— Гляди, чё покажу.
Я нахмурился, опасливо оглядываясь по сторонам. Запах обмана витал в воздухе, будто навозная вонь за несколько километров перед птицефермой. Но ничего не происходило. До той секунды, пока картинка перед моими глазами неожиданно не изменилась.
В следующую секунду я практически наяву увидел сцену, где я же сам бьюсь со Светлицким. Это казалось чем-то средним между виденьем своими глазами и просмотром фильма в кинотеатре: изображение было полупрозрачным, но до дрожи реальным. Тело, конечно, меня не слушалось. Но зрелище было настолько притягательным и увлекательным, что в какой-то момент я даже перестал пытаться вернуть себе контроль — это был тот редкий случай, когда хотелось наоборот помочь ему довершить начатое. Тем более, что сил на возврат тела у меня, к сожалению, явно не хватало.
— Погоди, герой… — донеслось от демона, когда я в порыве чувств потянулся даром, чтобы сжечь всех в той комнате.
Сцена в итоге закончилась кровавой смертью мерзкого Патриарха и окончательным уничтожением двух бесов. Один из них находился в самом Светлицком, звали его Велиар, а второго я знал ранее — это был Ваал. Теперь все они мертвы. Я видел их конец собственными глазами. Демон убил их моей же техникой со светлячками, и с явным удовольствием. Презирал их?
Это было удивительно, но архидемон, назвавшийся мне именем Самаэль, даже снизошёл до кое-каких объяснений. Как оказалось, Патриарх и Велиар вступили в добровольный союз! То есть, это был не принудительный захват тела одарённого демоном, не стандартная одержимость, а именно что сознательное согласие Светлицкого на такого рода симбиоз. Он пустил в себя тьму. Не как жертва, а как компаньон.
Сказать, что я удивился — значит ничего не сказать. Меня, мягко говоря, это потрясло. Учитывая церковный сан Вильгельма и ненависть светлых не только к бесам, но и вообще ко всем тёмным, в том числе к супрессорам, эта новость звучала как сущий бред. Но, несмотря на абсурдность, она объясняла многое. Именно эта деталь, по словам Самаэля, давала ключ к пониманию той чудовищной силы, которой обладал Патриарх. Берёшь сильного демона, впускаешь его в тело сильного одарённого, заручившись его одобрением, и вуаля — получившаяся тварь будет не только невероятно сильна, но и почти бессмертна.
Этим же самым мой собеседник объяснял не менее, а правильнее сказать — ещё более запредельную силу моего нынешнего тела, которое примерил не какой-то там жалкий бес, к слову, когда-то предавший мой род, а самый настоящий архидемон. В их иерархии эта тварь была совсем другого калибра, и судя по тому, как Самаэль легко и непринуждённо расправлялся с врагами в тот самый день, титул Верховного гада в своём мире он носил не напрасно. Жаль, что мне от этого было отнюдь не легче.
Демон в моём теле превращался в настоящую машину смерти и ужаса, несущую смерть всем, кто опрометчиво стоял на пути. Ублюдок был способен одновременно сражаться здесь со мной и с сильными врагами там, в реальном мире. Осознание этого факта не могло не вводить меня в уныние, от которого, порой, было очень трудно просто взять и отмахнуться.
Правда, есть одна тонкость. В отличие от Светлицкого, я-то никакого согласия на союз не давал. Ни прямого, ни косвенного. Но тёмный быстро расставил все точки над «и», обернув мой протест в насмешку.
— Ты дал согласие на это, когда надел кольцо, — прозвучало в моей голове.
Без напряжения, почти буднично. Но эти слова будто плетью ударили по мозгу. Я тогда стоял, ошарашенный, глядя перед собой в пустоту, и не сразу понял, что он имел в виду.
В тот момент мне почудилось, что пелена вражды между нами начала спадать. Казалось, что вот она — прекрасная возможность договориться, найти точки соприкосновения. Быть может, даже понять друг друга, пусть через боль, через кровь, через взаимную ненависть. У меня даже зародилась глупая, наивная мысль: возможно, архидемона можно приручить или хотя бы заручиться его поддержкой в каких-то ситуациях… Ведь по его же словам, у них с моим отцом было какое-то соглашение? Возможно, он поймёт мою мотивацию, мою цель, мой путь?
Но нет. Этот ублюдок считал иначе. Он просто выжидал. И когда я, ослабив бдительность, формулировал очередной вопрос про Ваала и Велиара, которые, как оказалось, в прошлом служили моему роду и, судя по всему, его предали, став ещё одним винтиком, приведшим к геноциду Черногвардейцевых — он воспользовался моментом. Подло. Грязно. Как и подобает существу, которое называет себя архидемоном.
Я даже не успел понять, что произошло. В голове всё смешалось. Речь прервалась на полуслове. Пустота. Тьма. Взрыв боли.
Помню, рану я тогда получил серьёзную и был вынужден следующие несколько часов из последних сил отбиваться, а порой даже откровенно убегать от громадной трёхметровой твари, чтобы просто выжить. Каким-то чудом, но выкарабкался. К слову, именно тогда полученный урок — ни при каких обстоятельствах не доверять тёмному — не раз спасал меня в будущем. Он врезался в сознание, как раскалённое клеймо: даже самый мирный миг с демоном — это всегда затишье перед бурей. Жесты дружелюбия, даже если казались искренним душевным порывом, всегда являлись ловушкой.
