— Так вот, мы любили по зорьке на реку приходить. Красотища, с ума сойти можно. По воде туман стелится, и тишина такая, что каждый всплеск слышно. А мы сидим, молчим, даже вещи не разбираем. Ждём, когда природа просыпаться начинает. Солнце как раз прямо над рекой всходило и в такие краски туман раскрашивало, что казалось, сама вода горит.
— Красиво, — согласился я. — Может, когда-нибудь мы с тобой это здесь повторим.
— Ага, если живы будем — обязательно, — кивнул Коробков. — Ладно, хорош сопли жевать, погнали мыться.
Я загнал Жухлого обратно в багажник, и вездеход сорвался с места, застучав ошмётками грязи по подкрылкам. Через какое-то время мы снова наткнулись на грязевую лужу. Капитан с опаской на неё покосился и благоразумно объехал. И ведь в прошлый раз он мог поступить так же, но решил поребячиться.
— Ох ты ж… — выругался Коробков, когда буквально перед самым капотом выскочил здоровенный лось.
Я едва носом в торпеду не прилетел от резкого торможения. Хотел обложить водителя последними словами, но уставился на лесного скитальца. А тому хоть трава не расти: стоит, рога раскинул, смотрит на нас с эдаким любопытством.
— Ну чё замер? — крикнул я, высунувшись из окна. — Вали, давай, пока мы тебя на ужин не пустили.
Жухлый поддержал меня утробным рычанием. Лось, видимо, попался умный и намёк понял, а может до него наконец-то дошёл запах волка. В один мощный прыжок он перемахнул кустарник и скрылся в чаще, а мы продолжили путь.
Не знаю почему, но на лицо сама по себе наползла улыбка. Может, оттого, что именно такой жизни я и хотел? Без всей этой кутерьмы с элпийцами и их древними технологиями, без нападения орд мутантов. Вот так, просто и спокойно ходить на охоту, рыбалку, заниматься собирательством. А вечером у костра рассказывать истории из прошлой жизни и ностальгировать по цивилизации, оставшейся на Земле.
Странно, когда мы впервые высадились на Элпис, вся та жизнь мне казалась сплошным испытанием. А сейчас, пройдя через всё это дерьмо с предательствами и смертью, я считаю те времена благом. Да, трудности были, но какие-то бытовые, не побоюсь этого слова: невинные, больше связанные с постоянным поиском пропитания. Вот уж действительно: всё познаётся в сравнении.
— Чё притих? — покосился на меня Коробков. — Опять про меня всякую херню думаешь?
— Да уж, от скромности ты точно не умрёшь.
— Не дождёшься, — хмыкнул капитан. — Я ещё на твоей могиле джигу станцую.
— Клювом поменьше щёлкай, — огрызнулся я. — Не то умрёшь, так и не познав старости.
— Это сейчас типа угроза была? — уставился на меня Коробков.
— Осторожно, придурок! — завопил я и, схватившись за руль, резко крутанул его на себя.
Вездеход резко вильнул вправо, лишь каким-то чудом избегая столкновения с сосной. Коробков хотя бы догадался ударить по тормозам после моего крика, иначе манёвр привёл бы нас в другое дерево. Сейчас передний бампер замер буквально в паре сантиметров от него.
— Ты сегодня с крышей поругался⁈ — набросился на приятеля я. — Какого хера творишь⁈
— Да не ори ты, — как-то странно ухмыльнулся он. — Всё же обошлось.
— Ты орехи случайно не жрал?
— Какие? — Он уставился на меня плавающими глазами.
— Те, что у грязевой ямы росли.
— А я хуй его знает, — растягивая слова, ответил капитан, будто в нём не меньше бутылки водки сидело.
— Сука, — выдохнул я. — Что такое не везёт и как с этим бороться. Вылезай…
— Куда?
— Кошке под муда! Я поведу.
— Это с хуя ли? — криво ухмыльнулся Коробков. — Ща всё будет, не ссы никогда, понял?
И с этими словами он утопил педаль газа. Машина дёрнулась и, уперевшись бампером в ствол, встала. Из-под колёс полетели комья земли, а Коробков принялся хохотать, как умалишённый. Мне попросту ничего больше не оставалось, кроме как вырубить обсаженного приятеля. Что я и сделал, сунув ему кулаком прямо в челюсть.
Коробков обмяк, однако ногу с педали не убрал. Зато крутанул руль влево, и машина тут же начала вести задом в провоположную сторону. Ещё немного — и мы слетим с упора и помчимся на очередную сосну. Вот только на этот раз успеем набрать скорость, и обойтись без повреждений не получится. Но и я не зря потратил годы на тренировку рефлексов. Впрочем, чтобы спихнуть ногу с педали газа, они не особо-то и требовались.
Как только колёса перестали вращаться, я покинул салон и обошёл машину. Рванув водительскую дверь на себя, подхватил бесчувственное тело товарища и вытянул его на свежий воздух. Для верности связал по рукам и ногам, и только потом взялся за обыск вездехода. Зная норов парней Коробкова, я был уверен, что где-то здесь есть заначка с самогоном. Нет, они не алкаши, но время от времени пригубить любят. Как это ни странно, но кайф от орешков моментально перестаёт действовать, как только в кровь попадает алкоголь.
— Да вашу мать! — выругался я, ковыряясь в барахле, которым оказался забит багажник, — Я же точно видел, как они сюда по очереди ныряли… А, вот ты где.
Я довольно оскалился, когда извлёк из-под запаски плоскую флягу. На всякий случай вначале свинтил крышку и понюхал содержимое. Мало ли, может, они ещё чего туда налили. Но нет, внутри оказалось ровно то, что я искал.
