Звёздочки впивались в тело, кусали, разрывали, но не убивали демона окончательно. Светлячки плавили плоть, проникали под кожу, жгли изнутри.
Казнь была медленной. Жестокой. Без пощады. Даже по ощущениям наблюдателей, длилась она едва ли не бесконечность. Но хуже всего было, естественно, самому Ваалу — для него каждая секунда страданий казалась вечностью. И вечность эта была невообразимо мучительной.
Тёмный князь стоял неподвижно, наблюдая, как исчезает одна из чумных звёзд, одна из язв этого мира. Его лицо оставалось спокойным.
Он исполнял собственный жестокий приговор.
— У-у-убе-е-й!..
Голос демона надсадно надрывался, каждый слог с невероятным усилием исторгался наружу с отчаянной, звериной мольбой. Он звучал сдавленно, хрипло, будто бы в его глотке уже поселилась смерть, но Черногвардейцев оставался абсолютно равнодушным. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Ни в голосе, ни в осанке — ни малейшего намёка на сочувствие.
— Говорил я Михаилу, что вы, два ублюдка, недостойны жизни и грамма доверия, — процедил князь, будто выплёвывая слова, как яд, скопившийся за годы. Его голос был тяжёлым, насыщенным презрением. А затем он вдруг резко вскинул голову и во всё горло рявкнул: — СТРОИТЬСЯ!
Инфернальный глас, вырвавшийся из его глотки, был настолько мощным, что в тот же миг из окон комнаты повылетали стеклопакеты, будто сдутые взрывом гранаты. Они брызнули наружу с таким звоном, что эхо прокатилось далеко за пределы покоев, оглашая весь этаж. Комната наполнилась дрожью, и даже стены, казалось, на миг сжались, реагируя на магическую силу, разорвавшуюся звуковой волной.
Едва слово было произнесено, как опочивальня Патриарха, утопая в клубах чёрного дыма, стала стремительно наполняться демонами. Рядовые бесы и их командиры заняли почти всё помещение, тогда как Рикс, Аластор и Кали встали отдельной тройкой, немигающими хмурыми взглядами уставившись в сторону поверженных врагов.
— Вот что ждёт тех гнид, которые, немного возвысившись, решили, что теперь умнее всех остальных, — продолжил Алексей, обратившись к толпе. — Гнусная, мучительная, жестокая и неотвратимая смерть.
Искалеченное тело демона всё ещё билось в агонии. Его уродливые руки царапали пол, его ноги… а вот ноги, как и вся нижняя часть тела, отсутствовали. Бордовые светлячки — тёмные капли проклятия с пылающими оранжевыми сердцевинами — безжалостно терзали его. Он корчился, рвал когтями по воздуху, визжал, рычал… Но всё было напрасно. А затем, по команде хозяина, этот рой, словно необоримая воля самой Преисподней, набросился на свою жертву всерьёз. И за несколько мгновений от доставившего немало неприятностей людям этого мира предводителя демонов Ваала не осталось ничего. Ни клочка плоти, ни капли крови. Только пустой исцарапанный паркет и витающий в воздухе запах копоти и серы.
Алексей, внезапно потупив взгляд, почти беззвучно буркнул себе под нос:
— Погоди, герой… — а затем его взгляд метнулся к Патриарху. Лицо князя вновь стало холодным и безэмоциональным. — Теперь твоя очередь, трусливый чёрт. Я уже много раз тебя убивал, Велиар… но сегодня, впервые за вечность мне выпала возможность сделать это окончательно. Прощай, мерзость.
Закончив свою речь, тёмный князь вытянул руку, и в ту же секунду тело Патриарха задрожало, выгибаясь дугой и поднимаясь в воздух. Из его носа, из ушей, изо рта начал изливаться чёрный, как смоль, сгусток. Он завивался в клубы, дёргался, изо всех сил отчаянно цепляясь за ускользающую плоть, но без толку. Сила, охватившая демона, была настолько необоримой и подавляющей, что у него не осталось никаких шансов. Тело Патриарха с треском рухнуло на пол, глухо ударившись головой о паркетный пол.
Тёмное облако зависло в воздухе, подрагивая в пространстве в попытке рвануть с места. Оно закручивалось, пыталось сжаться, убежать, исчезнуть. Но всё было тщетно. Князь смотрел на мечущийся в объятиях его силы сгусток тьмы, и вся воля, вся ненависть концентрировались в одном-единственном намерении.
Глухой гул заполнил комнату. В коридоре послышались звуки лязгающего железа — это охранники, среагировавшие на шум битвы, или, что более вероятно, на выбитые из спальни Патриарха окна, пытались вломиться внутрь. Но барьер, выставленный князем, был непроницаем. Дверь дрожала от ударов, но не поддавалась.
Все демоны в комнате застыли. Ни один не пошевелился, ни один не издал ни звука. Жужжание роя на некоторое время отошло на второй план, но момент их славы уже вновь близился.
Пальцы Алексея слегка дёрнулись. Легкий, почти неуловимый жест — и светлячки послушно сорвались в сторону новой цели.
Визг. Рёв. Взрыв инфернального рокота. Сгусток бестелесного демона метался, теряя форму, крича, рвался из круга, но рой мелких голодных до чужой плоти убийц уже окружил тёмного, и все эти метания были абсолютно бесполезны. Светлячки вгрызались в его туманную плоть, неторопливо смакуя предсмертные страдания твари, незвано прибывшей из Преисподней в этот мир.
