Глок достал третий контейнер.
– Здесь у нас очень любопытный экспонат. «Млечный путь». Основа для экологически безвредного топлива, о чем, конечно, среди сталкеров мало кто знает. Думаете, кто-то заинтересовался? Правильно думаете. Нефтяники. За этот артефакт мой посредник в Нижнем Новгороде поплатился головой и был найден в лесополосе двумя метрами ниже уровня земли. По прямому назначению «млечным путем» заинтересовались китайцы, но, разумеется, ничего не получили. Вы, кстати, заметили, что в Зоне нет китайцев? Мне не нужны потенциальные шпионы, которые способны подорвать позиции России на мировых рынках.
Положив контейнеры в ящик, хозяин Зоны тяжело вздохнул.
– А технологии инопланетной расы, заключенной в Пьедестале? – добавил он. – Темпоральная консервация? Умение замораживать во времени различные объекты, в том числе и живые, – как мощно это продвинуло бы экономику! Телепорты! Вообразите себе новый подход к простейшим производственным понятиям, таким как «изготовление – доставка – продажа». Теперь о проблеме доставки можно было бы забыть! Телепортация – последний технологический прорыв, которым еще можно было бы поразить человечество. Нет смысла говорить о том, сколько все это стоит. С такими знаниями само понятие обмениваемого эквивалента придется пересмотреть.
Хозяин Зоны устало протер лицо.
– Но ничего не сработало, – сказал он. – Я не сумел перебороть человеческую природу. Зона оказалась никому не нужна. Все же мировая тупость безгранична, словно ее множит каждый Выплеск. Артефакты способны перевернуть мир. Частично они уже работают кое-где. Без артефактов не обошлись ни мулдашевский аллоплант, ни проект «Марс-500». Вот только мир не захотел переворачиваться. Ему оказалось хорошо и со своими проблемами.
– Может, так и сто`ит оставить? – предложил Борланд.
– Да нет, не сто`ит. Я добьюсь своего. Семь лет жизни ушли на то, чтобы приторговывать игрушками для богатых кретинов, сидя на роге изобилия, в то время как Россия пребывает в дикости и произволе. Я терплю, ищу новые пути, и все только для того, чтобы дожить до момента, когда человек, которого я считал своим другом, внезапно предает, а заодно настраивает против меня самый сильный клан и даже наемников в вертолете, купленном на мои же деньги. Думаете, я с этим смирюсь?
– Думаю, что это было бы логично.
Глок придвинулся поближе, в его глазах загорелась злоба.
– С Кунченко покончено, – сказал он. – Клинч создал сталкерство, и я не позволю ему же разрушить источник дохода. Где бы майор ни был, он умрет. Если же ему удастся скрыться, то он никогда не получит обратно своего влияния. Ваш план потерпел крах, и это следует признать. Но я заинтересован не только в восстановлении полного контроля над всеми вооруженными формированиями в Зоне, но и над профилактикой возникновения подобных инцидентов в будущем. И здесь мне без вас не обойтись.
– Не понял, – повернул голову Борланд.
– Объясняю. Группировки будут расформированы. Система кланов в текущем виде мне не нужна. Слишком много своеволия, своего видения Зоны, ненужной веры в доступность Пьедестала. Все, больше никакой самодеятельности. Я объявляю полное прощение всем, кто ранее шел против меня. Однако я понимаю, что объединить их снова под моим началом сможет только человек, который станет символом нового сталкерства. Миру нужен герой.
– Герой.
– Точно. Вы, Борланд, отлично годитесь на эту роль. Никто не знает, что ваша выживаемость – это сплав мужества, интеллекта, силы и удачи. Что ваша выносливость во всех отношениях требует тренировки и особого склада характера. Никому это не интересно. Вы видели глаза ребят, которые слушают легенды про вас у костров?
Борланд подумал, что Глок точно не видел их никогда.
– Для них вы – неубиваемый супермен, – провозгласил собеседник. – Настоящий мужчина, идеал, пример для подражания. Все эти ребята, школьники, поколение Интернета – они не верят, что вами нужно становиться, они думают, что вами можно просто стать. За вами они пойдут куда угодно…
– Достаточно, – прервал Борланд, чувствуя тошноту. – Говори прямо, куда я должен их отвести, пока мне не поплохело.
– Да никуда! – в нетерпении ответил Глок. – Вам просто нужно поддерживать их веру в романтику сталкерства. В равенство и братство. Поясняю еще раз: я объявляю передел. После того, как мои наемники разгромят «Ранг», а кланы лишатся притока продовольствия, сталкерам в Зоне придется нелегко – выживут только «пьедесталовцы» и мародеры. Торговцев придется перезапустить. Этап становления сталкерства закончен. Настает эпоха бесперебойной добычи артефактов за хорошие деньги, по четко выверенным схемам, с учетом всех сделанных мною ошибок. Я не могу допустить, чтобы поток артефактов ослабевал, – клиенты не простят отсутствия игрушек. Все упирается в наличие добровольцев. А им нужен стимул посерьезнее финансового – молодые сталкеры хотят самоутверждения. Вы будете лицом нового тренда. Что вам терять? Вы же сам сталкер до мозга костей. Да и тренировать сумеете, без вопросов. Чем надо – поможем.
