Глава втораяЗаговор обреченных
Из личного дела № 3598-66СС OAK, Особый архив комендатуры
«Пупырев Константин Михайлович („Упырь“). 36 лет, рост 186, вес 83, телосложение нормальное, глаза карие, нос прямой, с горбинкой, губы пухлые, мясистые, подбородок квадратный. Особые приметы: афроамериканец. (Вы совсем одичали тут! Афроамериканец — это в Америке, а значит, пишите просто — „негр“! — Прим. инсп. ГШ миротворческих сил).
Отец — Принс Сувенир М'Бами, Малави, в настоящее время проживает на родине, род занятий неизвестен. Мать — Ирина Сергеевна Пупырева, в настоящее время проживает в г. Сумы, инженер-экономист строительной организации.
Образование: Харьковский университет, факультет кинематографии (не кончил). Во время учебы неоднократно привлекался к административной ответственности за незаконные торговые операции с так называемыми артефактами. Подозревался в убийстве в Харькове гражданина Республики Азербайджан Мамедова Д.М. — О. (превышение необходимых пределов самообороны), однако на три года исчез из поля зрения правоохранительных органов МВД Украины. В дальнейшем обвинение снято заочно за недостаточностью улик. (Разобраться, при возможности — возобновить! — Прим. инсп. ГШ миротворческих сил).
В зоне ведения комендатуры с 20… года. Двенадцать административных задержаний, три административных штрафа. Т. н. свободный сталкер, действующие кланы официально не поддерживает. Местные контакты (наиб. близк. и пост.): торговцы (клички по базе OAK) — Сидорович, Бубна, сталкеры (клички по базе OAK) — Хемуль, Патогеныч, Аспирин, Даун, Пауль, Гусь, Муха, Котейка, Повар, Гапон, Соболь, Теща, Джим, Змеевик, Матюха.
Примечания (по данным источника „Плюх“): аномальное отсутствие реакции на „ржавые волосы“ и „жгучий пух“. Аномальная способность обнаруживать гравиконцентраты типа ГК-0754 (т. н. „жадинка“) на значительном расстоянии. (Уточнить возможность использования в качестве военного сталкера. — Прим. инсп. ГШ миротворческих сил)».
Конечно же, этой бумаги я раньше не видел, хотя и представлял, что в комендатуре обо мне всё знают. Листок ксерокопии лежал передо мной на столе, а профессор наслаждался произведенным эффектом.
— А зачем вы это вообще принесли? — спросил я, потому что и в самом деле не понимал, зачем он мне это принес. Я не просил.
— Было в общем пакете документов, — сказал Петраков-Доброголовин. — Прицепилось, скажем так.
Сегодня чокнутый профессор выглядел куда увереннее, чем в прошлый раз. Заказчики его, что ли, напрягали, вот он и обрадовался несказанно, раз дело выгорело. Хотя я бы не спешил так утверждать. Не нравилась мне вся эта история, и Аспирину не нравилась, а Аспирину я доверял. Не всегда — всегда тут никому доверять нельзя, — но часто. Чаще, чем кому-то. Даже ветеранам типа Хемуля доверять не стоит… да если честно, им как раз нужно меньше доверять, чем другим: у них совершенно иная мораль, которую со стороны не разобрать. Может, потому и живы до сих пор, пока другие моралисты или косточками в Зоне гниют, или совсем… не к ночи будет сказано…
Я еще раз пробежал текст глазами, потом скомкал его и медленно сжег в пепельнице. Аспирин и Пауль смотрели на меня понимающе; я оценил то, что в листок они заглянуть не пытались. А вот график обстрелов и патрулей сразу же схватили и принялись совсем по-детски вырывать друг у друга их рук.
— Ну, чё ты, чува-ак! — пыхтел Аспирин, хищно шевеля усами. — Я тока гляну и отдам!
— Юра, нельзя так! Не мороси! — увещевал Пауль, возвышаясь над столом. Добрейшей души человек, он обладал огромным ростом и ужасающим телосложением — не толстый, нет, а попросту здоровенный. Человек-гора. Его и Аспирина я решил включить в команду сразу: Аспирин был мой постоянный напарник, а Пауль стоил двоих как грузопереносчик, да и Зону знал вполне на уровне. Главное — не давать ему много бухать. Иначе кранты.
Профессор посмотрел на них с сомнением.
— А кто остальные двое… то есть четверо? И эти… фомки?
— Вы забыли посчитать меня, — поправил я. — А отмычек — отмычки, не фомки! — брать не будем. Меньше народу — больше кислороду, как в школе говорили… Так что нам нужен всего-то один чел. Ну или два. Для гарантии успеха.
Я повернулся к напарникам.
— Так, мужики. Потом будете бумагу драть, прикинем лучше, кого берем с собой.
— Аут, аут… Из толковых предлагаю Соболя, — сказал Аспирин, возвращая график.
— А Даун чем занят?
— Ты что, не в курсах?! Даун на сафари сгинул, — со скорбным видом поведал Пауль.
— На каком еще сафари?!
— Я думал, ты знаешь, чува-ак… — развел руками Аспирин. — Слышал, в Пакистане год тому примерно выбух был?
— Какой выбух? Вы мне голову морочите, что ли?
