е удалось бы — единственное окно, выходившее в кабину, было наглухо закрыто шторкой цвета хаки.
Минут через сорок, когда Томпсон уже решил, что теперь он точно знает, что примерно должен испытывать цыпленок, засунутый в микроволновку, «форд» повернул направо и вскоре остановился. Двигатель автомобиля фыркнул и тут же затих. Зато отчетливо стали слышны звуки сигнализации, которые обычно в паре с мигающими фонарями предупреждают водителей о приближении поезда — значит, прикинул Стив, мы остановились где-то перед железнодорожным переездом. Сейчас прогрохочет какой-нибудь товарный состав и микроавтобус двинется дальше. Казалось, что в остановившейся машине намного жарче, чем было во время движения — возможно, раньше в жестяную коробку проникало хоть сколько-нибудь встречного ветерка. Где же этот чертов поезд?..
…Сержант недовольно посмотрел на часы, беззвучно тикавшие на панели приборов, закурил сигарету, выдыхая в открытое окно целое облако дыма, и проворчал:
— С детства ненавижу эти переезды — по полчаса стоишь и ждешь! Как будто нельзя до пяти минут сократить это издевательство. Вот где этот огненный конь чумазых апачей?
— Ты не прав, — флегматично перемалывая жвачку, отозвался водитель, — шлагбаум и сигнализация — штука правильная. Вон, в прошлом году целый автобус на неохраняемом переезде перед носом поезда проскочить хотел…
— И что? Не успел, — хохотнул здоровяк и закашлялся от своего же дыма.
— Куда там! У грузового состава, знаешь, какая масса и инерция? У него только тормозной путь миль пять! Короче, автобус как жестянку пивную разодрало и смяло. Представляешь, какая там кровавая каша была?! То-то же. А ты говоришь…
Закончить фразу водитель не успел — с обеих сторон к машине подскочили два тяжелых мотоцикла и не успел еще ветер отогнать облака желтой пыли, поднятой во время резкого торможения, а охранник и водитель испуганно замерли и молча таращились в окна — каждый в свое. Посмотреть было на что: и справа и слева мотоциклисты, затянутые в какие-то немыслимые кожаные доспехи с массой заклепок и цепей, совершенно недвусмысленно целились в полицейских из помповых ружей пугающего калибра. Лица напавших, естественно, прятались под забралами глухих шлемов. Из-под одного из шлемов и прозвучало:
— Картечь крупная — так что, не дурите, парни. А теперь, дядя, кнопочку нажми и замок нам открой… Умница. Руки на руль и не шевелись. И ты, жирный, тоже…
Изображать из себя героя не стремился ни один, ни второй из полицейских — когда в лицо тебе смотрит черный глаз ствола совсем не маленького калибра, всякие мысли о сопротивлении и о прочих глупостях улетучиваются мгновенно. Водитель намеренно медленно, чтобы, не дай бог, не спровоцировать ненароком ни одного из мотоциклистов, опустил руку и нажал кнопку привода, после чего вновь положил ладонь на пластик руля.
Судя по всему, напавших было больше, чем эти двое, поскольку было отчетливо слышно, как сзади распахнулась дверца и кто-то негромко произнес какую-то короткую фразу, вероятно, обращенную к закованному в цепи пленнику. Правда, тут же раздался в прямом смысле нечеловеческий крик, который оборвался сразу после оглушительно грохнувшего позади микроавтобуса выстрела. Оба полицейских замерли, заметно побледнели и боялись пошевелиться — каждый решил, что если началась стрельба, то сию минуту и им достанется по заряду картечи. А после таких «подарков» мало кому удается выжить. Так что, оставалось только бледнеть, потеть и молиться.
Видимо, боги молитвы полицейских услышали — сначала где-то сзади взревел мотор автомобиля и тут же его звук стал быстро удаляться, а минутой позже и мотоциклисты почти синхронно забросили ружья за спины и, резво развернув свои тяжелые байки, газанули и с ревом умчались вслед за автомобилем.
Прошло еще с полминуты, и шлагбаум легко взлетел, а сигнализация на переезде выключилась — хотя никакого состава полицейские так и не увидели. Скорее всего, игра с сигнализацией была всего лишь частью нехитрой ловушки. Но это можно будет выяснить и потом — пусть этим занимаются те, кому это по службе положено. А им, конвоирам перевозимого заключенного, сейчас следовало выйти из машины и посмотреть, что же там натворили удравшие бандиты…
— Ставлю бутылку виски против стакана самого дрянного пива, что сейчас мы увидим пустой отсек, — угрюмо проворчал сержант и потянулся за своим ружьем, стоймя закрепленным в специальных зажимах в уголке кабины. Воспользоваться штатным оружием во время нападения здоровяк даже и не пытался — не хватало еще жизнью неизвестно ради чего рисковать. — Давай, двигай задницей! Пойдем, посмотрим, что там.
Ни один из полицейских не воевал, но за время службы в военной тюрьме им доводилось видеть всякое — и жестокие драки, и поножовщину, и убитых всякими разным способами зэков. Так что, вроде бы и удивить бывалых служак было трудно. Но незнакомцам, так запросто и непринужденно взявшим микроавтобус-автозак в клещи, это удалось!
