Двигатель завелся после первого же легкого нажатия на кнопку стартера, и Стив снова невольно улыбнулся — подумалось, что все-таки здорово, когда в армии порядок и все, что должно ехать-плыть-лететь, работает без проблем.
Проблема сейчас была в другом, и обозначалось всего одним вопросительным словечком: «Куда?» Томпсону предстояло решить простенькую задачку, в условии которой значилось, что у него есть масса врагов и нет ни одного друга. В зависимости от того, насколько правильным будет решение, из двух возможных ответов в итоге останется один: жизнь, или смерть. И решать задачу надо было побыстрее, поскольку до рассвета оставалось не так уж и много времени. Встанет солнце, группа, профессионально и без проблем уничтожившая работодателей Стива, вернется на эсминец. Возможно, они уже на его борту.
«И будь я проклят, если с рассветом с эсминца не взлетит вертолет и не отправится на поиски одного веселого забавника, прикончившего их морпеха и укравшего лодку! — подумал Томпсон и добавил оборотов двигателю, на что тот послушно откликнулся, меняя басовитую ноту на более высокую. — Одинокую резинку пилоты в море засекут на раз-два и тогда… И тогда, парень, тебе останется лишь геройски утопиться! Значит, надо искать местечко, где малыш Стиви может спрятать свою задницу и все остальное, не менее для него ценное! Где? Да, выбор невелик: или добраться до ближайшего островка с парочкой развесистых пальм, или… Стоп, Стив! Эти уроды без проблем уничтожили Доу и всех остальных? Ну ты и дурак! Опоссум безмозглый. Есть у них проблема! И эта проблема — ты. Как ты думаешь, малыш, на кого они спишут все трупы, а? Вот именно — на беглого преступника Эс Томпсона! Во всяком случае, на их месте я бы поступил именно так… А это значит, что теперь ловить тебя будут не только ловкие ребята из корпуса морской пехоты США, но и полиция всех стран, на берега которых плюется пеной Карибское море. Веселая жизнь наступает! Новый боевичок с лысым придурком… как же его там? Впрочем, это неважно! Важно название: “Весь мир против Придурка!” И придурок — это я, бывший морпех, бывший боевой пловец и бывший заключенный. Хотя… Пусть и бывший, но все-таки пловец и морпех! Все, решено — мы еще повоюем! Я покажу этим зазнайкам, как загнанный в угол заяц выпускает кишки волку…»
Мудрые говорят: «Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах!» Томпсон спешно уносил ноги подальше от мест, где ему грозило множество возможных опасностей, и не мог видеть и знать, что главная неприятность для него зарождается на пару сотен миль южнее. Именно оттуда на север устремились огромные массы теплого и влажного тропического воздуха. И именно в местах, где болталась на воде надувная лодка беглеца, им предстояло встретиться с холодными ветрами, прилетевшими с севера. Моряки знают, чем может грозить такая встреча, во время которой воздух и вода закручиваются в смертоносный вихрь неимоверной разрушительной силы, с которой можно сравнить разве что несколько взрывов водородной бомбы. Эти вихри во всем мире называют тайфунами, а американцы по какой-то малопонятной традиции дают им вполне симпатичные женские имена…
Территориальные воды о. Сент-Люсия, август 2011 г.
Орехов, склонив голову к плечу, без всяких эмоций — разве что легкая печаль угадывалась во взгляде — посмотрел на пистолет, заметно подрагивающий в руке Егорова, и холодно спросил:
— А пупок не развяжется, кабальеро? Думаешь, так просто пристрелить человека? Ну, рискни, попробуй. Только позволю себе напомнить вам, уважаемый, что ваш Водолаз… как бы это помягче сказать… немножко вышел из строя. Так что, если ваш грязный палец сейчас дернется сдуру, то может произойти большая неприятность! А вдруг вам не повезет, и пуля попадет в Ската или в Тритона? Под воду вы сами полезете? Или Боцмана загоните?
Егоров, явно сообразивший, что погорячился и сам себя загнал в нехорошую ситуацию, размышлял недолго — согласно кивнул и, опуская ствол пистолета, сварливо заявил:
— Хорошо, полковник, я был неправ… Но вы и меня поймите: мы уже столько сделали и остановиться в шаге от цели — согласитесь же, что это просто глупо! Давайте как-то договариваться, а? Ведь в самом деле, осталось всего пару раз спуститься на глубину!
— Вот-вот, синьор профэссор, — доставая из кармана сигареты и закуривая, решил расставить все точки над «i» Орехов, — кстати, о целях. Мне и моим товарищам ужасно любопытно знать, что же такого замечательного находится на борту затонувшей хрен знает когда субмарины, что вы готовы ради него столь непринужденно перестрелять нас? Только давайте сразу договоримся уважать друг друга — не надо гвозди в гитару забивать и пичкать нас дешевыми сказками, о’кей? Так что там у нас?
— Золото и бриллианты, — после коротких колебаний буркнул Егоров, поигрывая желваками и поглядывая куда-то далеко в морские дали.
— Что-то подобное я и предполагал, — сразу поверил — в отличие от жены Семен Семеныча Горбункова из незабываемой «Бриллиантовой руки» — суетливому профессору подполковник и задал следующий вопрос: — А что, собственно, произошло в Москве? Почему большие командиры и начальники решили поменять местами, так сказать, приоритеты? Получается, что спутник нам по фигу, а гоняемся мы за каким-то дурацким кладом времен войны, так?