Алексей стоял неподвижно. Лицо его не выражало ничего, кроме сосредоточенности.
Наконец, незавидная судьба постигла и Велиара. Сгустки силы сожрали всего демона без остатка и растворились в воздухе. На месте тёмного тумана осталась лишь зияющая пустота. Только запах серы и задумчивые взгляды бесов напоминали о случившейся казни.
Тело Патриарха, теперь уже пустое, лишённое демона — вновь взмыло в воздух. Оно зависло над полом, подрагивая, словно что-то удерживало его за корпус. Алексей с презрением во взгляде оглядел его с ног до головы и, недовольно сплюнув, бросил:
— Убийство этого ублюдка станет актом милосердия, что мне обычно не свойственно.
Практически незаметное движение пальцев — и голова Патриарха медленно отделилась от туловища. Брызнувшая повсюду кровь ничуть не смутила присутствующих, как и упавшее к ногам Алексея обезглавленное тело некогда влиятельного одарённого, вопреки своей вере и сану решившегося на сделку с демоном.
— Резвитесь, — махнул рукой Черногвардейцев и, улыбнувшись кровожадной улыбкой, поудобнее перехватил свой клинок. — Я тоже намерен отдохнуть.
Мгновение спустя помещение снова наполнилось движением. Демоны, будто сдерживаемые до этого невидимой уздой, поочерёдно стали покидать комнату, чтобы уже через десяток секунд обрушиться беспощадной тёмной волной на защищавших эту крепость людей.
Черногвардейцев же, машинально поправив меч в руке, вдруг чуть прикрыл глаза, словно наконец позволил себе расслабиться на долю мгновения. Лужа крови и плоть, слипшиеся в багровую массу на полу, красноречиво подчёркивали, что пощада в этом месте сегодня не ждёт ни живых, ни мёртвых.
— Ваша Милость! Ваша Милость! — пронзительный и взволнованный голос доносился с конца коридора.
Одетый в офицерскую форму мужчина почти бежал, нарушая уставной шаг, что уже само по себе свидетельствовало о высокой срочности происходящего. Его лицо пылало тревогой, а губы судорожно шевелились, будто он репетировал речь на ходу.
— Срочный доклад!
Герцог Ратленд замедлил ход и остановился у массивного витражного окна, сквозь которое тускло пробивался дневной свет, приглушённый серым небом. Его руки были сложены за спиной, а взгляд — холоден, как лёд. Он прикрыл глаза на долю секунды, сжав губы в тонкую линию, словно пытаясь удержать внутри глухую ярость, не давая ей прорваться наружу. Количество плохих новостей за последние сутки уже и так переваливало критическую отметку, но всё-таки Ратленд предпочитал иметь все актуальные данные, прежде чем оказаться на приёме у короля.
— Слушаю, — глухо произнёс герцог, обернувшись на звавший его голос.
Офицер, перехватив папку с донесениями, бросил короткий взгляд в лицо аристократа и замешкался. Нахмурившись, он перетоптался на месте, но прежде чем собеседник успел его гневно поторопить, подошедший всё же озвучил с чем прибыл:
— Прямо сейчас горят две наши субмарины в порту Клайд. Визуально повреждения серьёзные, пламя уже добралось до кормового отсека на одной из лодок. Пожарные подразделения на месте, но боюсь, они не справятся с таким возгоранием. В том, что это диверсия, нет никаких сомнений.
Молчание Ратленда было тяжелее слов. Он сглотнул, скривив губы, и отвернулся в сторону, метнув раздраженный взгляд сквозь окно вдаль, где за пеленой дождя скрывались очертания далёких зданий. Пауза затянулась. Офицер уже стал сожалеть, что не начал с чего-то меньшего, но прежде чем он решился продолжить, герцог снова повернулся к нему:
— На этом всё?
— Нет, сэр, — с глубоким сожалением в голосе ответил офицер, будто в происходящем есть часть его вины. — Ещё несколько мелких поджогов: на складах в Нортгемптоне и Дувре — там, вероятно, справятся быстро. Но есть и более тревожное: ракетный склад в Уэлфорде. Урон серьёзный. По последним данным, один из ангаров уже полностью уничтожен, и прогнозы по второму крайне неблагоприятны. Район оцеплен, ведётся эвакуация гражданского населения из прилегающих земель. Угроза довольно высокая.
Герцог прикрыл глаза. Его веки дрогнули, словно он боролся с желанием выругаться. Плечи остались выпрямленными, но по мимике стало понятно — это не просто раздражение. Это самый настоящий гнев.
— Теперь всё? — вопрос прозвучал спокойно, но в нём был холод, от которого у неподготовленного человека могло свести скулы.
— Да, сэр, на этом всё, — полковник приложил руку к виску и отступил на полшага.
Коротко кивнув, Ратленд выдохнул и, развернувшись на месте, направился в сторону тронного зала. Его чёрные сапоги глухо стучали по мраморному полу коридора. Он миновал несколько портретов в золочёных рамах, изображающих славных лордов прежних эпох, и подошёл к массивным дверям, увенчанным гербом Британской Империи.
Герб представлял собой щит, разделённый на четыре части, в которых угадывались изображения льва, гарпии, лилии и короны. Он был вырезан из золота, покрыт эмалью и излучал мягкое сияние даже в приглушённом свете коридора. Над щитом главенствовали рыцарский шлем и королевский венец. Символ державы, которая ещё совсем недавно наивно считала себя неуязвимой.