— Вот это уж точно не имеет никакого отношения к делу, — заявил Шапошников.
— Так уж и не имеет? — хмыкнул Быков, который говорил куда меньше своего бывшего подчиненного, зато соображал явно не хуже. — Два умных, уважаемых человека, два бизнесмена и старых друга затевают совместное предприятие — не только заведомо убыточное, но еще и связанное со смертельным риском. Вопрос «зачем?» напрашивается сам собой, а нежелание на него отвечать опять наводит на неприятную мысль, что нас пытаются использовать втемную, чтобы нашими руками провернуть какую-то дурно пахнущую махинацию. Может, вы с Расуловым вдвоем придумали всю эту историю только затем, чтобы мы с ребятами поголовно вырезали всех его кровников? А он сейчас сидит в каком-нибудь укромном пятизвездочном местечке, хлещет коньяк «экстра олд» и хихикает в ладошку…
— А я тебя предупреждал, — сказал генерал Логинов заметно помрачневшему Шапошникову. — Им палец в рот не клади! Зато, если возьмутся помочь, помогут обязательно.
— Ч-черт, — беспомощно выругался тот. — Вот не было печали! Ладно, господа, вы сами напросились. Имейте в виду, обладание такой информацией может быть очень вредно для здоровья.
— Переживем, не впервой, — за всех ответил Быков.
— Ну, тогда скажем так: это не мой проект. И, уж конечно, не Магомеда. Расулов, как вы очень правильно заметили, — Шапошников отвесил короткий иронический полупоклон в сторону Жука, — обеспечивал поддержку на месте. А я — всего-навсего что-то вроде лица рекламной кампании, ответственный за проведение пиар-акции…
— Зицпредседатель Фукс, — ввернул Жук.
— Почти, — кивнул Шапошников. — Кому и зачем понадобилось демонстрировать мировому сообществу, что на Северном Кавказе все спокойно — настолько спокойно, что даже такой человек, как Игорь Шапошников, не побоялся инвестировать солидные деньги в местную экономику, — сообразите сами. И несложно догадаться о том, о чем рассказывать я не собираюсь — кто, где и каким способом возместит мне неизбежные убытки.
— Да, таких способов миллион, — согласился Жук. — Налоговые льготы, преференции, подряды, выигранные тендеры…
— Я этого не говорил, — напомнил Шапошников. — Но теперь вы понимаете, что я очутился между молотом и наковальней. Речь идет не о судьбе моего бизнеса и не о моей собственной судьбе… хотя, как вы понимаете, мне вовсе не улыбается в одно прекрасное утро проснуться без головы. Все нужно сделать как можно быстрее и тише…
— Один момент, — остановил его Быков. — Вот вы все повторяете: быстрее, тише… Ну, что быстрее — тут я с вами целиком и полностью согласен, плен — не сахар, особенно у земляков вашего приятеля. Но насчет тишины — этого я, извините, не понимаю. Если цель похитителей — сорвать вашу затею со строительством и в конечном итоге поднять Дагестан против России, они не сегодня завтра сами предадут информацию о похищении огласке. Нынче с этим просто, даже письмо в редакцию отправлять не надо: выложил все, что считаешь нужным, в Интернет, и дело в шляпе. И потом, я ни за что не поверю, что друзья и близкие Расулова до сих пор его не хватились. Человек уехал из Махачкалы в Москву — на машине, в плохую погоду, по дороге, на которой до сих пор пошаливает недобитая братва. И целые сутки не выходит на связь — и сам не звонит, и на звонки из дома не отвечает. Кем надо быть, чтобы при этом считать, что с ним все в порядке?
— Согласен, — сказал Шапошников. Он выглядел раздраженным — видимо, давно отвык, чтобы ему перечили люди, чьи имена не значатся ни в списках депутатов Государственной думы, ни в штатном расписании кремлевской администрации, ни в рейтингах журнала «Форбс». — Похитители, если это и впрямь было похищение, пока молчат, но это вряд ли продлится долго. А родные и близкие Расулова хватились его еще вчера. Вечером я имел крайне неприятный телефонный разговор с его старшим сыном, который в отсутствие отца выполняет функции главы семьи. Я клятвенно пообещал, что найду Магомеда и тех, кто посмел поднять на него руку, — фактически, взял на себя ответственность за исход дела, каким бы он ни был. Поэтому в секрете надо постараться удержать не сам факт исчезновения Душмана, а состав и планы вашей группы. Похитители, разумеется, предполагают, что я постараюсь выйти на его след. Не сомневаюсь, что все действия, предпринимаемые моей службой безопасности, тщательно отслеживаются, все мои контакты проверяются…
— Это в том случае, если его похитили серьезные люди, — заметил генерал Логинов. — Но это ведь могли быть и обычные бандиты, промышляющие разбоем на большой дороге.
— С ним была вооруженная охрана, — напомнил Шапошников. — Случайным налетчикам Магомед был не по зубам. А спланировать и организовать акцию такого масштаба могли только очень осведомленные люди, или, как ты изволил выразиться, серьезные. Впрочем, версию бандитского налета сбрасывать со счетов нельзя. Боюсь, если она верна, Душмана уже нет в живых. В противном случае за него давно потребовали бы выкуп.
