Хруст справа заставил меня дёрнуться и увести ствол, вот только там я никого не обнаружил. Зато когда вернулся на изначальный сектор, заметил мелькнувшую ярко-красную сигнатуру противника. И судя по всему, совесть у них имеется, так как из обзора исчез второй подранок с пробитыми лёгкими. Видимо там низина, потому как иначе им не укрыться. Слишком серьёзное ранение у одного из них, и на ногах при таком стоять не получится.
Язык, видимо, оправился от первичного шока и попытался отползти. Ну, это он зря. Наведя прицел на уже раненую ногу, я снова вдавил спуск, и лес тут же наполнился новой порцией воя.
— Хватит! — выкрикнул кто-то из них и зачем-то вылез из укрытия с поднятыми руками.
— Олень, бля, — с ухмылкой прошептал я, отправляя пулю ему точно в лоб. — И их осталось двое.
Я снова сменил позицию и начал заходить во фланг как раз к тому месту, откуда выскочил «миротворец». Я видел, как отряд рассыпался по периметру, и точно знал, что в той стороне больше никого нет. Но вот обзор оттуда должен быть просто шикарным. При этом приходилось постоянно контролировать подранка.
Вскоре я почувствовал, что почва пошла под уклон, а затем увидел то, ради чего всё это затевалось. Один из элпийцев склонился над раненым, пытаясь оказать ему помощь. И, возможно, даже сумел бы, но я помешал. Рисковать не хотелось, по этому я отработал по ним длинной очередью, чтобы уложить наверняка. Бросив короткий взгляд на дисплей, убедился, что в магазине осталось ещё сорок пуль, и принялся искать последнего члена отряда.
Его силуэт мелькнул между деревьями, куда я тут же отправил короткую очередь. Однако вреда она ему не причинила. Через секунду он показался чуть дальше, и снова всего на мгновение. Я даже пули тратить не стал, продолжая вести его в прицел в надежде поймать в следующем просвете.
Но чем дальше он уходил, тем меньше времени оставалось на выстрел, и я решил плюнуть на это бесполезное занятие. Возможно, он струсил. Хотя, скорее всего, я бы на его месте поступил точно так же. Глупо вступать в бой с вооружённым человеком, когда у самого имеются только голые руки.
Кстати, о птичках: почему у них нет оружия? Неужели мозгов даже на луки и стрелы не хватило? Или они думают, что для ведения войны достаточно и мясных юнитов? Кажется, я снова что-то упускаю или не до конца понимаю.
Размышляя на ходу, я подобрался к подранку. Убедился, что он никуда не свалит, и на всякий случай проконтролировал оставшихся пятерых. Кто знает, вдруг они попытаются воскреснуть. А когда снова вернулся к раненому, чтобы основательно им заняться, вдруг ощутил затылком опасность. Да так явно и остро, что пригнулся не раздумывая.
Дубина просвистела над головой, а я ушёл в кувырок, чтобы разорвать дистанцию. Автомат всё ещё оставался при мне, и глупо было им не воспользоваться. Вот только враг оказался довольно шустрым и следующим ударом выбил у меня оружие из рук.
Нет, оно так и осталось болтаться у меня на шее. Собственно, именно с этой целью оно оборудовано ремнём. Однако поднять его ещё раз противник мне не позволил, отправляя дубину мне прямо в рожу. Нет, я вполне мог отскочить и снова схватить автомат, тем более что он был в доступе, вот только мои рефлексы работали иначе.
Вместо того, чтобы разорвать дистанцию, я рванул навстречу противнику. Увы, как бы странно это ни прозвучало, но чтобы минимизировать ущерб, необходимо прыгать на палку, а не от неё. Элпиец об этом, похоже, не знал, так как на мой манёвр отреагировал хищным оскалом. Однако я быстро стёр его с лица урода. Заблокировав удар в районе кисти, я контратаковал его апперкотом в челюсть. На этом бой был окончен. По крайней мере, сопротивление я точно сломал, уложив смельчака на траву. Он всё ещё находился в сознании, когда я познакомил его харю с подошвой военного ботинка. И чтобы он наверняка это запомнил, повторил процедуру несколько раз.
— Вот так счастье привалило, — пробормотал я, — сразу двое. И что мне теперь с вами делать?
Глава 13Фарш тоже умеет говорить
— Ну чё, ублюдки, побазарим? — с кровожадной ухмылкой спросил я, когда перетянул обоих аборигенов в укромный уголок.
Полевой допрос — дело максимально быстрое и край неприятное. Впрочем, в данных обстоятельствах особого выбора у меня не было. На своей памяти я делал это впервые, исходя из поверхностных знаний и личной логики. Во-первых, я понятия не имею, сколько у меня времени до появления подмоги. В том, что уроды явятся выручать своих, я не сомневался. А во-вторых, тащить обе туши на себе в посёлок не было ни сил, ни желания. Поэтому я и прибег к подобному методу.
Один из пленных раззявил пасть и попытался зачирикать. Но не успел, получив от меня крепкую затрещину по щам. Его голова дёрнулась, а глаза помутнели, пришлось слегка взбодрить его тычком по потрохам. Я не вскрывал местных и понятия не имел, каким образом расположены их органы. Но судя по схожести строения наших тел, всё, что прикрыто рёбрами, жизненно необходимо. А значит, и на удары должно отзываться приличной болью.
