В четвертой партии я снова вышел вперед с брейком. И тут же почувствовал судороги, причем более сильные, чем раньше, – не только в левой ноге, но еще и в правой, а порой даже в пальцах рук. Игорек Андреев, понимая, чем пахнет дело, подбадривал: «Держись, Мишаня! Давай, как в Сандунах!» Там мы устраивали себе в парной проверки на прочность по полной программе, но сейчас мне было не до смеха. Я знал, что сниматься не имею права, но и риск травмы был довольно велик.
Поскольку Глебов по правилам во второй раз не имел права покидать свое место около корта, на переходе ноги мне массировал Шамиль Анвярович. Газетчики тогда очень красочно описали этот эпизод. Нечасто бывает, когда действующий член МОК исполняет функции массажиста. Но самого главного журналисты не знали. В одной из бутылочек, которую через некоторое время передал мне доктор Сергей Ясницкий, было обыкновенное пиво. Согласно одной из непроверенных версий, кто-то из команды срочно бегал за ним к метро «Спортивная».
Считается, что пиво помогает при судорогах. Употреблять его, конечно, следует в ограниченных количествах, ну так ведь и мне трехлитровую банку никто не предлагал. Я взял бутылочку в руки. Глотнул. Приятно удивился. Потом отхлебнул еще. И постепенно меня отпустило, к тому же Гаске начал сильно уставать. Последний четырнадцатый гейм получился очень нервным. Мне никак не удавалось попасть при подаче с первого мяча, но помогала поддержка трибун. Пятый сет завершился со счетом 8:6 почти через пять часов после начала матча. Когда все закончилось, судья на вышке, видимо, заметивший что-то неладное, попросил волшебную бутылку, понюхал ее, едва улыбнулся и покачал головой. Я взял этот победный опыт на заметку и в будущем несколько раз использовал его. А французов мы победили – 3:2. В субботу Андреев и Давыденко выиграли пару у Грожана и Ллодра, а в воскресенье Игорь сначала проиграл Грожану, после чего Сафин практически не оставил шансов Матье.
Полуфинал против немцев тоже проходил в Москве, но уже в «Олимпийском». Причем мы снова решили играть на грунте, хотя в самом разгаре был сезон на харде. Это неоднозначное решение мы приняли не без участия Сафина, который неожиданно для всех улетел в Гималаи. Был у Марата такой период духовных исканий. За два дня до начала матча он столь же внезапно вернулся в Москву, но в заявку, естественно, не попал.
Справедливости ради надо сказать, что на медленном покрытии лидер сборной Германии Томми Хаас, который стоял на тот момент 11-м в мире, оказался не очень опасен. Игорь Андреев разобрался с ним довольно легко. Однако Коля Давыденко во второй встрече не сумел преодолеть сопротивления настырного Филиппа Кольшрайбера. А после парной комбинации, в которой мы с Митей Турсуновым уступили два тай-брейка Филиппу Петцшнеру и Александру Васке, немцы вышли вперед.
О том, что четвертую встречу предстоит играть именно мне, я узнал в субботу вечером, по окончании пары. У Давыденко на той неделе еще до матча побаливала рука, и после четырех с лишним часов сражения с Кольшрайбером он был не готов выходить на корт в столь ответственной ситуации. Андреев в нашей четверке по рейтингу стоял последним и по правилам не мог заменять первого номера. Выбор у Шамиля Анвяровича Тарпищева был невелик – Южный или Турсунов, и он выбрал меня. Но и немцам пришлось менять Хааса, который чем-то отравился. В итоге против меня вышел Петцшнер – игрок с низким рейтингом, но достаточно опасный.
Когда тебе в последний момент приходится перестраиваться с одного соперника на другого, это всегда немного снижает твои шансы. Но я неплохо знал возможности Филиппа и имел шанс дополнительно прибиться к его ударам по ходу парной встречи. Матч я выиграл в четырех сетах под аккомпанемент Мити Турсунова, который притащил в зал кастрюлю и колотил по ней поварешкой, не давая публике успокоиться. Ну а потом Андреев уверенно разобрался с Кольшрайбером, который терпеть не мог играть с Игорем, гонявшим немца по корту своими кручеными ударами.
Обыграв немцев, мы продлили свою победную серию в Кубке Дэвиса до семи матчей, что стало рекордом для сборной России за всю ее историю. В финале нас ждали американцы. На матч в Портленд, расположенный на северо-западе США, из Москвы добирались долго. Сначала рейсом «Аэрофлота» до Лос-Анджелеса, а там пересели в маленький самолет, в котором нас как следует поболтало. Портленд – сравнительно небольшой город, с населением меньше миллиона человек. Но именно там находится штаб-квартира Nike и американское отделение Adidas, которое, воспользовавшись случаем, организовало рекламную съемку с моим участием.
Американцы проводили матч в стареньком зале Memorial Coliseum, уже давно потерявшем свою значимость и закрепленном за местной юниорской хоккейной командой «Зимние ястребы». Но организация была на очень хорошем уровне. В один из тренировочных дней часть нашей команды сходила на баскетбол, посетив игру с участием Portland Trail Blazers. Но я предпочел вечером остаться в отеле. По словам ребят, матч получился не очень интересный, да и выделенная им ложа располагалась далеко. Ощутить атмосферу шоу, которое сопутствует матчам NBA, насколько я понимаю, было трудно.
