Но Ретт лишь покачал головой. Как и всегда, вместо памяти в его голове клубилась непроглядная тьма. Редкие воспоминания, отмеченные очень сильными эмоциями, вернулись, но их можно было пересчитать по пальцам одной руки. И ни одно из них не касалось Гмар-Тиккуна.
– Может быть, она просто знала, что я лечу туда с Вергилием? – вдруг сказал андроид. – Это ведь хан’ри, они могут такое ощущать.
– А Верг не мог подослать её, чтобы «убедить» тебя присоединиться?
– Но зачем? Я бы и так полетел. Но всё может быть, он ведь никогда не расскажет тебе о своих замыслах. Как бы там ни было, я теперь хочу увидеть это место. Как ты думаешь, что это? Действительно рай?
Айрия вздохнула:
– Я ни в чём не могу быть уверена. Любая легенда строится на некой правде. Возможно, что рай в нашем представлении действительно существует. А может быть, он вовсе не то, что мы о нём думаем. А ещё вероятно, что его нет. И координаты эти – обман и попытка заманить Верга в ловушку.
Ретт посмотрел на неё с тревогой. О таком повороте он не думал. Айрия, заметив его взгляд, покачала головой:
– Ты же не думаешь, что Вергилий настолько глуп, недальновиден и сломя голову бросится туда?
Андроид покачал головой.
– К тому же с «Афелием» будут боевые шаттлы колоний.
– Знаешь, вот за Вергилия я совсем не переживаю, – улыбнулся Ретт.
Девушка положила голову ему на колени. Вид у Айрии был безмятежный и беспечный.
– А что ты думаешь насчёт Гмар-Тиккуна? Что это?
Она пожала плечами.
– Я не знаю и не хочу знать, потому что мне он не нужен. И мне всё равно, что это.
Андроид кивнул. Ему, собственно, тоже было всё равно. Он разделял позицию девушки. Айрия резко выпрямилась и обняла его, прижимая его голову к своей груди. Ретт закрыл глаза, растворяясь в её запахе и тепле.
Оказалось, что Ретт совершенно отвык от обстановки «Афелия». Шум голосов и гул двигателей корабля, белковая масса вместо еды (даже не выращенное на биоферме мясо!) и общественные гигиенеры раздражали. Он уже жалел, что согласился на этот полёт, и хотел поскорее вернуться на Экстремум. А ещё здесь не было семейных кают, и Ретт с Айрией ночевали отдельно друг от друга. Из-за помощи команде «Афелия» они стали видеться реже, но очень дорожили минутами, проведёнными вместе. Девушка успокаивала, что совсем скоро они вернутся на Экстремум, и Ретт ей верил.
Они летели на планетоид под названием Синтея – именно там, по информации от агента, на Экстремуме находился Гмар-Тиккун.
Вот только через несколько дней после того, как шаттл доставил их на корабль, Айрия попросила Ретта помочь отнести Кариад на мостик к Вергилию. Синекожий капитан широко улыбнулся, показав два ряда синих клыков. Он схватил ладонь андроида и долго тряс, благодаря Ретта за помощь. Тот отвечал вымученной улыбкой.
Наконец, обмен любезностями был закончен, и Айрия активировала Кариад. Они немного побеседовали с ней, Ретт в разговоре не участвовал. Несколько раз он ловил на себе взгляд механических глаз. Но первый разговор был недолгим, чтобы не утомлять «новорождённую личность».
Всё путешествие до Гмар-Тиккуна должно было продлиться около недели. На корабле царило воодушевление, и атмосферу всеобщей радости Ретт буквально ощущал кожей. Члены команды часто улыбались и смеялись.
Периодически кто-то из них пускался в рассказ о том, чего он ждёт от райской жизни. Другие подхватывали, наперебой начиная рассказывать о своих мечтах и желаниях. После работы в общих каютах люди Вергилия часто закатывали шумные вечеринки, а капитан закрывал на такие нарушения дисциплины глаза: у команды редко были действительно стоящие поводы для радости.
Вергилий не собирался портить им настроение, сам пребывая в прекрасном расположении духа. Улыбки и радость как будто освещали корабль мягким серебристым светом, и даже его коридоры не казались больше такими тёмными.
Предвкушение было заразительным, и Ретт чаще стал ловить себя на мысли о том, что тоже раздумывает над своей дальнейшей судьбой в Гмар-Тиккуне. Что его ждёт? Узнает ли андроид там, кто же он на самом деле? Наверняка, если каждый получает в раю то, о чём мечтает.
Всё это время андроид помогал Лайт и её техникам. Он сдерживал ухмылку: когда-то они учили его, теперь он учит их. На лице девушки часто расцветала мечтательная улыбка. Как-то раз во время перерыва Ретт спросил:
– И о чём же ты думаешь? Что хочешь получить в Гмар-Тиккуне?
Лайт закрыла глаза. Посмаковав свои мечты, она взглянула на андроида.
– Семью, в которой бы все любили и заботились друг о друге. Я всегда хотела такую. Чтобы отец не был гвардейцем, а мы с братом и сестрой были настоящими друзьями.
Лайт отвернулась, пряча выступившие на глазах слёзы. Ретт взял её за плечо в жесте поддержки. Несмотря на свой пост на «Афелии», она была, по сути, ещё ребёнком, ведь только недавно девушке исполнилось двадцать. В среде настоящих такие люди считались ещё подростками. Неудивительно, что Лайт мечтала о том, чего с самого детства была лишена.
