Бергамот расхохотался так, что Уотсон вздрогнул от неожиданности.
– Ладно, мужики, – сказал проводник. – Командир, не обессудь, в Саркофаг я с вами не пойду. Вы и так ребята серьезные. Лучше я молодняк выведу.
– Я, я тоже молодняк! – поднял руку Орех. – Выведи меня!
– Договорились, – согласился Клинч. – Только затем отдайте оружие. Как спуститесь под землю, оно вам не понадобится.
Уотсон беззвучно выругался.
– С вами очень весело, – произнес он. – Но не рановато ли вы расслабились, народ? Кто-нибудь вообще следит за детекторами, кроме меня?
– Никто не следит, – ответил Борланд. – Потому что ни у кого из нас, кроме тебя, никакой электроники нет. А ты не пробовал когда-нибудь рассчитывать на собственные мозги и мускулы, вместо того чтобы покорять компьютер?
– Пробовал, – ответил Уотсон. – Только встроенного дозиметра у меня не имеется.
– Ты о чем?
– О том, что здесь чисто. Слишком чисто. И я не про мусор.
– А про что тогда? – спросил Фармер.
Уотсон показал ему дозиметр.
– Уровень радиации нулевой, – прокомментировал он. – Вообще. Здесь нет облучения.
– Не может быть! – Бергамот вырвал у него прибор. – Точно. Все чисто. Словно мы и не в Зоне вообще.
Кунченко посмотрел на Марка.
– Есть объяснения? – спросил он.
Марк покачал головой.
– Ни малейших, – ответил он. – Но мы все равно засиделись. Не нравится мне все это. Давайте уже определяться. Кому-то нужна медицинская помощь? И прошу без шуток.
– Я в порядке, – сказал Борланд.
– Я тоже, – кивнул Клинч.
– Отдых нужен? Перерыв на еду?
– Мне бы попить, – признался майор.
Орех кинул ему флягу.
– Оставь себе, – махнул он рукой.
– Тогда пошли. – Марк вытащил пистолет «Форт-12», проверил и спрятал обратно в кобуру.
Затем вышел навстречу городу.
Остальные немного помедлили. Каждый думал о чем-то своем.
– И снова Марк главный, – сказал Орех, поправляя ремень дробовика. – Видать, так на роду написано.
– У каждого своя доля, – выговорил Бергамот. – Это самый удивительный стажер, который когда-либо у меня был.
– И самый странный напарник, которого я имел, – добавил Клинч.
– Нам с Орехом не впервой поступать так, как скажет этот парень, – сказал Борланд, надевая рюкзак и выступая следом за лидером. – И знаете что? Мне ни разу не приходилось об этом пожалеть.
– А я его ни разу не видел, – напомнил Фармер, проверяющий шестизарядный револьвер, оставшийся у него после отданной винтовки. – Наверное, единственный из вас. Однако соглашусь, что-то в нем есть. На нем лежит благословение Шакти.
– Консул, – произнес Уотсон, – или Марк… Он в самом деле хочет уничтожить Зону?
– Будь уверен, – заверил Борланд.
Клинч замыкал строй.
– Ну ладно, – пробурчал он. – Одно мне непонятно…
– Непонятно? – повернулся к нему Уотсон.
Майор не отрывал взгляда от рюкзака Борланда.
– Что он там с собой тащит? – пробормотал Клинч. – И для кого?
Глава 25Мисс Анаис
Припять.
Город почти не изменился с того дня, когда Марк был здесь. Каждый куст, каждый камень, каждый оставленный человеком след складывались в общую картину, изображающую подлинный облик города, разный для всех. Для кого-то Припять была потерянным домом, символом утраченного прошлого и будущего. Для других – местом сбора артефактов, а то и просто тренировочным полигоном. По установленным порядкам Зоны, здесь была территория «Пьедестала». Группировка, призванная охранять подходы к городу, в конце концов стала им распоряжаться. Чувство уважения к памяти «пьедесталовцам» было неведомо. Марк не строил иллюзий насчет того, как поступили бы «Ранг» и «Победа», расположись они в городской черте, – вели бы себя точно так же, как и свободные сталкеры, промышляя сбором всего, что можно перетащить к себе на базу или в личное укрытие. Однако ни один из людей, прошедших испытание хотя бы банальным выживанием в южных районах, никогда бы не осмелился стрелять по припятским памятникам, что «пьедесталовцы» делали часто и охотно.
Самое главное, что должен был сделать каждый, оказавшийся в Припяти, – это отказаться от внутреннего побуждения представить на ее месте родной город или деревню. Накладывать случившееся с Припятью на свой родной дом, путать застывший балкон со своим балконом, вообразить знакомый с детства одинокий фонарь там, где его нет, – означало безнадежно раздавить собственные светлые воспоминания. Поселить Зону в своей голове. По прибытии в Припять первоочередной задачей становилось оттуда уйти, это сталкеры поняли с первых дней, как только город стал доступен. И ни в коем случае нельзя было пытаться осмыслить увиденное на месте. Сложные вопросы, подсознательное рвение разобраться во всем, философские парадоксы – все следовало оставить в себе, не дать вырваться наружу, иначе таким образом можно было утратить себя самого. Человек попросту терял все нравственные ориентиры и больше не верил ни во что. Нужно было сначала выполнить все свои дела в Припяти, вернуться в более-менее знакомую среду и уже тогда разбираться в себе, чувствуя поддержку знакомой атмосферы.
