Борланд долго тер лоб и наконец понял, что за мысль не давала ему покоя.
– Клинч, а на Ми-38 стояли какие-нибудь хитрые радиоприборы? По тому же перехвату частот, например.
– Стояли, конечно. Как раз на нем и стояли.
– Тогда еще одна загадка разрешилась, – удовлетворенно сказал Борланд, изучая странный гибрид молотка и пожарного ведра, лежащий среди инструментов. – Я все не мог понять, как Сажин сумел поймать на свою рацию переговоры наемников. А теперь понял – он же говорил, что в этот момент над его башней пролетал научный вертолет. Видимо, рация сработала на какой-то сигнал, передаваемый с воздуха, поймала искажение эфира или еще что-то в этом роде.
– Все может быть.
Марк прислонился к фюзеляжу, о чем-то думая. Борланд кинул в него мелкий камушек. Поймав вопрошающий взгляд, он спросил:
– А твоя история? Как ты здесь оказался снова?
Клинч, до этого изучавший ствол пушки, выпрямился.
– Так вы друг друга знаете? – произнес он.
– Пили пиво пару лет назад, – ответил Борланд.
– Ничего особенного, – сказал Марк, залезая в кабину. – Меня нашли, когда я выходил из супермаркета. Привезли сюда, не позволив зайти домой, где стоял ужин на круглом столе, накрытом зеленой скатертью. Вместо этого приволокли в Зону и дали работу в научном отделе.
– Тебя заставили?
– Могли заставить, но сделали иначе. Я согласился участвовать в исследованиях добровольно при условии, что мне будет позволено иногда видеться с гражданской женой.
– И как? Позволили?
– Да, – ответил Марк. – Раз в три месяца я бываю дома двое суток.
– Хреново как-то получилось, – покачал головой Борланд. – Ты заслуживал покой.
– Все нормально, – сказал Марк, постукивая по ручке управления. – Эта работа не хуже других. Мне ведь за нее еще и платили, и даже больше, чем на предыдущем месте.
Борланд долго смотрел на него, ничего не произнося.
– Ты все это время был в Зоне, – наконец сказал он. – А я ничего не знал… Клинч! Ты что мне втирал про Консула? Взрослый мужик, много лет топчет Зону. Так? Что ж ты мне лапшу на уши вешал?
– Обычная дезинформация, – не моргнув глазом ответил Кунченко, волоча ящик с боеприпасами к носу вертолета. – Ты же не рассчитывал, что я раскрою тебе личность Консула до того, как ты окончательно вступишь в команду сэров?
Сталкер только рукой махнул.
– Теперь многое стало понятным, – подвел он итог. – И откуда Консул мог тесно общаться с Сенатором – тоже. Остался еще один момент. Марк, ты как разработал «Горизонт событий»?
– В смысле?
– Откуда ты знаешь, что этот сценарий осуществим? Стукнуть ножом Сенатора по камню и все исправить – такая идея просто так в голову не придет.
– Она и не пришла. – Марк откинулся на спинку кресла. – Сенатор подсказал. Если ты забыл, то он был деструктором.
Борланд попытался помочь Клинчу сунуть патронную ленту в пушку, но нечаянно заставил того выронить ящик и получил болезненный пинок по ноге.
– Иди отсюда, салага! – прогнал его майор. – Будешь нужен – позову.
Сталкер направился к хвосту Ка-54 и принялся соскабливать с него быстро сохнущую грязь.
– Ну ладно, – пробурчал он. – В гараже Капитана было веселее.
Приборная панель сверкала, словно разноцветная елка. В полумраке салона огни смотрелись приятным напоминанием о цивилизации, мягкие кресла создавали комфорт.
– Красивая «вертушка», – сказал Марк, проведя рукой по стеклу, словно стараясь рассмотреть деревья, плотной стеной стоявшие по правому борту.
– Согласен, – отозвался Клинч, сидя с закрытыми глазами, откинувшись на спинку сиденья.
Лежащий на заднем диване Борланд не произнес ни слова.
Четырехчасовая тяжелая работа по ремонту сплотила троих мужчин, растопила остатки льда недоверия и взаимных подозрений. Инструменты были убраны на место, брезент свернут, удалось даже кое-как помыть руки с помощью найденной в багажнике канистры с водой. Сидя в теплой кабине вертолета в самой глуши болот, Марк, Клинч и Борланд старались разгрузиться от былых проблем и морально подготовиться к новым.
Марк дернул за шнур, опоясывающий дно саморазогревающейся упаковки с питательным пайком. Через несколько секунд тихое шипение стихло. Вскрыв упаковку, сталкер обнаружил внутри нее готовый ужин, конечно, несравнимый с тем, от которого его оторвали полтора года назад, но все же показавшийся очень вкусным после тяжелого дня.
– Класс, – сказал Борланд, расправляясь с пачкой галет и издавая хруст на весь салон. – Давно не едал ничего подобного.
– А я их уже видеть не могу, – отозвался Кунченко. – Попробовал бы ты жевать этот крахмал года три, сразу воспылал бы любовью к детскому питанию.
– Его я тоже люблю. Только не говори никому.
– Почему такие упаковки не продаются в Баре? – спросил Марк, уплетая пластиковой вилкой горячее пюре с фрикадельками.
– Потому что их у нас не вагон.
– Неужели доходы Коалиции не позволяют?
– Доходы от Зоны – это вообще отдельная песня, – сказал Клинч. – Вот скажи, Борланд, сколько артефактов ты нашел и продал за свою жизнь?