Временные перемирия у нас после этого периодически ещё не раз случались: я видел совет в императорском дворце, на который заявился демон в моём теле. Он вальяжно прошёлся по залу, как будто всегда был его частью, и, ничуть не переживая о том, как это выглядит, поставил голову Патриарха на стол прямо перед Романовым. Следом обвёл всех таким хищным, леденящим душу взглядом, что даже у некоторых генералов дрогнули пальцы. Он говорил уверенно, чётко, с той же интонацией, что и я — и это порой очень пугало. Слова, мимика, манеры… Внутри этого театра я был всего лишь зрителем, закованным в цепи.
Я видел и его «командировки» на Британские острова, где он, не особо утруждаясь соблюдением этики, но заботливо соблюдая конспирацию, отводил свою тёмную душу, купаясь в крови англичан. Десятки диверсий, проведённых в одиночку или вместе с Наумовым, оборачивались для Соединённого Королевства порой серьёзными катастрофами. Горели склады, пропадали офицеры, взрывались лаборатории. И всё это перед моими глазами. Признаюсь, у него было чему поучиться…
Также я с удивлением наблюдал и за действиями Самаэля в моём княжестве. Он не просто не игнорировал Темногорск — он оберегал его. Это была ещё одна удивительная его черта — архидемон очень ревностно относился к проблемам на землях княжества и, как я понял, много времени уделял работе по восстановлению города, его инфраструктуры, промышленности и даже нашей армии.
Верхней точкой когнитивного диссонанса, возникающего в моей голове, стало спасение детей. Более полутора тысяч одарённых учеников, которых Пожарские внаглую увезли из Темногорска, были, едва он узнал о проблеме, в кратчайшие сроки возвращены в свои семьи.
К моему стыду, я только здесь узнал о том факте, что мои враги, покидая город, увезли огромное количество одарённых детей на свои земли. Впервые за долгое время я действительно не знал, что чувствовать. Благодарность? Смущение? Страх? Это было слишком… слишком благородно для того, кого я привык считать исчадием ада. Когда Самаэль их всех вернул в Темногорск, я просто потерял дар речи.
Нет, ублюдком, конечно, от этого он быть не переставал. Я не обманывался. Особенно ярко эта двойственность проявлялась в его повседневном поведении. Он также продолжал с удовольствием шляться по самым последним заведениям столицы, нередко провоцируя кулачные драки с простолюдинами, а также участвуя в шумных вечеринках, не брезгуя самым дешёвым пойлом и доступными женщинами.
Впрочем, если бы такими женщинами демон ограничивался, я был бы даже рад… Но нет. Этот урод, пользуясь моим титулом и тем, что десятки молодых незамужних аристократок по своей глупости и наивности мечтают стать моей возлюбленной, перетаскал по кабинетам университета столько девиц… что я и со счёта сбился. Особое удовольствие ему доставляло делать это каждый раз в новом кабинете или аудитории, а ещё на кафедре у какого-нибудь неприятного на его взгляд профессора или даже в кабинете ректора ВУЗа. Ах да, демон и на занятия в университет вроде как ходил.
Откуда я всё это знаю? Тоже, к сожалению, видел. Правда, в этих случаях — уже не по воле архидемона. Выяснилось, что в пиковые моменты своего удовольствия, особенно в момент оргазма, Самаэль на несколько секунд терял контроль, и ко мне возвращалось «зрение».
Это были всё те же наблюдения из первых рядов кинотеатра. Первое время я, конечно, шокировано глазел на всё это безумие, не представляя, что буду делать, если когда-нибудь всё же смогу вернуть себе власть над собственным телом. Перед глазами мелькали лица, тела, обстановка — декорации всегда были новыми, но суть происходящего оставалась прежней: демон развлекался, предаваясь самым низменным страстям, с очередной девушкой, которая попадала в плен его чар. Хотя, справедливости ради, стоило заметить, что никакими сверхъестественными силами на этом фронте он не обладал.
У меня же в голове в эти моменты первое время рисовалась картина бесконечных проблем и дуэлей с их братьями и отцами. Правда, в реальности всё оказывалось намного проще — вся происходящая грязь всегда оставалась между двумя людьми, и никто за всё прошедшее время с претензией к демону обратиться не посмел.
Впрочем, мне, конечно же, от этого отнюдь легче не становилось. Да, разумом я понимал: здесь не может быть моей вины. Но всё-таки это было моё тело. Моё лицо. Мои руки. Моё имя, которым он прикрывался.
Однако, если быть откровенным, всё это было неважным и даже глупым. Потому как в действительности у меня были намного более серьёзные проблемы. И самая главная из них — перспектива навечно остаться в кольце, подарив этому ублюдку своё тело.
Но, как ни странно, именно эти его «моменты слабости» и дали мне шанс. Я начал пользоваться ими. Поначалу инстинктивно, а потом — осознанно. С каждым новым возвращением «зрения» я всё точнее определял тот самый миг, когда демон оказывался в самом уязвимом состоянии. Это происходило порой по три раза на дню. Исполинский монстр вдруг замирал прямо посреди боя, чуть расставив ноги, и несколько секунд характерно дёргал бёдрами в воздухе, закатывая глаза от удовольствия и забывая о мире вокруг.