Вскоре после того, как Рублев выключил свет и лег спать, раздался звонок в дверь. Комбат, моментально стряхнув сон, в темноте подошел к двери и спросил:
– Кто там?
В ответ – ни слова, ни шороха, ни движения. У Комбата были явные враги, но хватало и тайных, ведь куча негодяев лишилась возможности делать грязные деньги после того, как их аферами вплотную занялся бывший майор-десантник Борис Рублев. Многие уголовники хотели его смерти, и Комбат давно усвоил прописную истину: враг, которого не видишь, гораздо опаснее врага, который смотрит тебе в глаза. Он накинул на дверь цепочку и лег в постель.
В следующий раз звонок раздался через день, когда город только погрузился в темноту. Комбат, зайдя в коридор, специально включил свет и прикрыл глазок деревянной дощечкой. С лестничной площадки казалось, что хозяин прильнул к нему, высматривая гостя. Через секунду брызнули мелкие осколки, а дощечка в руках дернулась, словно кто-то невидимый попытался ее вырвать. Комбат успел расслышать хлопок и рухнул на пол, стараясь сделать это как можно громче. Тут же в замке скрипнула отмычка, кто-то умело и торопливо вскрывал дверь. Комбат бесшумно вскочил и прижался спиной к стене.
Дверь распахнулась, в полуметре от себя Комбат увидел дуло пистолета, удлиненное глушителем. Он ухватил руку за кисть и провел болевой прием. Убийца сдавленно охнул, пистолет упал на пол. Комбат ногой захлопнул дверь, поднял оружие и, приставив его к бритому затылку, твердо сказал:
– Только дернешься – получишь пулю в лоб! Он обыскал убийцу и, ничего не обнаружив, подтолкнул к большой комнате. Там он рассмотрел “мокрушника”. Высокий худой парень лет двадцати пяти казался легким противником, но Комбат знал, что люди такого сложения, если хорошо обучены и натренированы, запросто одерживают победы над широкоплечими крепышами с бычьими шеями. Впрочем, Комбат чувствовал, что незваный гость опасен только с пистолетом в руках. Рублев ради проверки сымитировал удар, и убийца запоздало вжал голову в плечи. Тренированный боец среагировал бы гораздо раньше и совершенно иначе. Комбат небрежным толчком опрокинул его в кресло, а сам устроился рядом на стуле:
– Ты, может, без подсказки догадаешься, о чем я хочу тебя спросить?
Убийца одарил Комбата невинным взглядом младенца, обмочившего пеленки. Казалось, сейчас он заугукает, требуя пустышку. Рублев и сам любил пошутить, но всему надо знать время и меру.
– Я захватил тебя, вооруженного, в собственной квартире. Чего мне с тобой церемониться? Я здесь сам и прокурор и судья. Только адвокатом работать не обучен, уж извини. Догадываешься, какой будет приговор? Советую тебе расколоться, иначе прямо отсюда угодишь в реанимацию. Или в морг. Ну, говори, кто тебя послал?
– Это страшные люди, нельзя даже произносить их имена! Они убьют нас обоих!
Уж недаром получил свою кличку. Он умел выворачиваться из любых ситуаций, инстинктивно находя кратчайший путь к спасению. Мгновенный переход от наивного отрицания к животному страху за свою шкуру ввел в заблуждение Комбата. Он слегка расслабился. Но уж очень простоватым и запуганным казался убийца. Комбат решил, что перед ним обычный доходяга и что его либо заставили, либо ему пообещали много-много наркотиков и сунули пистолет, объяснив, как и что делать.
– Ладно, ты мне по секрету назови имена, я их больше никому не скажу.
Уж сморщился, засучил ногами и страдальчески выдохнул:
– Забыл, ей-богу забыл. Когда сюда шел – помнил, а теперь нет. Вылетело из головы.
– Так пусть скорее залетает обратно, – Комбат полушутя-полусердито щелкнул его по темечку.
Уж обхватил голову руками, закатил глаза и протяжно застонал, словно Рублев ткнул ему в голову раскаленный штырь. Он корчился, бился в конвульсиях и тихо матерился, роняя горькие слезы.
– Натурально. Слышь, артист, хватит ломать комедию! – рявкнул Комбат.
– Я не ломаю, у меня башка пробита, там сейчас пластинка стоит, – стонал Уж. – Если б ты чуть сильнее врезал, убил бы на хрен. Вот глянь, если не веришь, с каким дерьмом люди живут.
Не зря Рублев назвал Ужа артистом. Все было сыграно настолько убедительно, что Комбат поверил. Он привстал, и тут же в паху разлилась острая боль, заставившая его согнуться. Минута была критическая. Уж попытался вырвать оружие из рук Комбата. К счастью, у него на это не хватило сил. Тогда он окинул взглядом комнату, ища что-нибудь поувесистей, но Рублев не был ценителем хрустальных ваз или бронзовых статуэток. Уж метнулся в коридор. Хлопнула входная дверь. Превозмогая боль, Комбат рванулся за ним. Это был один из тех редких случаев, когда он руководствовался не холодным расчетом, а яростью. Какой-то жалкий мозгляк попытался его убить, а затем умудрился сделать то, что не удавалось даже подготовленным людям. В принципе, их встреча завершилась вничью, но ничья с таким соперником Рублева категорически не устраивала. Он выскочил из квартиры, услышал внизу громкий топот и бросился в погоню. Вот позади остались все одиннадцать пролетов, Комбат оказался на улице и, оглянувшись по сторонам, заметил в темноте неясную тень, бегущую к углу дома. Комбат рванулся следом. Он забежал в соседний двор, думая об одном: лишь бы вновь засечь “мокродела” и уже не упускать из вида, а дальше скажется его преимущество в выносливости. Он в два счета догонит долговязого мозгляка и скрутит его.
