Секта Искателей была запрещена на Экстремуме как противоречащая главному закону города: трудись за вознаграждение. Но вот они, её последователи, открыто ходят по улицам, молятся и поют свои песни, набирают новых членов. Разумному существу нужно что-то запретное, что-то большее. Иначе оно теряет и без того иллюзорную идею, будто его существование имеет смысл.
Внимательный гражданин мог бы заметить, что число Искателей не растёт: часть из новоприбывших исчезает навсегда уже через неделю после присоединения к секте.
Ретт с трудом отвёл взгляд от молящихся и потряс головой. Откуда брались эти странные мысли? Он не знал историй этих несчастных киборгов-инвалидов, но уже заклеймил их отбросами.
Идея эта была липкой, обволакивала разум, проникала в него сквозь узкие поры сомнений. И тогда Ретту начинало казаться, что она вовсе не пришлая, а всегда дремала в нём, просто он позабыл об этом.
Андроид хотел сделать шаг, собственные ноги показались ему тяжёлыми, как подпорки гигантского небоскрёба. Заунывные голоса поющих стихали по мере того, как Ретт уходил от них всё дальше. Они будто ввели его в гипнотический транс, и андроиду казалось, что по переулкам за ним скользят тени.
Он ускорил шаг. Похожие на искры от неисправной неоновой вывески разрозненные образы метались в голове. Вот он лежит в чаше, его кожу покрывает вязкая слизь. Тени подходят, склоняются. А вот внизу под ним расстилается ощерившаяся шпилями высоток поверхность Экстремума. Она удаляется, Экстремум сжимается до точки, она начинает светиться и превращается в информационный узел «синтетики». Тьма киберпространства поглощает её, Ретт уже ничего не видит…
Он резко остановился, едва не налетев на прохожего. Мрачная фигура перед ним приняла очертания женщины хан’ри. Она отдалённо напоминала Ширу. Незнакомка медленно обернулась.
Отверженная, как и другие не-люди. На Экстремуме с презрением относились к лишённым идентификаторов киборгам, ещё хуже – к андроидам. Но совсем уж мусором считались не-люди, представители других рас: синтезии, аккады, хан’ри и тра-цеты. Неудивительно, что их почти истребили, а совсем скоро окончательно сгноят в этом металлическом коконе бетонных стен и дорожных развязок.
Хан'ри вперила свои жучьи глаза в Ретта, а красные губы беззвучно зашевелились. Словно заворожённый, андроид подался вперёд. Он едва сумел расслышать странные слова:
– Отмеченный кровью, – шептала хан’ри.
Ретт машинально запустил пальцы в волосы, уже давно не красные, вспоминая, как Шира на «Афелии» назвала его точно так же.
– Тебе суждено подойти к вратам Гмар-Тиккуна, – хрипло продолжала хан'ри, – и открыть их. Ты сможешь это сделать, если отыщешь его.
Она подняла руку и вытянула вперёд костлявый белый палец. Ретт вздрогнул, когда твёрдый заострённый ноготь отверженной ткнулся ему в грудь, прямо туда, где покоился амулет. Андроид почувствовал, как его зазубринки врезались в кожу.
– Что? – спросил он.
– Отыщи смотрящих, – продолжала шипеть хан’ри. – Там, где хранятся все знания, начнётся твой путь к вратам Гмар-Тиккуна.
Отверженная опустила руку и сделала несколько шагов назад.
– Стой! Какого хрена?! Кто ты?
Но хан’ри стремительно исчезала в неоновом свечении, обволакивающем её, словно яркий саван. Лишь когда она совсем пропала, Ретт почувствовал, как сначала ослабело, а затем вовсе исчезло гипнотическое влияние глаз отверженной.
Теперь он мог двигаться. Но куда она ушла? Улица была пустынна, лишь редкие прохожие, натыкаясь на странного человека, стоявшего столбом посреди дороги, торопились поскорее уйти, нервно оглядываясь.
Ретт поднял руку и прижал ладонь к груди, снова ощутив амулет.
Откуда-то донёсся звук сирены патрульного гравимобиля. Андроид обернулся и увидел режущие глаза отблески вдали. Он попятился, затем развернулся, перешёл на бег и скрылся в тёмном проулке. Не хотелось попасться в таком состоянии патрулю: пристанут, и поди потом объясни, что ничего не замышлял.
Ретт не помнил, как вернулся к себе. Он всё думал о словах отверженной, дотрагивался до кулона, и каждый раз этот простой жест как будто успокаивал.
Ночью, лёжа на своей кровати, андроид не мог уснуть. Он не стал опускать шторы на окнах, и сквозь мутное стекло в комнату с улицы лился зеленоватый неоновый свет какой-то огромной вывески.
Ретт сел, откинувшись на подушку, приставленную к спинке кровати. Он вертел в пальцах талисман, сильно нагревшийся от тепла его рук. Круглый алый кулон внезапно напомнил кляксу крови. Кончик пальца скользил по зазубринкам в нижней части.
Чем больше Ретт размышлял о странной встрече посреди улицы, тем больше ему казалось, что всё случившееся – плод его собственного воображения. Слишком неожиданно и необычно это было. Неужели хан’ри действительно могут видеть будущее? Отверженная назвала его точно так же, как Шира на «Афелии» перед вылетом на Экстремум. А что, если женщины хан’ри просто были знакомы?