Короб уже пришёл в себя, по крайней мере, насколько это вообще было возможно. Он что-то мычал и одновременно смеялся. Только прислушавшись, я понял, что он напевал какую-то незатейливую мелодию. Странно, но она показалась мне знакомой. Однако заострять на этом внимание я не стал и, присев рядом с приятелем зажал ему нос.
Сработало. Через пару секунд Коробков открыл рот, чтобы сделать вдох. Я дождался, когда он начнёт выпускать отработанный воздух, и плеснул в розовую воронку немного пойла.
И всё равно, что-то пошло не так. Капитан зашёлся кашлем, и я поспешил перевернуть его на бок. Немного подождал и для верности плеснул ему в рот ещё немного самогона. Теперь оставалось только подождать.
Я уселся на грязный порог и задумчиво смотрел на приятеля. Честно говоря, в этот момент я его не видел, голова была занята совсем другим. Вернулась та самая незатейливая мелодия. Я даже попробовал её напеть, чтобы освежить память. И тут же подпрыгнул, больно приложившись макушкой об арку проёма.
— Ай, сука! Да что за день-то такой сегодня⁈
— Вот и мне интересно, — пробормотал Коробков и глупо хихикнул.
— Ты там как? — поинтересовался я состоянием приятеля.
— Хуй знает, — ответил он. — Вроде трезвею.
— Вот ты вроде взрослый человек, — пожурил его я. — А всё подряд в рот тащишь. Ты что, не в курсе, что эти орехи сырыми жрать нельзя?
— Да откуда? В лагере постоянно их щёлкаем.
— Там их вначале на углях прокалить нужно. Или в микроволновке.
— Да, мамочка. Слушай, может, развяжешь уже?
— Уверен? Так-то ты точно больше ничего не учудишь.
— Да с чего…
— С того, что элпийцы, похоже, базу восстановили.
— Думаешь?
— Знаю. Ты только что мелодию напевал. Точно такую же я слышал, когда рой на связь выходил.
— И чё делать будем?
— То же, что и собирались, — хмыкнул я и, вытянув нож, перерезал хомуты, которые стягивали запястья Коробкова.
Капитан уселся в траве и, растерев их, уставился на меня немигающим взглядом. Некоторое время он так и просидел, затем вытянул свой клинок, освободил ноги и снова посмотрел на меня.
— Странно, я ничего не чувствую, — произнёс он.
— Да у тебя мозги весь день замыкают, будто постоянно сеть отваливается.
— Мысли и в самом деле путаются.
— Ладно, разберёмся, — буркнул я. — Но за руль я тебя больше не пущу.
— Да не больно-то и хотелось, — отмахнулся Короб. — Ладно, погнали отмываться, тут ехать-то осталось…
Последние слова я не разобрал, так как капитан скрылся в салоне вездехода.
Жухлый носился вдоль берега, изредка влетая в воду с разгона. Коробков каждый раз чертыхался и костерил зверя последними словами. Но на мохнатого это никак не влияло. Вопреки просьбам приятеля, который просил осадить зверя, я наблюдал за ним с улыбкой. Возможно, потому, что его игривое настроение передавалось мне.
Однако, как оказалось, скакал он не просто так.
Когда на поверхности мелькнул неслабых размеров плавник, Жухлый замер в охотничьей позе. А затем резко рванул вперёд и ухватил рыбину прямо за хребет. Та забилась, пытаясь вырваться, но куда там, от Жухлого ещё никто не уходил.
Вскоре он выволок на берег чудовище приличных размеров. Я таких только на фотографиях удачливых рыбаков видел — больше метра в длину.
Коробков с завистью покосился на улов зверя, а затем, с эдаким сожалением, перевёл взгляд на мелочь, которая плавала в походном котелке.
— Вот же козлина, — всё-таки не выдержал он.
Жухлый с гордым видом поднёс добычу к моим ногам и уселся рядом, вывалив язык.
— Красавчик. — Я потрепал его по загривку. — А этого дурака не слушай, он просто ловить не умеет.
— Чё⁈ — тут же возмутился Коробков. — Да я побольше вытаскивал. Просто он мне всю рыбу распугал. Носится тут, как этот…
— Завязывай хернёй страдать. — Я хлопнул по спине приятеля. — Нам этого мутанта за глаза хватит.
— Да там всё равно ещё дрова не прогорели, — отмахнулся капитан и в очередной раз забросил донку.
А я принялся потрошить монстра, которого поймал Жухлый.
Впервые за долгое время я пребывал в хорошем настроении. Честно говоря, я уже всерьёз подумывал послать к чёртовой матери все эти разборки и поселиться где-нибудь у такого озера. Для полно счастья не хватало только одного: заменить бормотавшего проклятия капитана на блондинку-норвежку.
Интересно, жива ли она? Удалось ли ей выбраться из того месива? Если да, то где она? Почему не выходит на связь, почему не передала весточку? Да, в последнее время в наших отношениях произошёл напряг, но…
Я тяжело вздохнул и попытался отогнать мрачные мысли. Настроение сразу поползло вниз, а идея бросить всё перестала казаться хорошей. Впрочем, я и без этого понимал, что спокойной жизни нам не видать. Увы, но при столь глобальном замесе отсидеться в стороне не получится, как бы нам этого ни хотелось. Но самое поганое, что рано или поздно нам придётся выбирать сторону. Увы, но своими силами мы можем только сдохнуть. И эта дилемма напрягала больше всего.