Дальнейший диалог и неожиданное признание Самаэля заставили меня замолчать, внимательно прислушиваясь к каждому слову. А затем произошло то, что вынудило меня с новой силой и рвением заметаться по пространству. Сквозь леденящую пустоту, прорезался её голос. Тихий. Но для меня — оглушительный.
— Лёша, помоги мне…
Я не кричал. Я не звал. Я не ругался. Я просто безудержно рванулся вперёд, в попытках разбиться о стенки сосуда, в котором, казалось, сейчас находился. Стремительно и отчаянно метался из стороны в сторону внутри этой абстрактной черноты, не зная ни направления, ни цели. Бесконечно ускоряясь, разрывая окружающее пространство, только бы прорваться. Только бы достучаться. Только бы…
— Хватит. Сядь спокойно, — внезапно раздалось в голове. Голос был низкий, хрипловатый, гортанный.
И в следующую секунду меня вновь выбросило из этой кромешной темноты на пляж. Без предупреждения. Без перехода. Без возможности зацепиться и удержаться в новом слое открывшегося для меня подпространства.
Точнее, на этот раз я ощутил себя уже на скале, на самой её вершине. Той самой, с которой я часто наблюдал закаты и слушал, как море убаюкивает берег. Воздух был тёплый, морской, насыщенный солью и светом уходящего дня. Шум волн снизу. Лёгкий ветер, играющий с прядями волос. Всё знакомо. Всё так до боли знакомо и… приятно… Но, чёрт подери, как же не вовремя!
Я уже было думал как поскорее спуститься вниз и вновь нырнуть в воду, как вдруг отметил сосредоточенную рожу усевшегося сбоку Самаэля, который даже так был более чем на две головы выше меня. Он находился на критически близком расстоянии, что тут же заставило меня вмиг напрячься.
Демон пялился в горизонт, казалось, не обращая на меня никакого внимания. Его громадная фигура, сидящая на самом краю скалы, сливалась с пейзажем так органично, что если бы не два закрученных рога, отбрасывающих странную тень в оранжевом свете заката, можно было бы принять его за часть ландшафта. Сам бес будто пребывал в каком-то медитативном трансе, но я хорошо знал, что стоит мне расслабиться, как эта каменная маска превратится в оскал и последует атака. Воспринимать его молчание как отсутствие интереса — очень большая глупость. Верить этому ублюдку я был отучен давно.
Поэтому в следующую же секунду, не раздумывая, я быстро разорвал непривычно короткую дистанцию между нами, отступив на несколько метров и выбирая точку, откуда можно было держать рогатого гиганта в поле зрения.
— Не кипишуй, молодчик. У нас сегодня сеанс. Присаживайся, — кивнув перед собой, лениво бросил Самаэль.
— Сам здесь и сиди. Я хочу им помочь, — ответил я через плечо и шагнул к краю утёса, намереваясь спуститься вниз, чтобы вновь прыгнуть в воду. Но тихий, небрежно брошенный комментарий демона заставил меня остановиться.
— Как хочешь. Мешать твоим попыткам не буду. Но имей в виду, что тебя опять выбросит назад. И ты так всё шоу пропустишь. А там смотри как интересно, — в его голосе прозвучало нечто сродни скучающему веселью. Он даже не обернулся, будто знал, что я всё равно посмотрю.
Я помедлил, а затем, спешно поразмыслив, всё же развернулся и взглянул в сторону отображаемой прямо в воздухе «картинки», и тут же без труда узнал свой кабинет в моей резиденции в Темногорске. В который нынче набилась уйма народу: и Белорецкие, двое сразу, и мои родственники по матери — Меншиковы, так же отец и сын, и даже сам цесаревич, который вдруг изволил лично прибыть в моё княжество. Все они с серьёзными лицами сидели в помещении и вели диалог именно с Самаэлем — да, после его собственного признания, никто из присутствующих уже и не сомневался в том, с кем они имеют дело. И меня это не могло не радовать.
— Ну всё, кретин рогатый, сейчас тебе усы к жопе-то пришьют, — пробормотал я, бросив взгляд в сторону сидящего сбоку исполина. В голове зрела уверенность, что в уж битве с таким количеством сильных одарённых демону точно не справиться. Хотя… Да ну, нет.
Но Самаэль лишь ухмыльнулся.
— Не обольщайся, — произнёс он, не отводя взгляда от «экрана». Улыбка его была мягкой, почти добродушной — и от этого особенно пугающей.
Я тем временем сконцентрировал своё внимание на сестре. Святогора, Максима и Степана видно не было — судя по всему, они находились за спиной. Виктория выглядела явно не лучшим образом. Бледная, поникшая, немного схуднувшая. А ещё, явно недовольная собой — я хорошо знал этот взгляд, эту чуть прикушенную нижнюю губу и напряжённую складку между бровей. Так она обычно выглядела, когда у неё что-то не получалось. Вот как сейчас.
Я видел, как её глаза блестели, как подбородок едва заметно дрожал. Она пыталась удержать себя в рамках, но то, что происходило перед ней, рвало ей душу на части. В этот миг я ощутил, как во мне что-то сжалось… Слабость. Уязвимость. Желание защитить. Чувство вины.
Как она там без меня всё это время?.. Кто о ней заботился? Кто был рядом в те минуты, когда она нуждалась в поддержке?.. Впрочем, потерял я не только сестру. Демон часто подначивал меня тем, как часто названивают мне друзья, дядя и Алиса. Я много кого оставил.