— Дурацким? — Егоров презрительно фыркнул и при своем далеко не гренадерском росте умудрился посмотреть на Орехова свысока: — Да будет вам известно, господа военные, что в сорок пятом эти ценности стоили около полутора миллионов долларов! Сегодня все стоит на порядок дороже! Вы спросите, откуда мне известны такие подробности? Отвечу: архивы, господа! Там есть много такого, что и бывалые люди порой только головой растерянно покачивают. Не буду утруждать вас подробностями, но именно из архивов стало известно о судьбе немецкой подводной лодки, весной сорок пятого, затонувшей здесь, на окраинах Атлантики. Не было на борту ни Гитлера, ни Бормана, ни папаши Мюллера! Зато были три металлических водонепроницаемых ящика, содержимое которых господа мюллеры как раз и собирались потратить на возрождение своего поганого рейха. Да, на полтора миллиона не очень-то разгуляешься, но можете мне поверить — таких субмарин с ящиками было немало…
— И Москва… — догадливо усмехнулся Орехов, многозначительно глянув на молча и без особого интереса слушавших басни про фашистские сокровища Каткова и мичмана.
— Да, — с вызовом подхватил профессор, — и Москва — совершенно справедливо, кстати! — решила, что солидная сумма в твердой валюте государству гораздо нужнее, чем обломки какого-то спутника! И я получил приказ достать ящики и скрытно доставить их в ближайшее российское посольство. Или в консульство. А вы, милостивые государи, так же получили указание выполнять мои распоряжения! Так что, будьте уж так любезны! Сделаем основное дело, а уж потом…
— А потом займемся и спутником, так? Два дела — что два сапога, в паре лучше смотрятся, не правда ли, пан профэссор? — подполковник широко улыбнулся и, дождавшись, когда босс, не скрывая досады, кивнет, радостно подытожил: — Вот и чудненько! Стороны пришли к консенсусу, если говорить красиво. Да уберите вы наконец свой страшный пистолет, — ей-богу, мы же мирные люди и, как видите, вполне можем договориться без стрельбы и прочих ужасов. Мои ребята, так и быть, нырнут пару разочков и поднимут ваши заветные ящички — если они там есть, конечно! — а потом мы дружно отправимся искать наш спутник. Идет? Как насчет слова, товаришч адмирал?
— Даю слово, — неожиданно твердо сказал Егоров и, выдыхая с нескрываемым облегчением, посмотрел Орехову в глаза и с ответной улыбкой сунул пистолет куда-то за спину…
На следующее утро было запланировано погружение Каткова и мичмана. На вопрос Егорова, почему сразу оба, Скат холодно пояснил, что поодиночке подобную работу делают только идиоты, которым жить надоело. Профессор спорить не стал, благоразумно прикинув, что боевые пловцы понимают в погружениях больше его и пытаться что-либо им указывать просто глупо и смешно. Проверив все, что положено проверить, аквалангисты надели снаряжение и бухнулись за борт. Неторопливо работая ластами и не забывая посматривать по сторонам, пловцы с каждой минутой уходили все глубже — туда, где даже в самый солнечный день царит сине-зеленый сумрак…
Водолаз, похоже, и в самом деле неплохо понимал в сварочных работах — аккуратная дыра чернела у основания узкой боевой рубки, что располагалась как раз над центральным постом субмарины. Первым в импровизированную дверь нырнул, вспугнув десяток каких-то рыбешек, Скат. Мичман остался страховать на входе — по правилам работать вдвоем внутри объекта было запрещено. Мало ли что могло ожидать капитана в отсеках субмарины. Вот Троянов и приготовился оказать немедленную помощь другу и командиру в случае осложнений или непредвиденных неприятностей. Кроме того, не следовало забывать и об акулах, одна из которых уже попробовала человеческого мяса и вполне могла вернуться, чтобы отхватить пару кусков еще разок…
Насколько знал капитан Катков, центральный отсек был на подлодках главным и именно там находились командир, штурман и целая куча оборудования вроде перископов и систем управления кораблем. Во время проведения торпедных атак командир находился в боевой рубке, где к его услугам был перископ, счетно-решающий прибор управления стрельбой и репитер гирокомпаса. Но сейчас разглядеть все эти мелочи было трудновато, поскольку лучи фонарей выхватывали лишь изъеденные морской водой малопонятные железяки, остовы приборов и многочисленные переплетения металлических труб и трубочек, о назначении которых капитан мог лишь догадываться, поскольку специалистом по субмаринам времен Второй мировой все-таки не был. Беспокоило аквалангиста другое: как оказалось, внутри подлодки было неимоверно тесно. Требовалась максимальная осторожность, чтобы не зацепиться шлангами за какую-нибудь железку, не пораниться и не порвать гидрокостюм.
Естественно, Скат не ожидал увидеть изъеденные трупы и прочую ерунду, которую любят показывать в голливудских ужастиках — он прекрасно знал, что время и морская вода наверняка сделали свое дело и от трупов в лучшем случае остались жалкие останки. Может быть, ошметки одежды, ремней-башмаков, черепа и горстка костей. Но действительность оказалась гораздо проще: изнутри центральный пост выглядел совершенно пустым, словно люди покинули субмарину организованно и без всякой спешки. Хотя нет — луч фонаря отыскал-таки череп, прикрытый каким-то мусором. Капитан, взметая облачко мути, осторожно тронул изъеденную временем и соленой водой округлую кость. Ага, вот в области виска есть аккуратная дырочка, природой явно не предусмотренная. Значит, скорее всего, господин из Кригсмарине застрелился. Или его пристрелили? Да, собственно, какая теперь разница… О, вот еще одна черепушка — и тоже с похожей дырочкой.