Придерживая ружье наизготовку, здоровяк, медленно и почти бесшумно ступая, подошел к распахнутой задней двери и, осторожно вытягивая шею, заглянул внутрь.
— Ну что там? — с другой стороны кузова с нетерпеливым любопытством во всем облике появился водитель, сунулся было в отсек и тут же отпрянул, судорожно сглатывая и бледнея еще сильнее, чем во время налета загадочных байкеров. — Матерь божия… Это… что?
С первого же взгляда было ясно, что бутыль виски толстяк проиграл. А со второго… Вот второй раз на то, что странной кучей полусидело в углу закутка, смотреть полицейским совсем не хотелось. Зрелище было страшноватым, живо напоминающим кадры из дешевенького фильма ужасов. Пленник был на месте и даже человеку, совершенно не разбирающемуся в медицине, сразу было понятно, что несчастный безнадежно мертв. Все тело казалось изломанным и было залито кровью. Лицо… Не было лица — на его месте краснело жуткое месиво из мяса, кожи и костей. Вероятно, именно в лицо и попал заряд крупной дроби после выстрела, который незадачливые охранники слышали, сидя в кабине. Но, по-видимому, налетчикам одного выстрела показалось мало — в лицо убитому плеснули еще и гадостью какой-то вроде кислоты.
— Чем это они его? — непроизвольно отводя взгляд, спросил товарища водитель.
— Кто ж знает, — раздраженно ответил сержант и длинно и грязно выругался. — Твари! Они, значит, его сначала этой дрянью облили, а потом и пристрелили. Он же крикнул сначала. А потом и заткнулся. Сразу после выстрела… Вот и получается…
— И что теперь? Назад ехать, или полицию вызывать?
— Знаю одно: в госпиталь его теперь везти незачем, — голос охранника стал заметно тверже и звучал почти уверенно, — так что, разворачиваемся и едем обратно в Форт. А там пусть начальство решает, что с этим фаршем делать. Давай, дверь закрывай — и за руль!
Начальство в любой стране мира устроено так, что предпочитает покой и порядок в делах и очень не любит какие-либо эксцессы и неприятности. Дело о нападении на автозак, результатом которого стало зверское убийство заключенного, разрешилось способом простым и давно известным. Тюремный врач потратил ровно три минуты на осмотр тела, после чего многозначительно покачал головой и, обращаясь к офицеру, исполнявшему обязанности замначальника тюрьмы, озвучил свой вердикт:
— Крепко кому-то насолил наш подопечный. Можно сказать, его убили дважды.
— Судя по почерку, это ребята из арийского братства. Слышали про такое?
— Это которые в тюрьмах с черными и латиносами воюют? Так ведь этот был белым — он-то в чем перед ними провинился? Впрочем, следствие разберется…
— Не будет никакого следствия, — непререкаемым тоном оборвал дока офицер. — Оформите как смерть, наступившую после одной из внутритюремных разборок — драка, нож и все такое. Как водится, виновных найти не удалось… Ну, не мне вас учить.
— Нет проблем, — понимающе кивнул врач и цинично усмехнулся: — Действительно, устраивать следствие из-за каждого урода… Подох, закопали по-быстрому и все спокойно вздохнули — воздух в штате стал чуточку чище!
Единственным, что едва не разрушило стройную картину гибели несчастного, стала робкая попытка охранника намекнуть офицеру о том, что вроде бы кандалы на трупе другие, совсем не те, что он лично надевал на Томпсона перед перевозкой. На что замначальника тюрьмы сначала посмотрел на слишком наблюдательного толстяка долгим нехорошим взглядом, в котором отчетливо читались злоба и досада, а потом тихо процедил сквозь зубы:
— Будешь много болтать, умник, в два счета вылетишь с работы. А потом я лично позабочусь о том, чтобы во всем Канзасе для тебя не нашлось даже места мойщика посуды в самом поганом борделе для черномазых. Все ясно? Вы свободны, сержант!
Москва, один из кабинетов Генерального штаба ВС РФ, август 2011 г.
Умные люди утверждают, что миром владеет тот, кто владеет информацией. Именно для сбора информации в незапамятные времена человечество и придумало разведку. А поскольку стран и народов было немало, то практически одновременно с разведкой родилась и контрразведка, призванная хранить свои секреты от чужаков и бороться с разведчиками чужими. Чтобы не запутаться, кто есть кто, разведчики, не мудрствуя лукаво, чужаков окрестили малоприятным словом «шпионы».
Разведчики всех держав без особого шума делали свою работу, контрразведчики — свою. И о первых, и о вторых снято немало фильмов и еще больше написано книг, в которых красивого вымысла гораздо больше, чем реалий, которые, как правило, откровенно скучноваты. Да и в самом деле, что может быть интересного в работе резидента, старательно прикидывающегося обычным бизнесменом, а то и вовсе работающего обычным портье в заштатной гостинице? Ни погонь, ни стрельбы, ни ослепительных длинноногих красавиц — так, серенькая жизнь бесцветного неприметного человечка, от которой легендарный Джеймс Бонд, на досуге придуманный предприимчивым британцем Флемингом, наверняка застрелился бы через недельку-другую. Сбор информации, передача ее в пресловутый центр. В общем, мертвый сезон и большая скука — вот что такое работа обычного разведчика-нелегала.