Так что Марк не пытался переосмысливать свои цели и задачи. На финальной стадии процесса это было бы не только бесцельно, но и губительно.
– Движение на третьем этаже, – сказал он, не останавливаясь. Клинч вскинул бельгийскую винтовку и пустил длинную очередь. Из окна выпал «Винторез», зацепившись за ветку возле бордюра. Фармер подбежал к нему, схватил, быстро осмотрел. Видимых повреждений нет, к прикладу примотаны запасные магазины. Отлично.
Держась вдоль автобуса, у которого еще сохранилась одна спущенная шина, Марк заглянул внутрь и пристрелил на месте «пьедесталовца» с обрезом. Запрыгнул в салон, пригнулся, чтобы не быть заметным из окон, обыскал труп. Снял детектор аномалий с парой гранат и вышел обратно.
Борланд лупил очередями по дальним деревьям из винтовки Уотсона, ему вторил тихий треск «Винтореза» Фармера. Мимо кинотеатра «Юность» с утробным рычанием пронесся черноволк. Выстрелом из дробовика Орех оторвал твари заднюю лапу, от чего псина по инерции прокатилась на боку, нелепо перевернулась, и затем уже ее морду разнесли пули из левостороннего «калашникова», который Бергамот перезаряжал после половины каждого отстрелянного магазина.
Громким ревом возвестил о себе циклоп, и очень зря. Он был встречен в шесть стволов, которые не оставили мутанту шанса. Материализовавшись в видимом спектре, монстр рухнул на середину дороги. Под ним быстро начала растекаться лужа крови.
«Пьедесталовцы» в количестве шести-восьми человек высыпали из окрестных укрытий. Было похоже, что они сами только что спасались бегством и, наткнувшись на сталкеров, попали из огня да в полымя. То ли у них что-то непонятное происходило на подземной базе, то ли было еще какое-нибудь объяснение. Фармер сразу снял одного из «Винтореза», остальные даже не поняли, в чем дело. К тому моменту, как они добежали до укрытия, их стало еще вполовину меньше. Марк вытащил трофейную гранату, Клинч забрал ее и метнул сам. Остальное довершили стволы.
Скрывшись в очередном подъезде, сталкеры, не сговариваясь, сделали короткий перерыв. Бергамот вытащил коробку патронов, рассыпал на земле и доукомплектовал магазины. Фармер выдернул из кармана рюкзака бинт, разорвал упаковку, туго перевязал кровоточащее плечо с помощью Ореха. Пули не было – очевидно, он попросту за что-то слишком неудачно зацепился или же заработал касательное ранение, даже не заметив этого. Борланд свинтил со ствола ненужный глушитель, забрал у Фармера гранаты для подствольника, рассовал по карманам разгрузки.
Выход из города был совсем близко, уже виднелся Четвертый энергоблок. Когда-то по этому пути прошли Эльф и преследовавший его Сенатор. Один получил, что заслуживал, другой – что хотел. Марк четко представлял разницу между первой и второй участью.
Со стороны станции Янов послышались выстрелы. На этот раз их было действительно много – не иначе как на заброшенном стойбище трухлявых вагонов находился очередной потайной спуск в бункеры «Пьедестала».
– Так и есть! – подтвердил Клинч. – И «пьедесталовцы» выползают наверх со всех щелей! Хотел бы я знать почему.
– На нас охотятся! – предположил Орех.
– Нет. Там что-то другое.
– Смотрите! – показал Уотсон.
Марк развернулся. Над Саркофагом поднимался небольшой оранжевый вихрь.
– Эта штука растет, – сообщил Уотсон. – Постепенно увеличивается.
– Выплеск, – прокомментировал Борланд. – Черт, как же невовремя!
– Это внеплановый, – сказал Марк. – Пьедестал чувствует наше приближение. Скоро из него восстанут новые души.
– Это как? – не понял Фармер.
– Волна мутантов пойдет, вот что, – нервно сказал Орех, досылая в дробовик новые патроны.
Бергамот сделал еще несколько выстрелов в сторону Янова, затем с гримасой опустил автомат.
– Без шансов, – сообщил он. – Их слишком много. Идем к Саркофагу. За мной!
– Куда?! – спросил Фармер, стараясь не отставать от неожиданно резвого проводника. – Сказано ведь, мутанты щас попрут!
– Разговорчики!
Остаток пути пролегал через чистое поле. Чистого в нем было мало, но участок территории выглядел слишком пустынным по сравнению с плотными посадками Ржавого леса или припятскими постройками.
Борланд бежал вперед, следя за дыханием. Круг замкнулся – снова. Давно ли он точно так же пересекал военную базу Коалиции, находясь под небом, набирающим силы для финального удара? Давно ли переживал свой самый первый Выплеск, не зная, что лучше – заползти в дупло соснодуба или попытаться втиснуться в трансформаторную будку?
Сталкеры зашли на территорию электростанции. Уотсон снова вытащил дозиметр, очень надеясь, что прибор не сломался. Радиации не было, аномалий не было. Ничего.
– Вот она, родимая, – провозгласил Бергамот, глядя на энергоблок. – Как же долго я здесь не был!
Труба над Саркофагом полыхнула, распространяя желтое зарево. Трещины загорелись синим цветом, испуская почти неоновое свечение, как будто стены были готовы разлететься во все стороны из-за рвущейся на свободу энергии. Однако Выплеска не было, или, по крайней мере, он был слишком нетипичным.