Только напрасно Рублев высматривал убегающего бандита. Несколько человек, замеченных им во дворе, либо сидели на скамейках, либо спокойно шли по своим делам. Мокрушник, скорее всего нырнул в один из подъездов. Но какой? Рядом стояли два дома, и Комбат шагнул к правому. Только сейчас, остыв, он понял, что на ногах у него нет обуви. Шлепанцы он где-то скинул, чтобы не мешали, и остался в одних носках. Ему повезло, что он не напоролся на бутылочные осколки, которыми были щедро усеяны окрестные дворы. Но еще хуже было другое. Он держал в руке пистолет, отнятый у киллера. Несмотря на разгул преступности в государстве, Комбат сомневался, что люди оставят без внимания человека, разгуливающего с оружием в руках. К такому народ еще не привык, вполне может найтись энтузиаст, который звякнет куда следует. Одна надежда – на улице темно и трудно разобрать, что у него в руках. А возможно, из этого пистолета уже кого-то убили? Конечно, опытные киллеры немедленно избавляются от орудия убийства, которое после ликвидации, образно говоря, уже нацелено в них самих, но всяко бывает. Комбат хотел стереть отпечатки и зашвырнуть оружие в кусты, но тут же одумался. Мало ли, подберет его какой-нибудь подонок или человек с неуравновешенной психикой, отсюда один шаг до трагедии. Да и стоит передать оружие Бахрушину, может, в картотеке есть отпечатки изворотливого “мокрушника”.
Комбат прекратил погоню и отправился домой. Упустив киллера, он лишился возможности выйти прямо на заказчика, теперь надо было либо ждать очередного покушения, либо опередить убийц, вычислить их и обезвредить. После недолгих размышлений Комбат решил, что убрать его пытались отморозки, которым он дважды продемонстрировал превосходство кадрового офицера-десантника. Дилетанты и ликвидатора взяли себе под стать.
Настоящий профи шлепнул бы его в том же парке из снайпвинтаря с глушителем и спокойно ушел. А этот недоумок вместо того, чтобы подстраиваться под обстоятельства, бездарно подгоняет их под себя. Наверное, уже стрелял в людей через дверной глазок и решил использовать этот прием до конца своих дней. И невдомек ему, бестолковому, что в идеале жертва не должна подозревать о своей участи. Вообще. Никогда. Потому, что пуля летит быстрее звука, и настоящий киллер старается убить мгновенно. А этот раз позвонил, второй. Он бы еще табличку на двери повесил: “Мужик, на этой неделе я собираюсь тебя замочить”.
Тем не менее “мокрушника” он упустил. Остались два пацана, любящие тусоваться у ресторана. Конечно, этот путь извилист и опасен, но как иначе угомонить распоясавшихся отморозков?
Рублеву казалось, что напавшая на него пятерка составляет костяк банды и если он разберется с длинноруким, то всякая угроза исчезнет. И для него, и для сотен москвичей.
На следующий вечер он отправился к ресторану. Увы, его старых знакомых на месте не оказалось.
– Видимо, я перестарался, слишком их отделал, – впервые в жизни пожалел Комбат о том, что не церемонился с преступниками.
Три проститутки стояли кучкой, о чем-то оживленно болтая. Четвертая отошла в сторону, возможно поцапавшись с подружками-конкурентками. Ее-то и заприметил мужчина средних лет. Они обменялись несколькими фразами, а затем нырнули в знакомую Комбату арку. Он уже собрался уходить, но увиденная сцена навела его на свежую идею. Чтобы не попасть на глаза ночным бабочкам, Комбат обогнул дом, вышел к внутренней стороне арки и устроился на скамеечке метрах в сорока от нее. Минут через двадцать он заметил вторую проститутку с клиентом. Мило беседуя, они зашли в подъезд, на дверях которого не было ни домофона, ни кодового замка. Комбат последовал за ними. Он устроился между вторым и третьим этажами, глядя в окно. Наконец он заметил третью пару и стал бесшумно подниматься, оставляя между ними и собой интервал в два пролета. На втором этаже парочка остановилась. Комбат замер, прислушиваясь. Звонки в дверь были условными: длинный – короткий – длинный. Раздался лязг замка, невнятные голоса и стук захлопнувшейся двери. Комбат спустился вниз. Длинный – короткий – длинный. Некто за дверью отреагировал на звонок с готовностью собаки Павлова. Громкий щелчок, и Комбат увидел парня с быстро, округлившимися от удивления глазами.
– Мужик, ты кто? – наконец вымолвил он.
– Все нормально, братан, свои. Мне Маша нужна, или Наташа. Забыл уже. В общем, такая фигуристая и волосы.., типа если б такие у мужика, то очень удобно на руку намотать и мордой об колено., об колено. Она щас где?
– Кажется тут, в номерах, – неуверенно сказал парень.
– А покажи в каком, – наседал Рублев.