, подумал о том, что возможно стоит сделать вторую попытку и раскрыть тайну захоронения золота Колчака, подарив его правительству России. Но хорошенько поразмыслив, понял, что это ничего не изменит. Те же Черненко и Андропов, больше боролись за свое здоровье и прожили после смерти Брежнева совсем немного. А Горбачев, фактически развалил страну, о чем во всеуслышание признался двадцать четвертого декабря 1991 года сказав: «Главное дело моей жизни — сбылось, я счастлив!». Слыша все это отдавать ему золото Колчака, я решил, будет кощунством, наверняка он разбазарит его точно так же как и страну. А других кандидатур на горизонте не было.
В первых числах 1991 года, я на удачу набрал номер бывшего тестя. По идее, Валентину Хикматовичу, к этому времени должно быть чуть больше шестидесяти лет, и я надеялся застать его еще живым. Увы, все оказалось совсем не так. Трубку подняла его жена Светлана Аркадьевна. Поздоровавшись, я представился, и мы вполне добродушно пообщались с этой женщиной. Правда она несколько удивилась, узнав, что я теперь живу в Канаде, а не во Франции, но я объяснил ей причину переезда, и она как мне показалось даже позавидовала этому. Во всяком случае, никаких претензий ко мне не предъявлялось, и судя по ее настроению, она даже была в какой-то мере рада моему звонку.
Глава семьи, по ее словам, ушел из жизни пять лет назад. Не выдержало сердце, и в этом большая часть вины, лежит на Ирочке. Разумеется, она назвала дочь полным именем, но я пишу так, как сам привык называть ее. О моем первом звонке и разговоре, состоявшемся почти двадцать лет назад, она была в курсе, и испытывала ко мне в этой связи, благодарность. Как оказалось, никто не стал препятствовать изъятию доверенностей, благодаря которым удалось и воспользоваться оставшимися на сберегательной книжке деньгами, и переписать квартиру и гараж на свое имя, а позже даже продать все это. Провернуть подобную куплю-продажу, в республике можно было без особых проблем и в советские времена. Сын Светланы Аркадьевны, уже полковник, и занимает должность заместителя начальника пожарной охраны города Ташкента. Женат, на чистокровной узбечке и живет в отчем доме. Светлана Аркадьевна, или точнее Саодат-опа, с некоторых пор нянчит двоих внучек близняшек, и просто счастлива такому стечению обстоятельств. Русские имена вышли из моды, из-за чего, пришлось срочно терять паспорт, и переписывать сына с Сергея на Серикбая. Вначале предложил отправить подарок, сказав, что сейчас живу в Канаде и далеко не бедствую. Но «теща» сказала, что не стоит этого делать, тем более, что я фактически не общался с ее сыном, потому являюсь для него как бы посторонним. Да и потом, он несколько зол на меня из-за того, что я сбежал из страны, как раз в тот момент, когда только только он выпустился из училища, и это в какой-то мере отразилось и на нем, и на его карьере, и на всей семье в целом.
Хотел поинтересоваться, как поживает моя бывшая супруга, но единственное что успел услышать, так это слова:
— Извини, мне не хотелось бы об этом говорить.
После чего раздались короткие гудки. Если учитывать ту оговорку, что глава семьи ушел их жизни довольно молодым благодаря дочери, ничего хорошего ожидать не стоило. Нервы она похоже потрепала всем знатно. Впрочем, все это было не особенно мне интересно, спрашивал больше из вежливости. В моей семье, все было нормально, сын уже вырос сейчас учился в средней школе. Дочь, родившаяся на три года позже него, во всем старалась походить на брата, и потому довольно часто к нам приходили с претензиями из-за чьего-то подбитого глаза из-за удара, нанесенного Машенькой. Мэри вполне приличное имя, но так уж повелось что с момента рождения, я звал ее именно Машенькой, а своим поведением, она в какой-то степени, напоминала мне героиню мультика из будущего. Может это и не совсем правильно, но мне всегда нравилось в моих детях то, что они могли постоять за себя, в любых вопросах. С началом каникул, я предложил жене и детям прокатиться в теперь уже Россию, чтобы показать места, где я провел свою юность. Честно говоря, ответ моих близких меня расстроил. С другой стороны, они, наверное, все-таки оказались правы, хотя бы в том, что именно сейчас ехать в Россию, довольно опасно.
Все газеты пестрели заметками о переделе собственности и бандитскими разборками, происходящими там. Телевидение транслировало репортажи об очередных перестрелках в Москве, Питере и других крупных городах России. Вышучивало пьяного президента некогда великой державы, и выдавала кадры 1988 года где он мочится на колесо самолета.