И хотя Ретта всё ещё раздирали сомнения насчёт реальности рая и идеальной жизни в нём, он поддерживал друзей как мог.
– Ты обязательно обретёшь родных и любимых, – сказал он Лайт, а она внезапно прильнула к нему и крепко обняла.
В этом жесте не было страсти или выражения симпатии со стороны женщины к мужчине. Лайт обнимала его как дорогого друга, крепко и горячо, а он с улыбкой гладил её по светлым волосам.
Деймон, Нелла и Трей тоже часто делились своими мечтами. Нелла больше всего хотела увидеть дочь, с которой её разделили много лет назад в одной из чисток. Её дочь на тот момент ещё была настоящей, а сама Нелла уже носила киберимплантаты. Она не смогла приобрести идентификатор и оказалась вне закона, попав под чистку. Куда забрали девочку, Нелла не знала. Она пыталась искать ребёнка, но всё оказалось тщетно.
– Она всё ещё периодически плачет по ночам, – сказал как-то Деймон Ретту, – и так и не завела новую семью. Хотя я ей не раз предлагал…
После этих слов боец ушёл в свои мысли, и андроид без лишних рассказов понял, чего от Гмар-Тиккуна хочет Деймон.
Трея же Ретт как-то застал в группе других киборгов, чьи конечности были заменены имплантатами. Трей под одобрительные возгласы рассказывал о том, что хочет вновь обрести органические ноги.
– Бегать на своих двоих! – кричал он, выбрасывая в воздух кулак.
Остальные шумно поддерживали его.
А вот Вергилий, пожалуй, был единственным, кто не рассказывал о своих мечтах вслух. Впрочем, все и без того знали, чего он желает больше всего на свете: вновь обрести свой мир и народ. Как-то раз Ретт проходил мимо его покоев, дверь в них была приоткрыта. Сквозь щель в створках мерцал слабый свет от голографической проекции в виде аккадской женщины и двух детей: высокой девочки и маленького мальчика. Они неподвижно замерли на фоне дома, напоминающего наполовину вкопанное в землю яйцо. За спинами женщины и детей виднелись другие аккады, но эти трое всё же были центром композиции.
Вергилий стоял перед проекцией на коленях, уперев кулаки в пол. Ретту стало не по себе от созерцания этой слишком личной, даже интимной картины. Он отвернулся и бегом бросился прочь.
Во время полёта андроид часто проводил свободное время со старыми друзьями, Лайт, Деймоном, Треем и Неллой. Он познакомил их с Айрией, и они тепло приняли девушку в свою компанию.
Сама настоящая почти не помогала на корабле, большую часть времени проводя с Вергилием, Кариад и Широй на мостике корабля либо в покоях капитана. Они учили механическую девушку, подолгу общались с ней, Айрия наблюдала за её развитием и тем, как новая форма жизни привыкала к окружающему миру. О планах капитана на Кариад Ретт ничего толком не знал. Впрочем, его мало интересовала дальнейшая жизнь механической девушки.
Из-за отсутствия семейных кают Ретт и Айрия были вынуждены встречаться на смотровой палубе. Члены команды появлялись там редко: утомлённые многочасовой работой на корабле, они предпочитали расходиться по каютам и ложиться спать.
Случалось, что Айрия и Ретт просто сидели на смотровой палубе, вполголоса разговаривая о чём-то и глядя в бездонные пучины космоса сквозь панорамный иллюминатор.
– Как Кариад? – спросил однажды Ретт, беря ладонь Айрии в свою.
– Приспосабливается, – ответила девушка. – Это существо просто невероятно! Когда я создавала её, даже не думала, что робомат станет для меня чем-то настолько особенным.
– Как твоё собственное дитя, – с улыбкой проговорил Ретт, а вот Айрию его шутка внезапно заставила задуматься.
– Ведь правда, – согласилась она, – я и не думала раньше о Кариад в таком ключе! А ведь сначала я её создала, а теперь учу и воспитываю.
С толикой сожаления Ретт подумал о том, что у них с Айрией никогда не будет своих детей – он был стерилен, как и все андроиды. Были, разумеется, способы обойти это ограничение с помощью тонких генетических манипуляций, баснословно дорогих и сложных, но об этом рано ещё было говорить.
Ретт слушал в ту ночь, как Айрия рассказывает про механическую девушку, и просто наслаждался звуком её голоса и энтузиазмом, который заражал его самого. Несколько раз втроём они гуляли по кораблю, и андроид неизменно замечал, что Кариад будто смущается, если он рядом. Она отводила взгляд или, наоборот, смотрела на него во все механические глаза, если думала, что андроид не видит этого. Он списывал это на незрелый интеллект робомата и лишь тихонько усмехался.
Иногда, если Ретту и Айрии хотелось уединиться, они приносили с собой на смотровую палубу термоодеяла. Ретт подключался к «синтетике» «Афелия», запирая входные створки и выключая камеры наблюдения. Он временно менял коды доступа, чтобы кто-нибудь случайно не вздумал открыть двери или включить камеры. И на всю ночь смотровая палуба принадлежала только им, а они принадлежали друг другу.
Андроид не исключал, что члены команды и Вергилий знают об этих встречах, но никто ничего не говорил. Бывало, что они, накрывшись термоодеялом, засыпали в объятиях друг друга, а случалось, что Ретту сон не шёл. Тогда он лежал, глядя поверх кудрявой копны Айрии на проносящиеся мимо далёкие звёзды, думая о том, что Гмар-Тиккун ему не нужен: свой рай он держит в руках с тех самых пор, как девушка призналась ему в любви.