Могла ли она предсказать, что Ретт найдёт Гмар-Тиккун? Никакой конкретики, одни вопросы! Ретт со злостью ударил кулаком по постели. Ерунда! Дался им этот Гмар-Тиккун! Весь город на ушах из-за него стоит.
Да и вообще, чего он так разволновался из-за слов какой-то уличной отверженной? Можно ли ей верить, кто даст гарантию, что она не сумасшедшая? Ретт никогда прежде не видел её. Нужно спросить у Ширы, не знает ли она эту хан’ри с улицы. Узнать бы имя отверженной…
Ретт повернулся набок, зажав талисман в ладони. Он почувствовал себя беззащитным и неспособным что-либо сделать.
Ненависть. Злость. Гнев.
Как же бесило, что он ничего не мог вспомнить. Перед глазами вставала стена мрака, на неё раз за разом натыкались мысли. И это навсегда. Ретт тяжело вздохнул. Вдобавок он вдруг почувствовал себя одиноким: не с кем было даже поделиться своим беспокойством. Это чувство потащило за собой презрение к собственной слабости. Андроид закрыл глаза. Он устал. Вот бы поскорее уснуть.
Но в поверхностный сон Ретт провалился лишь под утро, когда зелёный огонь вывески немного растворился в сером утреннем тумане.
Дрёма эта была беспокойной и тревожной. Снились тёмные городские улицы, по которым он плутал, как по лабиринту. В конце концов, свернув на одну из них, вдалеке он увидел ту самую хан’ри. Андроид бросился к ней, но догнать так и не смог: отверженная всё равно как будто оставалась на расстоянии.
Ретт бежал и бежал за ней, пока Экстремум не исчез в чернильном мраке. И тут из темноты неожиданно появилась хан’ри. Что-то шепча, она бросилась на него. От неожиданности андроид проснулся. Накрыв голову одной из подушек, Ретт снова закрыл глаза и отвернулся к стене, чтобы свет не мешал спать. В этот раз заснуть получилось почти сразу.
Андроид опять проснулся, когда ядовитый свет вывески снова начал ярко освещать комнату. Похоже, Ретт проспал почти сутки. И хорошо, потому что мучившие чувства немного отступили. Он поднялся с кровати и направился в душ. Подставляя лицо тёплым струям воды, Ретт чувствовал, как проясняется сознание.
Размышления снова коснулись встречи с хан’ри. И тут андроид понял, почему так странно отнёсся к встрече с какой-то уличной сумасшедшей: её слова о возможном будущем каким-то образом относились к прошлому, которого он лишился. Он только сейчас подумал об этом. Должно быть, хан’ри узнала его, возможно, они встречались до чистки. Что, если Ретт всю жизнь положил на поиск Гмар-Тиккуна, а хан’ри как-то помогала ему?
Он вышел из душевой кабины и набросил на плечи полотенце. Голозеркало, висящее над раковиной, запотело и отражало невнятные образы. Андроид протянул руку и вытер поверхность, чтобы ясно увидеть в ней себя. Если бы так же легко можно было прояснить и память! «Отмеченный кровью». Ретт коснулся своих фиолетовых волос, уже давно ничего не напоминало о позорной метке дичи, за которой охотились гвардейцы.
Если хан’ри и правда знала его, надо её найти и расспросить. Искать кого-либо на Экстремуме – всё равно что искать метеорит, затерявшийся в глубинах космоса. Но можно начать с района, где они с отверженной вчера встретились. Наверняка местные бедняки её знали, хан’ри нечасто встречаются на улицах.
Так Ретт и сделал. Следующие двое суток почти беспрерывно бродил по улицам Тирессии. Он вдоль и поперёк исследовал тот район, где повстречалась отверженная.
Поиски оказались безрезультатными. Ретту порой казалось, что он видит знакомую фигуру хан’ри, и тогда андроид мчался к ней, расталкивая прохожих. И каждый раз оказывалось, что он ошибся. Всё же сдаваться андроид не спешил.
Ретт отыскал улицу, на которой собирались нищие, бродяги и другой сброд из низших слоёв общества. Он подходил к каждому из них, спрашивая о провидице хан’ри, но никто не знал такую отверженную. Та пара её собратьев, которые тоже были среди бродяг, также не знали ничего о таинственной прорицательнице. Впрочем, один нищий, блестя сломанными киберглазами, дал совет: поискать в соседнем районе. Если хан'ри, которую повстречал Ретт, никому из местных не известна, значит, она пришла с «другой территории».
Андроид совету последовал. На третью ночь он ступил на совершенно незнакомые улицы. Ретт не знал, сколько прошатался так по ним, но в какой-то момент почувствовал, что теряет надежду.
Он остановился прямо перед ярко-фиолетовой вывеской какого-то ночного клуба. Музыка в помещении гремела так громко, что каждое слово дурацкой песни было слышно даже на улице. Несколько секунд колебался, а затем шагнул к двери в заведение. Охранники-андроиды, лениво взглянув на Ретта, не стали препятствовать его проходу внутрь.
Гость прошёл по небольшому коридору, на стенах которого висели голографические панели, проецирующие фигуры танцующих людей, и оказался в большом зале. Музыка неистовым барабанным боем отзывалась в груди.
Ретт прошёл вдоль зала и сел за барную стойку. Ну не танцевать же он пришёл, в самом деле!
…Он сжимал в пальцах стакан, в котором плескалось немного светящейся жидкости. Там оставалось на пару глотков, но андроид так и не решался допить коктейль. Что-то подсказывало, что на сегодня выпивки было уже достаточно.