Перед финалом я решил взять короткий отпуск. Решение на первый взгляд неожиданное, но логичное. В ноябре, как обычно, проходил итоговый турнир ATP, в котором я участия не принимал. Соответственно, в моем расписании образовалась почти трехнедельная дырка. Пришлось нам с Борисом Львовичем выбирать из двух зол. Можно было продолжать тренироваться и попробовать набрать форму сразу после тяжелого сезона. Но мы посчитали, что в таком случае был риск получить травму, поскольку я устал и работать на пределе был не готов. Поэтому решили пойти по другому пути – устроить мне небольшие каникулы и потом возобновить тренировки. Было очевидно, что на пик формы я выйти не успею. Но зато можно будет попробовать сыграть на свежих эмоциях, как это мне уже удавалось не один раз. Кстати, подобные решения время от времени приходится принимать практически всем игрокам. Такова уж теннисная жизнь. Турниров очень много, и результаты на них спрогнозировать невозможно.
Капитан сборной США Патрик Макинрой получил в свое распоряжение сильнейших на тот момент американских игроков: в одиночках – Энди Роддика и Джеймса Блейка, в паре – братьев Боба и Майка Брайанов. У нас состав был такой же, как в полуфинале – снова без Марата. Давыденко, игравший на итоговом турнире в Шанхае, где, кстати, в трех сетах уступил Роддику, я, Турсунов и Андреев. На финише сезона нам предстояло столкнуться с предельно мотивированным соперником, который не выигрывал Кубок Дэвиса двенадцать лет – с тех пор, как Пита Сампраса на моих глазах уносили с корта «Олимпийского» после победы над Чесноковым. Покрытие корта хозяева, естественно, выбрали под себя. Шершавый синтетический корт, уложенный на акриловую подстилку, давал низкий и быстрый отскок мяча, что требовалось для усиления главного козыря Роддика – подачи. Хорошо подходило такое покрытие и Блейку, умевшему играть по восходящему мячу. А вот у нас Игорь Андреев подобные корты никогда не любил. Ему, наоборот, был удобнее высокий отскок. Кроме того, Игорь предпочитал забегать под право, а при быстром отскоке это делать проблематично. Хотя на тренировках в Портленде Андреев выглядел хорошо и рвался в бой. К тому же на тот момент у него был положительный баланс встреч с Роддиком.
По ходу дела наша задача еще более усложнилась. Давыденко, сославшись на микротравмы, отказался играть в одиночке. Это была серьезная потеря, ведь на тот момент он был четвертой ракеткой мира. Шамиль Анвярович лишился выбора игроков на первый день, и не случайно Коля уже после победы американцев заявил журналистам, что всю вину за наше поражение берет на себя. Но это было в субботу после пары, в которой Брайаны обыграли Андреева и Давыденко в трех партиях. В пятницу же сначала Роддик не оставил шансов Турсунову, а затем я проиграл Блейку.
Джеймс – игрок с необычной биографией. В юности у него были проблемы со здоровьем – врачи обнаружили сколиоз, и, продолжая заниматься теннисом, он по восемнадцать часов в день носил специальный корсет. В профессионалы Блейк перешел лишь в девятнадцать лет, проучившись два года в Гарвардском университете и достигнув первого места в студенческом рейтинге США. Американцы часто попадают в профессиональный тур через студенческий теннис, но для игрока первой пятерки это очень редкий случай. В 2006 году Джеймс был четвертой ракеткой мира, а на момент нашей встречи он находился вблизи первой десятки. Таким образом фактически тот отрезок можно считать пиком его карьеры.
Не скажу, что решающим фактором в нашей встрече стало покрытие. Мне всегда были по душе достаточно быстрые корты, хотя Блейку портлендская синтетика подходила чуть лучше. Он успевал подставить ракетку, принимая даже очень хорошую подачу, и мне было трудно среагировать на быстрый ответ. Я еще не успевал закончить движение подачи, а мяч уже летел обратно. Да и Блейк играл очень агрессивно. Часто бил справа почти наотмашь – и попадал.
После неудачной первой партии мне удалось завязать борьбу. Во втором сете Блейк проигрывал 5:6 и имел на своей подаче 15:30, я хорошо принял, Джеймс ответил. А дальше я решил сменить ритм, сыграл резаным ударом и ошибся. Не скажу, что именно этот момент стал решающим, однако американец сравнял счет – 6:6, а затем выиграл тай-брейк. После этого спасти матч мне было уже очень тяжело, хотя в третьем и четвертом сетах мы сыграли еще два тай-брейка, и один из них остался за мной. Для поздней осени мне удалось показать хороший уровень. Но поражение в финале уже после двух дней, конечно, не добавило команде хорошего настроения. Ситуацию немного разрядил один из моих друзей, прилетевших на этот матч. Он предложил устроить командный ужин за своей счет, Шамиль Анвярович не возражал, вот только стол на всю команду в приличных ресторанах Портленда пришлось искать весь субботний вечер. Объездив полгорода, удалось найти закуток в хорошем заведении с джазовой музыкой. Отметив окончание в целом успешного сезона, мы еще не знали, что тот финал Кубка Дэвиса для меня и всего моего поколения в сборной окажется последним.