Всё сработало как надо. Элпиец открыл рот, пытаясь схватить хоть глоток воздуха, но болевой шок не позволял. Зато адреналин, или какой там гормон отвечает у них за бодрость, моментально снял мутную пелену с глаз пленного.
Второй наблюдал за моими действиями с нескрываемым страхом. Может, я себя накручивал, но ещё мне казалось, будто он удивлён. Неужели они и в самом деле решили, что я переметнусь на их сторону? Или дело в чём-то другом? Кстати, а чего я гадаю? Вот же они, нужно только правильно сформулировать вопрос.
— Ада где? — спросил я, схватив за подбородок первого, раненного в ногу.
— Я… Я не понимать, — забормотал он.
— Серьёзно? — усмехнулся я. — Внезапный языковой барьер? Ну, это мы сейчас поправим.
Не церемонясь, я вонзил большой палец в пулевое отверстие и принялся им там хорошенько шерудить. Элпиец взвыл. Да так громко, что мне снова пришлось его успокаивать. Удара с головы в переносицу оказалось достаточно, чтобы воин опять поплыл. А пока он приходил в себя, я переключился на второго.
— А у тебя как со знанием языка? — поинтересовался я.
— Н-нормаль-но, — с трудом выдавил он.
Ох, какой же ужас стоял в его глазах! Того и гляди кучу под себя навалит.
— Тогда переадресую вопрос к тебе: где Ада?
— Я не понимаю, о ком ты? — помотал головой он.
— Ясно, значит будем освежать память, — закатив глаза, вздохнул я и принялся избивать аборигена.
Бил не сильно, но точно. Уж чего-чего, а знаний в этой области у меня более чем достаточно. К тому же порог чувствительности у аборигенов явно пониже нашего. Может, в силу привычки, а может, об этом позаботились эволюционные процессы. Их мускулатура более сухая, жилистая, словно у гончей собаки. Но нервные окончания, похоже, расположены ближе к поверхности.
Стоп…
Я даже экзекуцию прекратил, вспомнив об элпийце, которого пытались допросить у нас в лагере. Его тело тогда было покрыто эдакими колючками, от прикосновения к которым он корчился так, словно я из его зуба оголённый нерв вытягивал. Эти вроде выглядят нормально, в том смысле, что без подобных волосков. Но у них они тоже должны быть, вопрос в том, как их вытянуть на поверхность. Нашего — точнее того, что сидел на базе — били электричеством. У меня с собой нет ничего такого, чтобы использовать в качестве электрошокера. Разве что дрон разобрать. Но я сильно сомневаюсь, что крохотный аккумулятор на девять вольт способен сгенерировать хоть сколько-то приличный разряд. Да и жалко птичку, может ещё пригодиться.
Я вытянул нож и полоснул им по предплечью элпийца. Тот сразу взвыл, но не так громко, как его товарищ, хотя основные ощущения его ещё только ожидали.
— Девушка, блондинка. Та, которую вы создали и подослали к нам. Где она?
— Я не знаю.
— А вот врать не нужно, — поморщился я. — Я ведь в курсе, что ваш разум объединён в сеть. Ты точно знаешь, о ком я и где её сейчас держат. И пока я не приступил к основному пункту представления, лучше начинай отвечать на вопросы.
— Я правда… Ау-у-у… — будто голодный волк завыл он, когда я снова полоснул его по плечу.
Вот только на этот раз я не остановился и пошёл дальше. Пара хороших разрезов, и я наконец отыскал нужный мне волосок, который оказался скручен сразу под кожным покровом подобно часовой пружинке. И он здесь был не один. Просто их кожа оказалась намного толще нашей, аж миллиметра три, а то и все четыре.
Подцепив кончиком ножа одну из пружинок, я потянул её на себя. Тело элпийца моментально выгнулось, из пасти вырвался хриплый стон, а на глазах выступили слёзы. Видимо, из-за этих сенсоров они так сильно ощущали каждый удар.
Волосок соскользнул с ножа, но пленный ещё какое-то время корчился от боли. И чтобы он не мешал процедуре, я повалил его на землю и наступил коленом на шею, намертво фиксируя тело. А затем снова ковырнул волосок и прижал его большим пальцем к лезвию. Вот теперь он зафиксирован как положено, и можно тянуть его сколько угодно.
Элпиец был готов землю жрать, лишь бы вырваться из моих рук. Но кто бы ему это позволил. Я тянул за волосок до тех пор, пока не вырвал его с корнем. И если бы я не вжимал рожу пленного в землю, то, скорее всего, оглох бы от его визга. А когда я снова вернул его в сидячее положение, то нисколько не удивился зловонной луже под тем местом, где у него располагались гениталии.
Наверное, они не потеют, или регулируют температуру тела как-то иначе. Потому как испытывай подобную боль человек, он сейчас был бы мокрым, как хомячок перед смертью. А этот лишь обоссался.
— Эй, родной, ты как там? — Я постучал пленного по щекам. — Ещё не вспомнил, как со своими связаться?
— Я правда ничего не знаю, — заныл он.
Странно, вроде порождение другой планеты, а ведёт себя будто человек. Нет, разница, конечно, имеется, но некоторые повадки очень сильно схожи с нашими. Вот как сейчас попытка поймать меня на жалости. А её у меня нет. Закончилась в тот день, когда мне пришлось выпотрошить друга, чтобы обрести свободу и сохранить жизнь. Уж не знаю, чья это злая шутка, нас — людей, или очередная игра элпийцев?