До сих пор считаю, что я был абсолютно прав. Сложись сейчас аналогичная ситуация, поступил бы точно так же. Кубок Кремля и наша федерация – это, по сути, одна команда, с которой у меня до того момента складывались не деловые (хочется это особо подчеркнуть), а доверительно-дружеские отношения. Иначе, думал я, быть не может. При этом на Кубке Кремля давно существовала установка не выплачивать игрокам гарантийные деньги за участие.
Сохраняя объективность, надо признать, что в тот период Кубок Кремля переживал новый и не лучший отрезок своей истории. Вследствие реформы, предпринятой WTA, статус женского турнира несколько понизился, и иностранных звезд первой величины в Москве стало гораздо меньше. Возможно, сейчас кому-то это покажется нескромным, но в 2009 году интерес к турниру спасла моя победа. Болельщики, которые в те дни присутствовали на трибунах «Олимпийского», вряд ли будут с этим спорить.
Безусловно, в 2010 году Кубок Кремля был заинтересован в приезде сильных теннисистов. Однако на сравнительно небольшие турниры, которые по нынешней градации соответствуют категории ATP 250, звезды первого и второго эшелона почти всегда приезжали за дополнительное вознаграждение. Вполне естественно, что профессиональные отношения между игроком и турниром в каждом конкретном случае выстраиваются по-разному. Поэтому в той ситуации меня задел за живое даже не сам факт выплаты дополнительных вознаграждений Тсонга и Багдатису, а то, что это было сделано втихаря.
Не сомневаюсь, что у руководства Кубка Кремля имелась возможность обставить все несколько иначе и заранее поставить меня в известность о том, что планируется предпринять. В таком случае мы бы наверняка сумели найти вариант, который бы всех устраивал. Но этого, увы, не случилось.
ТЕННИС – ЛИЧНЫЙ ВИД СПОРТА. ПОЭТОМУ ЛЮБОЙ ТЕННИСИСТ, КАКИМ БЫ ПАТРИОТОМ ОН НИ ВЫГЛЯДЕЛ СО СТОРОНЫ, В ДУШЕ ОСТАЕТСЯ ИНДИВИДУАЛИСТОМ.
Не мне судить, кто больше выиграл, а кто больше проиграл в результате этой истории. Тсонга, кстати, тогда уступил свой первый же матч, попав во втором круге на Дениса Истомина, и с тех пор больше на Кубок Кремля не приезжал. Багдатис дошел до финала, уступив Виктору Троицки. Сам же я не выступал дома четыре года подряд и вернулся, когда моя карьера уже шла по нисходящей. Пережитые под сводами «Олимпийского» самые дорогие, детские эмоции, на которые с годами накладывались новые впечатления, остались в далеком прошлом. Я не то чтобы внезапно повзрослел в 2010 году. Просто стал смотреть на некоторые вещи другими глазами.
В начале марта 2011 года мы должны были играть на выезде со шведами. Как обычно, в декабре главный тренер сборной Сергей Леонюк позвонил Борису Львовичу. Тот высказал нашу позицию, которую мы заранее обсудили. И предложил Леонюку перезвонить мне, подчеркнув: «Теперь вряд ли все будет так, как раньше».
После Australian Open я встретился с Сергеем Николаевичем, но к общему знаменателю мы не пришли. Он сделал мне финансовое предложение и пообещал, что после завершения карьеры меня сделают вице-президентом федерации. Я подумал, еще раз посоветовался с Борисом Львовичем, поблагодарил и отказался. И, попытавшись сжечь за собой мосты, сделал заявление в газете, так как постоянные разговоры по поводу сборной сильно действовали мне на нервы.
Вы спросите меня, какое отношение история с Кубком Кремля имеет к выступлению за сборную. И это будет логичный вопрос, поэтому еще раз подчеркну: руководством федерации и проведением Кубка Кремля на тот момент уже давно занимались одни и те же люди под руководством Шамиля Анвяровича Тарпищева. Ему я, кстати, до сих пор многим обязан. Было бы свинством отрицать, что Шамиль Анвярович не раз мне сильно помогал, и я этого никогда не забуду. Но все хорошее не отменяет того, что сказано выше.
Есть еще один принципиальный момент. До истории с Кубком Кремля в силу молодости, а может, жизненной позиции я редко выстраивал с кем-то договорные финансовые отношения. С тем же Борисом Львовичем контракт мы никогда не заключали. Точно так же дела обстояли и с другими членами моей команды. Разумеется, я всем платил, но взаимоотношения между нами оставались полусемейными. Аналогичную картину для себя я рисовал и в отношениях с федерацией, и долгое время у нас не было никаких проблем. Однако после Кубка Кремля 2010 года между нами появилась трещина. Не собираюсь разбирать чужие ошибки и тем более винить в этом определенных людей. Думаю, что просто так сложились обстоятельства.
Кто-то скажет, что в Кубке Дэвиса играют за честь флага, а не за федерацию. Что спортсмен должен всегда оставаться патриотом своей страны. И что с этой точки зрения Кубок Дэвиса ничем не отличается, например, от чемпионата мира по хоккею. Все это так, но надо учитывать нюансы. Поэтому попробую сформулировать свою позицию.
