Услышав это, я повернулся к друзьям.
— Ну всё, товарищи. Сейчас будет другой экшен. Готовы? — бросил я, глядя на них с лёгкой улыбкой.
— Спрашиваешь, — отозвался Стёпа, пожимая плечами, а Максим лишь коротко кивнул, сжимая кулаки.
Андрей в это время беседовал с начальником охраны, который, что было уже традиционно в такие моменты, нашим планом был не очень-то и доволен.
Скалы под ногами казались холодными и враждебными, а ветер, дующий по ущелью, приносил запах хвои и едва уловимый аромат дыма. Мы с Андреем лежали на краю утёса, с которого открывался вид на раскинувшийся внизу турецкий лагерь. Разрушения, оставленные взрывом упавшей с бомбардировщика авиабомбы, были хорошо видны: практически посреди лагеря находилась огромная чёрная воронка. Здесь работа одного из моих бесов, умудрившегося захватить вражеского пилота, уже оставила свой след, но, как показал опыт, этого оказалось недостаточно. Генерал, командующий операцией, выжил, и эту досадную оплошность я был намерен исправить в обязательном порядке.
Я переглянулся с Андреем. Его лицо оставалось сосредоточенным, взгляд не отрывался от лагеря. В отличие от нас, их охрана действовала по накатанному сценарию — десятки солдат патрулировали периметр, отслеживая подступы к единственной дороге вниз, а группы из одарённых оборудовали себе небольшие наблюдательные пункты, выставленные на пологих склонах вокруг. Над лагерем поднимался тонкий дымок от костров и повреждённой техники, создавая атмосферу зловещей напряжённости. Впрочем, суеты не было — Рикс докладывал, что турки оперативно подтянули несколько расчётов ПВО к этой базе и сейчас чувствовали себя несколько более спокойно.
«Аластор, что там у нас?» — ментально бросил я демону.
«Работаем, господин. Я думаю, ещё минут пять и всё», — тут же ответил он и умолк.
Кивнув собственным мыслям, я на мгновение перевёл взгляд на Белорецкого.
— По внешнему контуру это место охраняется всего лишь несколькими отрядами. Точнее, их пять, — стал транслировать свежие разведданные я, указывая пальцем на возвышенности вокруг нас. — Здесь, здесь и здесь.
— Думается мне, пока их не уничтожим, план наш претворить в жизнь будет проблемно, — кивнул Андрей, угадывая мои мысли.
— В точку. Два отряда, из тех что побольше, нам придётся взять на себя. С остальными справятся мои бесы. Начинаем?
— Начинаем, — ответил княжич, беззвучно обнажая клинок.
Обменявшись напоследок беглым взглядом, я отдал ментальную команду Кали перенести нас к первому отряду врагов. Одновременно с этим моя рука привычно легла на рукоять клинка, и оружие с лёгким шорохом покинуло ножны. Через мгновение мир вокруг изменился, и я оказался за спинами группы турецких бойцов, расположившихся под скалой.
Эти семеро, казалось, чувствовали себя в безопасности. Они заняли небольшой участок равнины, с которого был удобный обзор ведущей в горы дороги. Их лица были спокойными, движения — расслабленными. Одарённые явно не ожидали, что рядом с ними внезапно может очутиться пара диверсантов.
Андрей материализовался прямо перед ними, его клинок мгновенно отразил слабый проблеск лунного света, прежде чем опустился на первого противника. Тот даже не успел понять, что произошло, прежде чем упал на землю с перерубленным горлом. Я в тот же миг обрушился на врагов с другой стороны, орудуя мечом с молниеносной скоростью. Первый удар пришёлся на затылок ближайшего солдата, затем я развернулся и нанёс боковой удар следующему. Их предсмертные хрипы смешались с глухим звоном оружия, но никто из врагов не успел среагировать.
Кали, выступавшая у нас сегодня на подхвате, словно чёрная тень скользнула между солдатами, вонзая в грудь одного из одарённых артефактный кинжал, тут же прекращая его жизнь. Андрей тем временем притянул к себе сразу двоих врагов, и резкими, точными движениями оборвал их жизни. Один из них, к слову, попытался поднять оружие, но был наглухо заблокирован волей княжича и прожил лишь секундой дольше своего напарника. Последнего я добил, прижав телекинезом к земле и пробив клинком его спину.
Земля под нашими ногами покрылась тёмными пятнами крови.
Всего лишь несколько мгновений — и бой был окончен. Семь тел лежали на земле, а вокруг нас вновь воцарилась тишина. Я выдохнул, оглядывая окружающее пространство. Андрей бросил на меня взгляд, коротко кивнув, и с некоторым переживанием произнёс:
— С этими всё. Демоны там как, справляются?
— Да, — кивнул я. — За них не переживай. На нас ещё один отряд.
Мы переместились ко второй группе примерно через минуту, немного переведя дух и обсудив тактику. Велосипед изобретать не стали — резкое появление, внезапная атака, тот же результат. Эти десять бойцов, засевшие на одном из соседних выступов, оказались немного более подготовленными, но это их не спасло — сопротивляться объединённой телекинетической атаке сразу двух высокоранговых одарённых никто их них не смог. Один, правда, попытался что-то крикнуть, очевидно желая предупредить боевых товарищей о внезапной опасности, но его голос был грубо прерван Риксом, который молниеносно пробил затылок противника своим кинжалом со спины.