Борланд вгляделся повнимательнее. Нет, Глок явно не походил на сумасшедшего.
– А если я откажусь?
Глок хохотнул.
– Найдем другого, – сказал он. – Например, Консул подойдет. Интеллектуал, который может и в морду заехать, и курок спустить – очень привлекательный типаж. Такой может многих за собой повести.
– Мы не типажи, – оборвал его Борланд. – Мы люди. Этого твоя гениальная концепция не учитывает?
– Для общества вы и ваш друг Консул – типажи. Рядовому обывателю тяжело понять, что кто-то другой может обладать вашими качествами, а не он сам. Но, честно говоря, мне больше по душе вы, чем двадцатишестилетний Марк Северин, хотя я с ним уже проводил такую беседу, какую провожу сейчас с вами. Ваш друг начисто лишен персональной мотивации и жажды власти, он куда больше заинтересован в жизни и здоровье своей невесты. Если мне не изменяет память, его музой и объектом заботы всегда была Полина Тучка, паспортный возраст – двадцать четыре года, и биологический – девятнадцать. Вне сомнения, она для него нечто большее, чем просто ослепительная и домашняя девушка с волосами цвета воронова крыла. Северин, если вы не знаете, только потому и сотрудничал с нами. Прискорбно, что он предал это доверие, но все поправимо, в конце концов.
– Все не могу понять, как ты намерен воплощать свои бредни на деле. Чтобы обеспечить приток добровольцев в Зону, тебе нужно объявить о ней открыто.
– Я так и сделаю.
– И распахнуть ее двери всему миру.
– О, вот этого как раз не будет. Только сталкерам. Без разделения на пол и возраст – Зона сама произведет отбор. Как известно, сорок процентов сталкеров гибнет в первую неделю. Останутся самые сообразительные.
– Глок, ты не видишь тут противоречия?
– В чем? – снисходительно улыбнулся хозяин. – В том, чтобы сделать Зону самой популярной точкой мира и одновременно держать границы? Не вижу. Дилемма легко решаема.
– И как же?
– Зона станет отдельным государством.
– Что?!
– Борланд, вы удивитесь, когда узнаете, как легко мне будет зарегистрировать новую страну. Уверяю, при должной сноровке вывесить свой флаг над воротами здания ООН ничуть не сложнее, чем учредить новое доменное расширение.
Борланд покачал головой, не сдержав усмешки.
– Удачи тебе в этом нелегком деле, – пожелал он.
– Зря, зря у вас столько недоверия, – погрозил Глок. – Я все рассчитал. Процесс пройдет поэтапно. Сначала Зона станет автономной. Получит свою конституцию, герб, гимн, все дела. Ну, западным партнерам подмазать придется кое-где, не без этого. К счастью, переработка артефакта «финт» дает неслабое увеличение ресурса единицы природного газа. А это в здешних местах чего-то да стоит. После чего отделяемся в суверенное государство и устанавливаем свои правила игры – у нас есть экономика, производство, торговля. Бюджет Зоны прямо сейчас выше, чем у Люксембурга, и население больше, чем в Норфолке. Поверьте, сценариев предостаточно, и тот, что я указал, самый простой. По большому счету, никому мы сейчас не нужны. Значит, никто не будет против.
– А Россия войска не введет? – спросил Борланд без интереса.
Глок вскочил в возбуждении.
– Не надо передергивать! – заговорил он. – Времена не те, да и соотношение тоже. К тому же новое государство по альтернативным документам само станет новой территориальной единицей Российской Федерации, просто на собственных условиях. Не в первый раз же такое происходит! Деньги решают все, вопрос лишь в количестве!
– И на нормальные дороги их, как всегда, не хватило, – подвел итог Борланд. – Глок, а не пошел бы ты на хрен со своей новой автономной структурой и мечтами о троне? Я устал. Поговори с Марком еще раз, если хочешь. Может, он согласится прыгать с опахалом вокруг тебя, а я не стану.
– Я ждал этого ответа, – сказал Глок. – Но пока не принимаю его. Подумайте, Борланд. У вас будет время поразмыслить в лагере ученых в западном бункере. Я даю вам сутки. Завтра сопротивление будет разгромлено, и вы новую Зону не узнаете. Уверен, тогда вы станете думать иначе.
Глок открыл дверь отсека.
– Увести, – сказал он.
– Последний вопрос, Глок. В знак доверия.
– Да?
– Кто на самом деле предал Клинча?
Глок улыбнулся одними губами.
– Падишах.
Борланд кивнул и позволил вывести себя наружу. С башни было заметно, что людей на базе стало намного меньше. Двое тушили сбитый вертолет, еще трое возились с бронетранспортером. На взлетной площадке стоял выкрашенный в синие тона Ми-38, выглядевший мирным дельфином на фоне военной машинерии.
Сталкера отвели вниз по ступеням, затем к вертолету и посадили внутрь. Там же находились не менее дюжины охранников и Марк.
– Тоже здесь? – кивнул ему Борланд. – Снова попал в переплет, да?
– Бывало и хуже, – ответил Марк, внимательно оглядывая лица военных.
Борланд прикрыл глаза и постарался забыть обо всем. Все равно в течение следующих минут он ничего поделать не мог. К тому же он бесконечно устал.