Тем временем, сцена перед моими глазами не могла не интриговать и не завлекать, отвлекая от грустных мыслей и наделяя внезапной надеждой — всё-таки там сейчас решалась фактически моя судьба…
Демон в эти минуты не просто успешно держал оборону — он провоцировал. Самаэль вёл диалог, как мастер шахматной партии, искусно подталкивая каждого к своим собственным границам. Особенно досталось цесаревичу — Глебу Романову. На его лице попеременно сменялись уверенность, раздражение, затем — тень сомнения. На одном из моментов их беседы стало немного неприятно — судя по складывающемуся разговору, выяснилось, что император отдал своему сыну вполне однозначный приказ: если обряд экзорцизма не увенчается успехом, моё тело должно быть уничтожено вместе с демоном.
Впрочем, положа руку на сердце, их можно было понять — тварь внутри меня была не только невероятно сильна, но и неподконтрольна. А это опасно. Хаотичная энергия демона и врождённое презрение к общепринятым правилам были сродни бомбе замедленного действия. Не знаешь где и как рванёт. Да, я на их месте, вполне вероятно, пришёл бы к аналогичному решению. Возможно, именно поэтому меня и не охватила ярость от такого зрелища. Но это не значило, что мне было всё равно.
Тем не менее, не все оказались солидарны с принцем по этому вопросу. Точнее, не считая Меншиковых, больше никто — Самаэль умело вбил клин между высокородными одарёнными, словно чувствовал, как работать с их страхами и сомнениями. Демон, как прирождённый политик и даже психолог, легко расколол собравшихся в моей резиденции людей на два лагеря. С одной стороны — Романов и Меншиковы, готовые идти на радикальные меры. С другой — все остальные, те, кто видел во мне не просто носителя угрозы, а и близкого человека. Правда, в этом случае удивило решение Белорецкого — хоть нас и связывает общее прошлое, но мы ведь всё-таки не родня.
Вот тут-то я и занервничал. Внутренне. Если у объединённого отряда такого ранга одарённых было больше шансов на уверенную победу, чем на поражение, то с цесаревичем и Меншиковыми он, боюсь, справиться всё-таки сможет. Особенно эти мысли укреплялись от воспоминаний как легко он одолел Патриарха Светлицкого…
В целом, именно это, собственно, в итоге и произошло. Боя, правда, серьёзного не случилось, но все, кто наблюдал за произошедшим, прекрасно всё поняли — по отдельности даже дергаться против Самаэля нет смысла. Он продемонстрировал колоссальное превосходство над Романовым в три коротких движения и, не пытаясь развивать успех, под в большинстве своём ошалелые взгляды присутствующих, спокойно занял место во главе стола. Жертва теперь даже номинально перестала быть жертвой.
Но дальше… то, что было дальше, стало для меня ещё удивительнее.
— Ты не ослышался. Я намереваюсь вернуть тебе тело, Алексей, — произнёс Самаэль, повернув свою огромную рогатую рожу в мою сторону.
Я резко повернул голову, впившись в него взглядом. Его лицо было спокойным, даже чуть усталым, будто речь шла о погоде или выборе напитка. Ни ухмылки, ни злорадства. Ничего. Просто факт.
Естественно, в слова этого коварного существа я не верил от слова «совсем». За время своего здесь пребывания, гнусный демон обманывал меня по поводу и без. Лгал, играя интонацией, уводил в сторону, как опытный шулер, менял правила на ходу. Спасало меня из раза в раз только то, что я всегда был начеку. Улыбался, кивал головой, делал вид, что ведусь на его уловки, но в уме держал одно: этот рогатый ублюдок всё время норовит меня обхитрить и лишить жизни, и доверять ему — последнее, глупое и крайне бесперспективное дело.
Так случилось и в этот раз: я молча уставился перед собой, никак не отвечая на слова Самаэля и продолжая безэмоционально наблюдать за происходящим в своём кабинете. Особенно было любопытно смотреть за короткой схваткой между собой и цесаревичем. Ох и злой же он, наверное, теперь…
Что же касалось тех условий, на которые подписывал демон аристократов, то сначала, конечно, мне хотелось им чуть ли не кричать: «Не верьте ему! Он вас обманет!», но затем, наблюдая, как тёмный на этих переговорах раз за разом продавливает свои требования, так-то очень выгодные моему княжеству, я невольно стал сомневаться. Причём договорённость была весьма однозначной: все плюшки только в обмен на меня, как бы это странно ни звучало. Если он не возвратит мне тело, то ничего и не получит. Но если возвратит… то выходит, что получу всё это уже я.
Где здесь подвох? В чём замысел? Почему сильный архидемон, который ещё недавно, казалось, наслаждался своей властью, вдруг решил уйти? Что он задумал? Или, может, это часть очередного хитрого плана — под видом великодушного жеста выстроить себе пьедестал для чего-то большего?
Я не знал. И именно это неведение злило меня пуще всего.
Мелькнула мысль, что он просто тянет время, чтобы потом легко сбежать. Но я быстро понял, что это точно не так — демон, как и сказал Евгений Константинович, действительно мог покинуть этот кабинет чуть ли не с самого момента появления в этом месте. Фокусов для подобных трюков у меня и самого в рукаве имелось более чем достаточно, а у рогатого и подавно.