Пригибаясь, я двинулся вдоль рельсов и вскоре увидел хвост поезда. Железная дорога выгибалась на повороте, и, лежа на шпалах, было очень удобно наблюдать за городком бюреров из-за рельса, практически не боясь быть замеченным. Я извлек бинокль и в этот момент почувствовал, как в левый висок чуть повыше уха уткнулось что-то холодное и железное.
Красивый баритон спросил:
— Иисус или Сатана?
Глава десятаяСмерть Джафара
В тот вечер я мило сидел в неплохом японском ресторанчике и ел жареную камбалу с острой капустой. Японская кухня мне всегда нравилась, за что меня порой дразнили сокурсники — полагали, что чернокожий человек должен поедать исключительно бананы. Одному, особенно назойливому, я пресловутый банан… э-э… впрочем, не станем говорить о всяких гадостях.
В сумке-контейнере под столиком у меня лежал довольно банальный набор артефактов, который мне слили через третьи руки по цепочке связей и который я должен был передать Джафару. И получить, само собой, приятную, но не слишком крупную сумму в денежных знаках, известных как евро.
Я отставил дощечку с пустой сковородочкой из-под камбалы, допил зеленое бамбуковое пиво и сделал знак официантке, чтобы принесла еще. Официантка была, как водится, откуда-то из Средней Азии — говорят, так повелось еще в начале века, когда все эти японские ресторанчики начали массированно открываться, и на работу за отсутствием настоящих японцев брали более-менее похожих на них визуально корейцев и среднеазиатов и даже чуть ли не чукчей.
Джафар появился примерно к середине принесенного бокала.
— Привет, Костя! — сказал он.
Я встал, мы легонько обнялись. Мне никогда не нравился этот ритуал, скорее всего подобные Джафару его придумали, чтобы походя охлопать одежду обнимаемого — не припрятал ли он под ней пистолет или, в более раннем варианте, кинжал.
Мы уселись, я спросил:
— Есть будешь?
— Ти шьто, ахренел? — спросил Джафар. — Я этих каракатиц нэ могу кушат. Я сматрэт не могу, как они шюпальца шевелят… Зачем сирой риба кушат? Надо жарений мяса кушат, шашлик!
— Каждому свое, — резонно заметил я и назло ему заказал суши.
— Принес? — поинтересовался Джафар, перебирая крупные зерна аметистовых четок.
— Принес.
— Как абично?
— Как обычно.
— Слюшяй, Костя, — сказал Джафар деловито. — Я тут с людьми гаварил — надо изменить нэмношка нащот дэнг.
— В смысле? — не понял я.
— В смисле, шьто цена на ринок паминялся. Много хабар несут, куда дэват? Некуда дэват… Дорого не буду покупат, дешево буду покупат.
Появилась официантка с моими суши.
— Стоп, — сказал я, размешивая шарик васаби в соевом соусе. — Договаривались, что все как обычно. И теперь — назадпятками. Не понимаю тебя, Джафар.
— А шьто тут понимат?! Ти товар давай, я — дэнг. Только цена савсэм новий.
— Я по новой цене ничего отдавать не буду, — покачал я головой, разрывая бумажную оболочку на новой паре палочек. — Я у людей брал по-старому, у меня свой интерес. Я не благотворительная организация.
— Чиво это?! — неприязненно спросил Джафар. Я думал, что он продолжает разговор о сделке, но Джафар показывал волосатым коротким пальцем на подносик с суши.
— Суши.
— Я вижю, что суши! Шьто это? Кто?
— Креветка, — объяснил я терпеливо. — Кальмар. Осьминог. Водоросли. Икра летучей рыбы…
— Зилений?! Она шьто, пратух?!
— Она такого цвета.
Джафар с омерзением покачал головой и ускоренно принялся перебирать четки.
— Ладно, ты договаривай насчет товара. Забираешь по старой цене — всегда пожалуйста. А что ты там и с какими людьми перетирал насчет новых цен — меня это не интересует. У меня такойинформации нет, Джафар. А значит, прейскурант не меняется.
Сказав так, я занялся суши. Джафар некоторое время молча смотрел, как я ем, подергивая небритым кадыком.
— Ни магу глядет, ташнит, — произнес он наконец. — Кан-чай кушит свой дохлий жяб, давай товар, я поеду, пока бливат не стал.
— По старой цене, — уточнил я.
— Нет старий цена. Есть новий цена. Нэ будиш продават — буду говорит с Джабраилом, он сердитый будит.
— Да мне насрать на Джабраила, — промямлил я с набитым ртом и только потом понял, что этого говорить мне уж точно не следовало. Джафар вспыхнул, огляделся по сторонам (ресторанчик был не то чтобы пуст, но и не полон) и прошипел:
— Ти если так говорит про Джабраила будиш, ти не этот чирвяк кушит будиш, ти сабачий какашка кушат будиш! А патом сам сабак тебя кушат будит!
Я сосредоточенно жевал, прикидывая, что делать. Судя по всему, господа Джафар и Джабраил элементарно решили меня кинуть. Я не особенно представлял, зачем им требовалось забрать у меня товар по дешевке. Вероятнее всего, я выпадал из их обоймы по каким-то причинам, вплоть до того, что Джабраилу не нравится цвет моей кожи. Убивать меня вроде было не за что (хотя в этой компании редко задумывались о таких вещах), но и рассчитываться со мной по разумным ценам тоже смысла не имелось. Да черт с ними, с причинами, на меня тупо наезжают, по сути, и необходимо что-то решать…
Вариантов у меня было два.
