Для теннисиста, которому предстоит ответственный матч, это, мягко говоря, сомнительное удовольствие. И Борис Львович, который взялся сопровождать Андерсена, рассказывал, как норвежец всю дорогу возмущался, что из-за приезда одного человека останавливается жизнь большого города. До теннисного центра Борис Николаевич, кстати, не доехал. Все-таки «челленджер» – не президентская категория. Финал же получился очень непростым. В третьем сете норвежец имел два матчбола, но я их каким-то чудом отыграл, победил и заработал 3600 долларов призовых. На церемонии награждения меня нарядили в халат и тюбетейку, которые до сих пор хранятся где-то у мамы, а потом посадили за праздничный стол. А 300 километров из Самарканда до Ташкента мы с Борисом Львовичем преодолели на обычном такси. Сомнительного вида водитель почему-то интересовался, сколько денег я выиграл. Но мы ему ничего не сказали.
Теннисный календарь очень плотно насыщен турнирами различного уровня. Поэтому составление хорошего турнирного графика для молодого игрока, который поднимается в рейтинге, подчас превращается в настоящую головоломку. Приходится учитывать массу факторов, которые противоречат друг другу. С одной стороны, хочется заработать максимум очков в определенный отрезок времени. С другой – опасно перегрузиться, поскольку это чревато травмами. Кроме того, твои результаты невозможно предсказать заранее, даже если ты находишься в хорошей форме. Да и вообще турнир турниру рознь. Cкажем, за успешное преодоление квалификации на турнире Большого шлема полагается примерно в три раза меньше очков, чем за победу на небольшом «челленджере». Зато ты получаешь неоценимый опыт соперничества с серьезными игроками, окунаешься в атмосферу самых престижных чемпионатов. Упускать такую возможность, как правило, не хочется.
ТОГДА У НАС И ПОЯВИЛАСЬ ПРИМЕТА: ЖИВЕМ ПАРШИВО – ИГРАЕМ ХОРОШО. С’EST LA VIE.
Но пик формы не может длиться вечно. Поэтому, начиная с квалификации Roland Garros, на которую я заметно уставшим вылетел прямо из Ташкента, у меня произошел некоторый спад. Проиграв три матча подряд, мы с Борисом Львовичем приехали в Лондон готовиться к квалификации Уимблдона. Устроились в маленькой комнате в лондонском районе Хаммерсмит, и тут планы пришлось резко менять. Мне предложили wild card в основную сетку турнира в Хертогенбосе, которым владела компания Octagon.
Согласились мы практически без раздумий. Все-таки турнир ATP Tour – это не «челленджер». И гарантированное участие в таком состязании на тот момент для меня было важнее уимблдонской квалификации без ясных перспектив. К тому же путешествие из Лондона в голландскую глубинку заняло у нас ненамного больше времени, чем поездка от дома до Ширяевки в часы пик. После утренней тренировки я прямо в майке и шортах сел в самолет, а через час уже приземлился в Амстердаме. Еще примерно столько же заняла дорога из аэропорта Схипхол до самого Хертогенбоса. У гостиницы встретили Надю Петрову с ее мамой. Надежда Леонидовна, в прошлом – известная советская легкоатлетка-спринтер, уже успела изучить ближайшие окрестности и пригласила нас в свободное время пойти кормить козлов, которые паслись неподалеку. На что Борис Львович, посмотрев на меня и хитро прищурившись, ответил: «А вы думаете, что я каждый вечер чем-то другим занимаюсь?»
Качество травяных кортов в Хертогенбосе всегда оставляло желать лучшего. Тем не менее именно там мне удалось выиграть первый матч в основных сетках турниров ATP. Мой первый соперник, канадский сеточник-левша Даниэль Нестор, в будущем станет одним из самых известных долгожителей парного разряда и закончит свою карьеру лишь в 2018 году в возрасте 46 лет. Но в одиночке я уже тогда был не хуже его и победил в трех партиях.
Свое совершеннолетие я встретил дома в Раменках. А вскоре начались проблемы с гландами. Возможно, мой организм не сразу приспособился к постоянной смене климата и часовых поясов. Некоторые теннисисты привыкают к этому далеко не сразу. Во всяком случае, результат вернулся лишь на Кубке Кремля, где мне, несмотря на прошлогодние разговоры, снова дали wild card.
В первом круге я встречался с французом Фабрисом Санторо, который на тот момент входил в число 40 лучших в мире. Поскольку перед этим он выиграл пару на турнире в Тулузе, наш матч поставили на среду, и времени для тренировок у меня было достаточно. Очень талантливый Санторо при ударах с обеих сторон держал ракетку двумя руками и считался злым гением Марата Сафина. Он имел превосходное чувство мяча, но по большому счету представлял собой классического разрушителя. Есть в теннисе такие игроки, которые умело используют высокую скорость полета мяча после чужих ударов. Сам я в молодости с Санторо играл хорошо. Его резаки, после которых мяч стелился низко над кортом, не представляли для меня больших проблем. К тому же я старался сделать так, чтобы первым номером играл он сам. И, по совету Шамиля Анвяровича Тарпищева, не разводил Фабриса по углам, откуда ему было легче контратаковать, а больше посылал ему мяч в центр корта.
Следом я вышел на шведа Томаса Юханссона, победившего в 2002 году Сафина в финале Australian Open. Тут пришлось гораздо тяжелее, полыхали эмоции. Но Борис Львович дал мне верную установку – подавать в первый квадрат как можно более косо. Это и помогло вытянуть тай-брейк в третьей партии.