Следующие полчаса прошли в размещении наших с Андреем бойцов, которые с нетерпением дожидались в штабе. После зачистки основных точек сопротивления мы смогли безопасно, а главное незаметно для врага, перебросить оставшиеся силы, чтобы подготовиться к следующему этапу операции. Впереди была оккупированная турками база, и уничтожение скопления врага должно стать для нас радостной победой, а для османов — громким сигналом.
Холодный ветер скользил меж острых скал, тучи над ущельем сгущались, перекрывая свет мерцающих звёзд, а внизу, в лагере противника, продолжалась суетливая работа. Я стоял на краю утёса и вглядывался вниз через бинокль, пытаясь уловить изменение обстановки. Мои пальцы, несмотря на тёплые перчатки, понемногу стали ощущать мороз — ночь становилась холоднее.
— Ты начал? — спросил я, не отрывая взгляда от картины внизу.
— Да, — коротко ответил Андрей. Его голос был сосредоточенным, а взгляд также прикован к лагерю.
— Когда они почувствуют? — продолжил я, наблюдая, как один из турецких солдат нервно прохаживается вдоль патрульной линии.
— Уже, — всё так же немногословно ответил княжич.
— А когда поймут? — переспросил я, отрываясь от бинокля и поворачиваясь к нему.
— Трудно сказать. Но думаю, скоро, — на этот раз на лице Андрея проскользнула улыбка, а в глазах сверкнула тень удовлетворения.
Погода в ущелье и так этой ночью была не самой благоприятной — около десяти ниже ноля, а с появлением Белорецкого она и вовсе стала стремительно портиться. Впрочем, таков был план — враг должен прочувствовать все прелести нашего гостеприимства, прежде чем уйти на покой, потому как царь-батюшка завещал заботиться о чувствах ступивших на нашу землю солдат.
С каждым мгновением холод становился ощутимее. Андрей, погружённый в свой процесс, словно вытягивал тепло из воздуха по всей округе, а вместе с ним и улыбки с их наглых рож. Похоже, судьба разбитых парой часов ранее товарищей их особо не трогала. Я невольно передёрнул плечами, чувствуя, как мороз щиплет лицо.
К слову, охрана княжича, привыкшая к таким перепадам температур, всегда была к этому подготовлена — термобельё, утеплённая форма и другие современные решения для борьбы с экстремальными температурами, которые позволяли находиться в компании своего господина в относительно большем комфорте, нежели остальным. А вот мы с моими людьми готовились впопыхах. Что-то, например, дублёнки и шапки-ушанки, мной были припасены уже давно и находились на складе в аномалии, оставалось дело только за доставкой. Остальное, а именно всё то же термобельё, валенки и хорошие перчатки, приходилось добывать по-разному. Часть вещей переместили из Тюмени порталами, кое-что вытащили в городском магазине, здесь же. Правда, пришлось его ограбить — работать в это время суток и при текущем положении дел никто не хотел. Впрочем, «ограбить» — громко сказано: деньги и мой номер для связи мы хозяину всё же оставили.
— Мне бы сигнал какой-то… — произнёс я, возвращая взгляд к биноклю. Костры в лагере становились ярче, но в целом обстановка была по-прежнему спокойной.
— Сигнал, говоришь? — ухмыльнулся Андрей, не отрываясь от своей работы. — Ну-у… как твой младший товарищ в штанах прикажет прятаться — знай, время пришло.
Я опустил взгляд себе между ног, на миг задумавшись над его словами. Такой системы сигналов в бою я ещё, признаться, не встречал. Поймав взгляд Андрея, я заметил, как его губы дрогнули в сдерживаемой усмешке.
— Шутить изволишь, Андрей Евгеньевич, — хохотнул я, отводя взгляд и вновь возвращаясь к биноклю.
Уже через пятнадцать минут в лагере что-то начало меняться. Солдаты, которые ранее казались расслабленными, теперь перемещались быстрее, их движения становились нервными, многие оглядывались по сторонам. Кое-кто доставал из рюкзаков тёплые вещи и укутывался — у остальных, по всей видимости, подобной блажи просто не было.
— Начинается, — отметил я больше себе, чем княжичу.
Через несколько минут лагерь и вовсе ожил. Турки начали стягиваться ближе к центральной точке, пытаясь согреться у костров. Многие разбредались по машинам, заводя технику, другие — по немногочисленным палаткам, внутри которых имелись печки.
Ещё через десять минут влияние Белорецкого на погоду в этом ущелье стало достигать пика. Даже здесь мороз впивался в каждую частицу воздуха, потихоньку пробираясь под одежду. Уверен, что для врагов это ощущалось в разы сильнее.
— Вот тебе и сигнал, — заметил Андрей, опуская руку с биноклем.
— Вижу, — подтвердил я, переводя взгляд на одну из сторожевых вышек. Часовой на ней прыгал на месте, пытаясь согреться, его винтовка покачивалась в руках.
— В целом, это только начало, — продолжил Андрей, его глаза загорелись холодным блеском. — Через час они будут проклинать это место.