Первый — отдать Джафару товар, забрать предложенные копейки и уйти.
Второй — попытаться свалить с боем, что вряд ли, потому что Джафара па улице ждала машина с минимум тремя охранниками.
Третий… Я сказал, что у меня было два варианта? Нет, я придумал и третий: попытаться свалить с миром. Я положил на стол деньги для официанта, молча взял сумку и поднялся. В ресторанчике все же сидел народ и даже, если не ошибаюсь, кто-то в форменной одежде за дальней ширмой. Я точно видел блеск каких-то шевронов или эполетов. Джафар, само собой, придурок, но вряд ли устроит свару прямо в зале. А на улице я свалю, пускай потом ищут.
Дело было не в оплате товара, там и сумма-то фигурировала довольно незначительная. Но наш бизнес не позволял, чтобы тебя вот так опускали. Все это узнается, расползется по Харькову, и никто со мной дела иметь не захочет. А это — крушение.
Попытка как-то кинуть Джафара с Джабраилом и забить на их пожелания (а я, по сути, собирался сделать именно это) тоже была своего рода крушением. Но я хотя бы тонул с честью, стоя на капитанском мостике.
Я сделал было шаг, но Джафар оказался тупее, чем я думал. — Ти куда шел?! Стаят! — заорал он, выхватывая пистолет из-под серого пиджака в мелкую клеточку.
Когда тебе в лицо тычут пистолетом, нужно либо сразу сдаваться, либо обратить внимание, что он стоит на предохранителе. Поскольку Джафар вертел пушкой прямо перед моим носом, я обнаружил, что с предохранителя пистолет и в самом деле не снят. Это заметил и Джафар, зашевелил большим пальцем, и я сделал единственное, что мог: схватил валяющиеся на столе палочки и вонзил их в глаз Джафару.
Потом, в Зоне, я очень много раз слышал, как человек вот так истошно орет. Но тогда… Визг Джафара ударил по ушам. Больно, кто бы сомневался. Еще и от васаби щиплет, наверное, палочки-то грязные, я ими только что хавал…
Из-за ширмы выскочил наконец человек в мундире, на мою беду оказавшийся машинистом метрополитена, и в ужасе бросился наутек. Понимая, что я во всем просчитался и тону уже не на капитанском мостике, а в брюхе подводной лодки, падающей в десятикилометровую бездну, я с усилием провернул палочки в глазнице забывшего о предохранителе Джафара, вызвав новый жуткий вопль, и последовал примеру машиниста. Только лома-нулся я не к выходу, а через кухню, справедливо полагая, что там есть черный ход.
Он там и был.
Сшибая штабеля картонных коробок и визжащих почище Джафара псевдояпонских официанток, я выскочил во дворик и бросился к стене. Мусорный контейнер оказался хорошим подспорьем, чтобы ее преодолеть. По счастью, с другой стороны был припаркован чей-то автомобиль, и я грохнулся сначала на крышу, а затем на капот и уже оттуда скатился на асфальт.
С низкого старта я рванул по переулкам, запутывая след. Потом осознал, что зрелище негра, бегущего по вечернему Харькову с увесистой сумкой в руках, как минимум вызывает любопытство, и сначала притормозил, а потом выбросил сумку с хабаром в мусорную урну.
Поступок был на первый взгляд глуп, но со своим хабаром в Зону не ходят. А я собирался ехать именно туда.
Зона много лет принимала в себя подонков общества: скрывающихся преступников, армейских дезертиров, уклонистов от той же армии, проворовавшихся чиновников или заторчавших жуткие суммы бизнесменов, даже злостных алиментщиков. Кто-то обретал там новую жизнь под новой фамилией, кто-то — вернее сказать, подавляющее большинство, — либо возвращался назад, предпочитая смерть от пули или тюремные нары, пусть даже возле параши, жуткой кончине в «мясорубке» или в пузе у псевдогиганта… Разумеется, занимаясь перепродажей артефактов, я знал массу выходов на Зону, но никогда не думал, что придется ими воспользоваться. Пришлось, блин…
Присев на лавочку под каштанами, я отдышался и осмотрелся. Харьковчане ходили-бродили туда-сюда, занимаясь своими делами. Их заботы и хлопоты ни в какое сравнение не шли с моими, потому что где-то уже раскручивался смертоносный маховик, в разные стороны ехали люди из диаспоры, связывались с другими людьми — а не видел ли кто Костю Пупырева? Ага, того самого, черножопого. Да ничего важного, так, срочно понадобился… Не видел? Ну позвони, если увидишь, не сочти за труд, за Джабраилом не заржавеет…
Малость успокоившись, если в такой ситуации вообще можно успокоиться, я принялся прикидывать, с чего начать свой план спасения.
На мою съемную квартиру ехать нельзя — про нее все знают, туда уже едут. Если не приехали. Милку не тронут, как приманка она не годится, все опять же знают, что я жизнь на безмозглую подстилку, пусть и очень красивую, не променяю. Все равно тем более хотел ее бросить. Черт, заначка на квартире пропадет… А, ладно.
В общагу, где я часто ночевал у друзей, ехать тоже нельзя — я там не был с месяц, зачем подставлять пацанов? Да там и вещей моих нет почти.