— Ладно. — Быков несильно прихлопнул ладонью по скатерти. — Это уже пустая болтовня, а на нее у нас действительно нет времени. Гадать бесполезно, ждать опасно — надо действовать. Я согласен, начинать следует с Дагестана.
— Ну, слава богу! — язвительно обрадовался Шапошников. — Хоть в чем-то вы со мной согласились… Машина вас устраивает?
— Отличная машина, — сказал Быков. — Правда, слишком приметная, но в вашем гараже, как я понимаю, неприметного транспорта нет.
— Правильно понимаете, — кивнул Игорь Михайлович. — Значит, если Андрей Никитич не передумал, в Дагестан вас доставят по воздуху, военно-транспортным самолетом…
Он вопросительно посмотрел на генерала, который ограничился молчаливым кивком.
— Хорошо, — сказал Шапошников и, запустив руку за пазуху, выложил на белую скатерть пухлый незапечатанный конверт. — Возьмите, — обратился он к Быкову.
Ти-Рекс взял конверт и, отогнув клапан, заглянул внутрь. В конверте были деньги, и немалые.
— Это командировочные, — сказал Шапошников. — Думаю, нет необходимости упоминать о том, что работать вы будете не бесплатно. Размер оплаты зависит от конечного результата. Живой Душман будет стоить дороже мертвого, исполнители акции пойдут по одной цене, организатор — по другой…
Генерал Логинов поморщился: все прекрасно понимая, он тем не менее находил разговор о деньгах неуместным, коль скоро речь шла о спасении старого фронтового друга.
— В любом случае, — закончил господин олигарх, — обижены вы не будете, нижняя планка оплаты достаточно высока, чтобы каждый из вас в течение довольно продолжительного периода ни в чем не нуждался.
— Каждый, кто останется в живых, — уточнил Быков.
Он смотрел на деньги хмуро, без удовольствия, испытывая, по всей видимости, те же чувства, что и генерал. Привольно раскинувшийся на стуле Якушев выглядел абсолютно спокойным, словно кровь, цена которой обсуждалась в данный момент, была чья угодно, только не его. Баклан, напротив, заметно оживился; забыв о телевизоре, он смотрел на конверт и, кажется, уже прикидывал, на что потратит полученный гонорар. Жук сидел с рассеянным, задумчивым видом, и оставалось только гадать, о чем думает учитель труда, созерцая сумму, превышающую его годовой заработок.
— Мне бы очень хотелось, чтобы в живых остались все, — сказал Шапошников.
— Там видно будет, — буркнул Ти-Рекс и повернулся к генералу: — Карта?..
Логинов подошел к столу и расстелил на нем подробную карту какой-то гористой местности. Пока они с Быковым под внимательными взглядами присутствующих водили по ней пальцами, Игорь Михайлович сделал короткий телефонный звонок. Через минуту в комнату вошел охранник, с натугой волочивший две тяжеленные сумки. Когда он с видимым облегчением не столько поставил, сколько уронил сумки на пол, внутри них что-то глухо брякнуло.
Этот знакомый звук привлек внимание Баклана. Оторвавшись от изучения карты, он сунулся в одну из сумок, порылся там и выпрямился, сияя, как новенький юбилейный рубль. В руках у него был безотказный АК-74 с подствольным гранатометом.
— Ха! — радостно выкрикнул Баклан и с лязгом передернул затвор.
Быков хмуро покосился в его сторону, но промолчал, вернувшись к изучению театра предстоящих военных действий.
— Почему никто не хочет стать супергероем? — произнес в наступившей тишине бодрый голос из телевизора. — Надеть маску и помогать людям…
Быков не обратил на эту идиотскую фразу внимания — скорее всего, он ее просто не услышал. Баклан тоже никак не отреагировал, не найдя, по всей видимости, в ней ничего смешного; Якушев громко фыркнул, а Жук лишь пожал плечами, как бы говоря: почему бы и нет?
Глава 5
Чахлый лиственный лес упорно карабкался вверх по крутому склону горы, цепляясь растопыренными, узловатыми пальцами корней за каждый клочок почвы, за каждую забитую землей трещинку в камне. Бесплодная каменистая земля была пестрой от опавшей листвы, в сыром холодном воздухе явственно ощущался горьковатый осенний аромат, смешанный с запахом грибной прели. Тут и там из-под этого рваного лоскутного одеяла выступали серые, иссеченные трещинами и поросшие мхом каменные лбы валунов и щербатые клыки скал. По склону, отводя в сторону норовящие выцарапать глаза ветки и непринужденно лавируя среди тонких искривленных стволов, спускались трое. Все как один щеголяли в камуфляже цвета осеннего листа и были вооружены до зубов. Один из них, угрюмый, чуть ли не до глаз заросший густой черной бородой здоровяк почти двухметрового роста, помимо автомата, нескольких гранат и «стечкина» в исцарапанной деревянной кобуре, нес на плече увенчанную каплевидным набалдашником ракетного патрона трубу противотанкового гранатомета. Они почти не разговаривали: все было сказано давным-давно, к пустой болтовне никто из них не был склонен, да и до цели оставалось всего ничего — буквально рукой подать, особенно для людей, которые родились и выросли в здешних местах и знали здесь каждое дерево, каждый камень и каждую козью тропку.