Хруст прекратился.
– Никогда об этом не думал, – ответил сталкер. – Даже самому интересно стало.
– Шестьсот двадцать девять.
– Неужели?!
– Научники ведут учет, – невозмутимо объяснил майор. – Кто и сколько чего сдает. А сколько ты денег получил с этого в общей сложности?
– Негусто, – признался Борланд. – Я в основном бартером брал. Патронами, снарягой. Что тут деньги? Бумажки!
– Ну и молодец, – сказал Клинч. – Потому что от твоих артефактов после перепродажи доход был заоблачный.
– Насколько заоблачный?
– Сформулируем так: весь авиапарк Коалиции нам обошелся дешевле.
Борланд сжал в руке оставшиеся галеты, превратив их в хлебное крошево.
– Ни хрена себе, – вырвалось у него. – И все это без учета налогов?!
– Ты наверняка гордился своей коллекцией костюмов и оружия, сложенных в схроне, – продолжал подначивать Клинч. – Так теперь можешь ценить ее еще больше. Как-никак именно за этот убогий скарб ты и пахал года четыре.
– Да… ты… да у меня нет слов, – только и произнес Борланд. – И мне никто даже премию не выдал.
– Будь у меня полномочия хотя бы двухдневной давности, я бы, пожалуй, перечислил тебе пару-тройку миллионов долларов. За будущую помощь. Мне же не жалко.
– Ах ты скотина…
– Марку больше раз в пять, так как ему куда хуже пришлось. Но теперь, мужики, не серчайте. Будем все воевать за высокую и одухотворенную Ее Величество Идею.
Сзади раздалось сердитое сопение.
– Ну все, ты его озадачил, – улыбнулся Марк. – Теперь он будет прикидывать кучу вариантов, как стать самым незаменимым человеком в команде.
– Да, я амбициозен! – раздался голос с заднего сиденья. – И чувствую, что меня жестоко кинули!
– Терпение, браток, – успокоил Клинч. – Не думай, что стал крутым сталкером от такой статистики. По совокупным объемам поставок ты даже в первую двадцатку не входишь. Больше всего артефактов собрали такие люди, как Шустрый, Меченый, Неро, Шрам. Хороший сталкер – человек работящий и незаметный. Стоит ему влезть в различные разборки, как доход от него тут же начинает стремиться к нулю.
Загорелся светодиод на консоли, его сопроводил тихий звуковой сигнал. Клинч тут же открыл глаза и обратился к показаниям на мониторе бортового компьютера.
– Вот результаты диагностики, – сообщил он. – «Тайкун» в порядке, вполне готов к старту и использованию в боевых условиях. Немного «ранетка» барахлит, но калибруется быстро. Вот конкретно с винтами дело обстоит хуже. Плазма-клей, который я использовал, прослужит не более девяноста минут при спокойной эксплуатации. На практике дольше и лучше, но будем исходить из минимальной удачи. А до этого требуется по меньшей мере двенадцать часов, чтобы он схватился. Так что до рассвета мы никуда не поднимемся. Потому у нас два варианта: либо мы ночуем в кабине и завтра летим к границе с Припятью напрямую, либо бросаем вертолет, выдвигаемся сейчас пешком, идем к «Рангу» через всю Смоль и завод и в перспективе воюем как трое пехотинцев-дилетантов, имея вторую ночь подряд почти без сна. Скажу сразу, что первый вариант мне нравится больше.
– А я вообще второй с ходу не полюбил, – признался Борланд, не вставая с дивана. – Вот с первого взгляда. Веришь, ты мне описал второй вариант, и у меня что-то сразу и сердце схватило, и в голове зашумело…
– Что мы теряем, если подождем? – спросил Марк.
– Ничего. До рассвета не будет никаких боевых действий. Нож остался у Анубиса. Даже если он выедет на север сейчас, то до Ржавого леса доберется ночью. Проскользнуть мимо укреплений, думаю, ему не удастся. Нет, он останется на месте либо заночует на Полигоне. А утром мы к нему вылетим и на месте решим, что да как.
Марк смотрел на приборную панель.
– Клинч, у бортового компьютера есть стандартный пользовательский интерфейс? – спросил он.
– Как же, – сказал майор. – «Виндовс Миллениум». Может, тебе и мышку с клавиатурой дать?
– А ноутбук найдется?
– Марк, ты, часом, боевой вертолет с компьютерным симулятором не перепутал? Где я тебе на Смоли добуду ноутбук?
– У Доктора есть, – раздался голос Борланда. – Я сам видел. После обстрела его компьютер не пострадал. Клинч, радуйся.
– Я рад, – мрачно произнес Кунченко. – А зачем тебе компьютер? Осла на ферме покормить?
Марк нервно потер губу.
– Есть идея одна, – сказал он. – Вокруг Припяти и ЧАЭС сплошная аномальная стена, так ведь?
– Ну, не сплошная, – ответил Клинч. – В среднем там по одной аномалии на сорок метров, но это все равно слишком густо, чтобы можно было по воздуху пролететь.
– Но «Тайкун» ведь смог бы?
– И ты, конечно, первый, кто об этом догадался, – с сарказмом сказал Клинч. – Там невозможно протиснуться. Ни мне, ни тем более другому пилоту с другой «вертушкой». Все изучено вдоль и поперек. У меня есть полная трехмерная карта с расположением постоянных аномалий в воздушном пространстве участка.