Ну а дальше меня ждал четвертьфинал против Марка Россе, которому я не раз подавал мячи, будучи болбоем. Сейчас швейцарца можно встретить в пресс-центрах крупных турниров в качестве телекомментатора, а раньше он считался знаковой фигурой для Кубка Кремля. В Москве Россе побеждал дважды подряд. Это был большой чемпион в прямом смысле этого слова – ростом более двух метров, с колотушкой справа. Порой на корте у Марка сдавали нервы. Правда, к России он всегда относился хорошо.
Игру Россе мне удалось изучить вдоль и поперек, но, как говорится, век живи – век учись. Я взял первый сет и хорошо играл во втором, когда в игре наступила пауза. При счете «ровно» Марк упал на ровном месте. Народ, естественно, ахнул. К корту из VIP-ложи спустился директор турнира Александр Волков, а у меня перед глазами уже стоял полуфинал против Евгения Кафельникова, до которого, казалось, рукой подать. Закончилось же все по классическому для подобных случаев сценарию. Россе еще немного полежал, а потом спокойно встал и дважды взял мою подачу. В третьем же сете мы шли вровень, но тай-брейк для меня сложился неудачно. Было жутко обидно, ведь о подобных фокусах опытных игроков меня не раз предупреждали. Впрочем, даром для меня та неудача не прошла. И когда четыре года спустя судьба снова свела нас с Россе на Кубке Кремля, я вернул ему должок.
В ноябре поступило неожиданное приглашение сыграть в Стокгольме. Морально я уже завершил сезон, но отказаться не мог. В то время любое выступление в основной сетке турнира подобного уровня было связано с приобретением необходимого опыта.
В первое же утро нашего пребывания перед выездом из официального отеля на стадион Борис Львович обратил мое внимание на мужчину, зашедшего в автобус одним из последних. «Какой-то беспородный швед», – пошутил я. А затем, присмотревшись, узнал в этом человеке Стефана Эдберга, у которого брал автограф на выходе из «Олимпийского» во время финала Кубка Дэвиса в 1994 году. Кумир моего детства, одетый стильно, но не броско, Эдберг поздоровался с каждым пассажиром и сел неподалеку. Я подумал, что это – счастливый знак. Но на следующий день впервые проиграл на турнирах ATP еще совсем молодому Роджеру Федереру.
2000 год я начинал на 286-м месте в рейтинге, а закончил на 113-м. Таким образом, всего за два сезона мне удалось пройти путь от финала юниорского Australian Open почти до первой сотни рейтинга ATP. Все больше старожилов тура считали меня новичком, с которым нужно считаться. Ну а сам я получал настоящее наслаждение от моей спортивной жизни, не обращал внимания на мелочи, которые в молодости не имеют никакого значения, и верил, что все еще только начинается.
6Первая сотня
Трудовая молодежь. – Контрасты Ченная. – На сковородке в Австралии. – Горячий Гауденци. – Трудности допинг-контроля. – Подставки против Роддика. – Уимблдонский дебют. – Урок от Сампраса. – Два матча с Кафельниковым.
В 2001 году я провел свой первый полный сезон на уровне ATP Tour. Интересное было время! Знакомства с новыми людьми, большими турнирами, комфортабельными отелями. Месяцы свежих, еще не замыленных ощущений. А начиналось все с Таиланда. С этой страной впоследствии у меня было связано много добрых воспоминаний. Ведь там я нашел хороших друзей.
Сначала предсезонный сбор мы планировали в Израиле. Туда собиралась сборная Узбекистана, с которой на тот момент работал Олег Борисович Мосяков. Кроме того, у Бориса Львовича сложились хорошие отношения с основателем Кубка Кремля Сассоном Какшури, владевшим отелем в Эйлате. Однако в Израиле возобновился вооруженный конфликт, и планы пришлось менять. Подумав, выбрали Таиланд. Со мной, Андреем и Борисом Львовичем полетели папа с мамой, Юля, с которой я к тому времени уже встречался, и две знакомые теннисистки – Татьяна Панова и Елена Воропаева.
Двадцать лет назад Паттайя выглядела совсем не так, как сейчас. Курорт только развивался, и гостиница Siam Bayshore Resort стояла на отшибе в гордом одиночестве. Зато уже тогда на ее территории были шесть кортов с жестким покрытием, бассейн, маленький тренажерный зал и зеленая лужайка, на которой мы занимались ОФП. Одновременно в том отеле отдыхала одна очень веселая компания. Золотая русская молодежь целыми днями играла в карты у бассейна, щеголяя перед нами наколками с надписями «не буди, я устал» и «работать не буду». А мы, морально устойчивые спортсмены, тем временем отрабатывали жесткий тренировочный план, порой забывая, что нагрузки на жаре при высокой влажности воздуха чреваты не самыми приятными последствиями.
Сбор прошел удачно. Лишь в самом конце получилась не очень красивая история. Друзья-узбекистанцы, которые заключали договор с отелем и по отношению к нам считались принимающей стороной, попытались заработать на нас примерно третью часть от реальной стоимости номеров. Когда это случайно выяснилось, папа сильно возмутился. В итоге мы сошлись на цене, которая всех устраивала и, кажется, даже толком не поругались. Но больше сборы вместе не проводили.