— Он же газет не читает, — пояснил Аспирину Пауль (я и в самом деле не читал всю эту гадость, секрета не делая) и продолжил, обращаясь уже ко мне: — Короче, в Пакистане чего-то взорвалось лет пять тому. То ли атомную бомбу они там делали, чурбаны, то ли еще чего-то клепали, но какие-то проводки соединили неправильно — они ж там дикие все, — и так шарахнуло, что приличной части Пакистана теперь нету. А через несколько месяцев пошел слух, что там своя маленькая Зона образовалась в пустыне. То есть мутанты появились, артефакты какие-то, непонятно, короче, ни хрена. Вроде не как у нас. Народец туда потихоньку стал нос совать, несмотря на сильную радиацию… Кто-то пропал, кто-то вылез обратно, интересные штуки рассказывали, но поди пойми, чего они сбрехали, а что — правда… Фишка в том, что место в любом случае примечательное. Вот Даун и рванул туда типа на сафари — подстрелить кого, найти чего…
— И не вернулся?
— Не-а. Сгинул. Хотя ты его знаешь — вот вернемся, а он бухой в «Штях» веселится…
— Дай-то бог, с Дауном я выпить никогда не отказывался. Сафари, блин… Ишь… Ладно, тогда кто вместо Дауна? А тогда Соболь, стало быть… Хорошо, ищем Соболя. А еще двое?
— Да с этими проще. Только свистни — сами прибегут. Без работы народ, режутся со скуки. Вчера у речки Бошу красную карточку показали, двенадцать ножевых. Жесть, чува-ак, — поведал Аспирин.
Профессор слушал с вытаращенными глазами, дикие местные нравы его, видать, напрягали.
— Боша завалить не вопрос, — сказал Пауль. — Боша и я бы завалил.
— Ты не констатируй, — попросил я. — Завалил бы он… Ты дело советуй. Вот Змей. Змея, может, взять?
Аспирин со вкусом почесал усы.
— Можно и взять, — согласился он. — Совершенно не вижу, почему нам не взять Змея.
— А Гапона?
Гапон был очень толковый сталкер, кстати, бывший мент-гаишник.
— И Гапона можно. Он, правда, ребро сломал.
— Это еще где?! — удивился я.
— Да не в Зоне, то-то и фигня. На охоту пошел с мужиками, в обычный лес, и в колодец упал. Колодец там брошенный был.
— В Зоне ему мало охоты?! — еще более удивился я.
— Какая там охота, чува-ак: грязное все, активное… — пробурчал Аспирин.
— Соболя я вчера видел, — неожиданно сказал Пауль. — Ружье он покупал.
Новость удивительной не была. Ружей у Соболя имелось немерено: почему-то к такому типу оружия, а именно охотничьему, он был особенно неравнодушен. Он и за Периметр таскал с собой, помимо (а зачастую и вместо) обычного автомата, какую-нибудь «видал, какая вертикалка?!» или «а вот из этого слона завалить можно!». Слона, допустим, в Зоне не найти, а вот псевдогиганта он при мне однажды завалил. С первого выстрела. Потому я относился к его коллекции весьма серьезно, пусть даже остальные считали, что стрелять нужно чем больше и быстрее, тем лучше.
— Вот. Стало быть, Соболь. Кто второй?
Коллеги замолчали, Чокнутый профессор перебирал короткими волосатенькими пальчиками.
— Так, — сказал я. — Заминка. Нужен мозговой штурм.
Не успел я оглянуться в сторону стойки, как Рыжий приволок выпить и закушать. Закушать сегодня была селедка с лучком, картошкой и подливкой (горчица плюс соевый соус), а выпить — что-то белое. Перцовка, видать, кончилась, иначе как бы Рыжий не принес мне за столик перцовки? Непременно принес бы.
Поступление приняли с радостью. Макая селедочный хвост в подливку, Аспирин тут же пораскинул мозгами и предложил:
— А вот же про Змея мы говорили, чува-ак.
— А где Змей?
— В Ростове. Но можно позвонить.
— Что же… как же?! — напугался профессор. — У нас сроки… график вот…
— Отбой со Змеем, — развел я руками. — Черт, последнего найти сложнее всего. Может, Бармаглота?
— Бармаглота… — скривился Пауль. — Уверен?
Я не был уверен в Бармаглоте, и парни это знали. Для отмычки Бармаглот был слишком хорош, а для серьезного сталкера — странен. Отпустил раненую псевдоплоть. Чуть не завалил туриста, который хотел шпокнуть свежего зомби. А уж слепых собак так вообще любил, ну, не любил, но неравнодушен к ним был как минимум… Но это же и польза, разве нет? Собаки к Бармаглоту тоже относились уважительно, они же в башку смотрят, видят, что про них думают. А у нас как? У нас увидел собаку — стреляй, не думай. И собака к тебе так же.
— Я «за», — сказал вдруг Аспирин. — Бармаглот толковый чувак.
— Ну и порешим же на том, — сказал я, разливая белое. Профессор хотел было добавить нечто высокое, но смутился и просто выпил. Закашлялся, покраснел, болезный. Заел лучком.
— Я забыл добавить, — сказал он наконец, прокашлявшись и прожевав.
— Что еще? — спросил я, ожидая недоброго.
— Я тут подумал… Я все же пойду с вами, — торжественно и в то же время виновато заявил Петраков-Доброголовин.
Что говорить, в Зону народ ходил по сотне различных причин. Хорошо, не по сотне — по дюжине.
Ходили по делу — таких больше всего, вопрос только в том, у кого какое дело. Один-два контейнера «соплей» наберет или мешок того же «пуха», другой — попрется едва ли не к энергоблокам за невесть чем. В основном же что собирали, что попадется, потому что любая фигня — хабар, а хабар денег стоит.