Начну с того, что само слово «патриотизм» каждый понимает по-разному, особенно когда дело доходит до конкретных вещей. Допустим, вы можете быть патриотами своего предприятия, но на одном чувстве патриотизма своих сотрудников оно не выживет. За свой труд люди должны получать достойный заработок. Сегодня ни один рабочий на заводе не будет трудиться четыре дня в неделю за зарплату, а пятый – из чувства патриотизма. Да и вообще патриотизм – тема очень тонкая. При желании ее можно вывернуть в любую сторону, представив человека как героем, так и негодяем.
Теннис – личный вид спорта. Поэтому любой теннисист, каким бы патриотом он ни выглядел со стороны, в душе остается индивидуалистом. Я тоже не исключение, хотя командные турниры мне по душе. Более того, я считаю, что теннису без них не выжить. Однако времена романтики в профессиональном спорте давным-давно прошли. Любая победа имеет свою цену на входе и отдачу на выходе. И цель не всегда оправдывает средства. Это надо отчетливо понимать.
Тем временем Кубок Дэвиса в своем старом формате был турниром, выбивавшим большинство игроков из личного графика. Причиной тому – исторические противоречия между Международной федерацией тенниса и Ассоциацией теннисистов-профессионалов, но эта давняя тема, и углубляться в нее мне бы не хотелось. В силу перегруженности календаря практически любое мое участие в Кубке Дэвиса негативно влияло на подготовку к личным турнирам. Поскольку, вместо того чтобы брать короткую передышку, мне, наоборот, зачастую приходилось форсировать форму.
Теоретически после матчей за сборную можно было бы брать продолжительные паузы, но я их побаивался. Все-таки теннис – не бег на стометровку, когда твои секунды зависят только от тебя. Тут имеет большое значение, на какого соперника ты попадешь. Конечно, есть игроки, чей уровень игры позволяет надеяться только на собственные силы. Но их единицы – Джокович, Федерер, Надаль. А я, даже находясь в суперформе, не мог стопроцентно рассчитывать на победу даже в небольшом турнире ATP. В итоге зачастую получалось так. Я играл матч Кубка Дэвиса, потом постепенно начинал проседать, продолжая тренироваться и выступать, а результаты падали.
Прекрасно понимаю, что я во многом обязан Кубку Дэвиса своей известностью на раннем этапе карьеры. Да и вообще, если бы не победа над Полем-Анри Матье, она могла сложиться по-другому. Однако факт остается фактом: в какой-то момент я стал ощущать, что выступления в Кубке Дэвиса из года в год связаны с нагрузками, которые для меня являются лишними. Кроме того, я терял рейтинг, а с ним и заработки. Тем временем профессиональный теннисист, как правило, живет сегодняшним днем. И зарабатывать он должен именно тогда, когда есть возможность, не откладывая это дело в долгий ящик. В конце концов, патриотизм в теннисе можно проявлять не только в Кубке Дэвиса. На личных турнирах каждый из нас играет под флагом своей страны, а успешные выступления на чемпионатах Большого шлема вызывают громкий резонанс во всем мире. Не случайно Новака Джоковича в Сербии признали героем задолго до того, как он выиграл Кубок Дэвиса.
Как отнеслись к этой истории другие игроки? Думаю, что ребята, принадлежащие к моему поколению, меня хорошо поняли. У каждого из нас были свои финансовые взаимоотношения с федерацией, и я никогда не интересовался чужими делами. Хотя по поводу распределения призовых в Кубке Дэвиса требовалось договариваться.
До реформы турнира, состоявшейся в 2019 году, ITF рекомендовала делить их поровну между национальной федерацией и командой. Однако дальше возникал вопрос, как делить ту половину, которая полагается игрокам. В нашей команде в свое время этим вопросом занимались первые два номера – Евгений Кафельников и Марат Сафин. При этом третий и четвертый номера до последнего момента оставались в неведении, сколько они получат. Мне это казалось категорически неправильным, поскольку любой человек, который приезжает в сборную, является полноправным членом команды, не говоря уже о том, что он мог бы провести неделю как-то еще. Поэтому в 2005 году, уже после того как Женя завершил карьеру, мы впятером – Марат Сафин, Коля Давыденко, Митя Турсунов, Игорь Андреев и я – собрались в Дубае и договорились, что у всех игроков, приезжающих на матчи Кубка Дэвиса, должна быть своего рода гарантия.
Согласно нашей схеме, капитан получал 9 процентов от той половины, которая приходится на команду, четырем игрока – 36 процентов, доктор, массажист и один тренер – 15 процентов. Оставшиеся 40 процентов мы делили на пять матчей, то есть каждый из них «стоил» 8 процентов вне зависимости от результата и значимости. Схема выглядела неидеально, поскольку встречи, которые проходили при счете 2:2 или 4:0, имели абсолютно разный вес. Однако все нюансы Кубка Дэвиса учесть было невозможно, мы бы просто запутались. Такая схема распределения существовала долго – во всяком случае, до тех пор, пока я выступал за сборную.
В истории с Кубком Дэвиса мне хотелось как можно скорее поставить точку, но вышло многоточие, потому что летом мы снова встретились с Сергеем Николаевичем Леонюком для обсуждения той же темы. После поражения от шведов нашей сборной предстоял домашний матч c бразильцами, в котором на кону стояло место в Мировой группе. Соперник – серьезный, а вылетать в зональные соревнования после двух побед в Кубке Дэвиса никто не хотел. Я назвал условия, на которых был готов возобновить выступления за сборную. И Шамиль Анвярович, который договорился о проведении матча в Казани, связался со мной, сказав, чтобы я приезжал.