— Опусти ружье, сынок, — еще более устало произнес Альтобелли. — Мы сами справимся.
Однако лейтенант ружья не опустил. Альтобелли вздохнул и сказал громче, чем прежде:
— Ничего не получается. Ладно… Упырь, здесь Темные.
Лейтенант Альтобелли еще падал, простроченный сразу несколькими автоматными очередями, а я уже метнулся в кювет с криком:
— Все в укрытие!!!
Нас спасло то, что Темные сначала отвлеклись на беднягу-лейтенанта, да и мои питомцы научились быстро исполнять команды за время передвижения по Зоне. Через секунду на дороге не было никого, только валялись пустые носилки.
Расстреляв Альтобелли, Темные перенесли шквальный огонь на нас, вернее, на место, где мы только что были. Пули свистели над кюветом, все трое детей истошно орали, причем двое плакали, а Боря восторженно кричал: «Ура! Война!» Припавший к земле рядом со мной Воскобойников что-то шептал, по лицу его текла кровь — шальным камешком, видать, рассекло при рикошете.
— Что, офицер, едва не облажался? На прицеле он меня держал…
— Простите, — сказал Воскобойников.
— Что мне твое прощение… В рапорте учтешь. Не запамятуйтолько.
Выждав, пока огонь немного утихнет, я снял с плеча «Нарвал», высунулся и выстрелил в бронетранспортер. Граната утла мимо, с непривычки я взял слишком высоко, и взорвалась где то очень далеко за домом. Однако это дало Темным пищу для размышлений, и броник задним ходом начал сдавать обратно в кусты, откуда недавно выехал. Выскочив из кювета, словно черт из коробочки, я выстрелил снова и даже не успел глянуть, попал ли двадцатимиллиметровые снаряды фонтаном взметнули гравий ни обочине. Но «Нарвал» свое дело сделал — тяжко ухнуло, и высоко в небо выкатился огненный шар, перекрыв оглушительным «бу-у-у!» звук стрельбы. Я потряс головой и высунулся было по смотреть натпроизведенные разрушения, но тут прямо через меня и кювет перескочило пылающее колесо. Перескочило и покатилось в поле, разбрызгивая яркие искры.
Стрельба стихла, и виной тому были вовсе не мои барабанные перепонки, испытавшие предельную нагрузку. Темные что-то затевали.
Я засунул в магазин гранатомета два заряда из разгрузки. Эх, лейтенант, лейтенант… Бедный Альтобелли. Хороший был мужик, что ни говори. Уж не знаю, как его сцапали эти сволочи… помочь хотел, рожи корчил, а я, идиот, думал — с чего бы он…
— Всем лежать! — крикнул я, хотя они и так лежали. — Целы?
— Целы… целы… нормально… в порядке… — поползло по цепочке ко мне.
— Аспирин! Забери у Скунса клетку!
— Чего-о? — обиженно вскинулся Скунс где-то метрах в трех от меня, за осокой, которой порос сырой кювет, я его не видел. — Я же с вами! Не доверяешь, Упырь?! Обидел меня!
прекрасно понимал, что Скунс в случае чего задаст стрекача, прихватив бюреров, потому что Темным он совершенно ни к чему. То-то он ее так исправно таскает, хотя никогда любовью к физическому труду не отличался, собака такая.
— С нами, с нами… Аспирин, забрал клетку?
— Забрал, чува-ак, — отозвался Аспирин. — Это ж святое. За что, блин, боролись…
Так. Почему же они молчат? Я осторожно выглянул и увидел, что бронетранспортер лениво горит, рассевшись на две стороны, словно раздавленная жаба. Темных не было видно — таились в домике пасечника и возле него, благо все заросло кустами и разросшимся фруктовым садиком. Интересно, почему он домик пасечника, если пасеки-то поблизости и нет? А, черт с ним… А это что? Опа, белый флаг!
— Упырь! Упырь, ты меня слышишь?!
Говоривший стоял за углом дома, помахивая привязанной к палке тряпкой. Я спрятался — еще не хватало пулю в лобешник словить — и крикнул в ответ:
— Слышу-слышу! Только не узнаю в гриме!
— Макар.
Вот даже как. Макар в иерархии Темных был что-то вроде полковника. Перспективный типчик. Я с ходу мог назвать десятка три человек, которые испытали бы оргазм, убивая его собственными руками.
— Привет, Макар.
— Привет, Упырь. Ты куда гонишь это стадо?
— К Периметру, — честно сказал я, поскольку и так было понятно. — К выходу.
— И на что рассчитываешь? Попалишься ты с ними, Упырь! Иди себе дальше, мы не тронем, а эти пускай останутся. Зачем тебе лишние хлопоты?
Я засмеялся.
— Заботливый ты какой, Макар! Ты для этого нам устроил встречу с праздничным салютом из всех наземных орудий? И лейтенанта выставил, а потом хлопнул?
— Накладочка вышла, Упырь. Хотели, каюсь, схитрить. Теперь не будем. Сказано же, что на хитрую жопу есть хрен с винтом, вот мы и влетели. Лейтенанта не жалко, воякой больше, воякой меньше — сталкеру какая разница… Зато ты вот нам броник угробил и пару пацанов, а я не в претензии. Ничего тебе не предъявляю за броник. Почти новый, заметь!
— Аи, спасибо, Макар! Век помнить буду, — сказал я.
— Зря смеешься, — отозвался Макар. — У тебя свои дела, у нас — свои. А, забыл совсем — еще «черные ящики» с самолета. Они у тебя с собой?
— Нету. В лесу закопал.
— Верю. В землю закопал и надпись написал. Место скажешь? В общем, рисуешь на карте, где «ящики» зарыты, отдаешь пассажиров и проваливай на все четыре.
— Ну как я их тебе отдам, Макар? Это ж моя гарантия на свободный выход.
— Втыкаю, но ты и так выберешься, я же знаю тебя. Выгоняй фраеров из канавы, а сталкеры пускай остаются. Слово даю — не тронем.
— Задницу ставишь? — поинтересовался я и услышал, как в кювете тихонько заржал Аспирин.
— Что? — растерялся Макар.
— Задницу, говорю, ставишь? Слово пацана, а?
Теперь засмеялся Макар. Очень зло, неприятно и громко, чтобы я хорошо слышал этот смех.
— Ничего ты не понял, Упырь. Твоих пассажиров вроде как и нет уже на свете. Они никому не нужны, и никто тебя с ними из Зоны не выпустит. У тебя, правда, был шанс, я бы отпустил и тебя, и Соболя, и этого, усатого… Димедрола?
— Тут еще Скунс со мной, — напомнил я, затягивая время.
— Пусть валит.
— И турист приезжий.
— Насчет туриста не знаю, — сказал Макар с некоторым сожалением в голосе. — Турист — не сталкер. Про него мы не договаривались.
Ишь, на братство напирает, сука. Что же делать? Ситуация хреновая… У них, несомненно, численное преимущество, хоть я всех и не видел. Темные не кроют из всех видов оружия по нашему кювету только потому, что им нужны живые женщины. Это супердорогой товар в Зоне, потому что женщин гут вообще нет. Ходили истории о залетных сталкершах, но лично я ни одной не видел. А другим бабам и подавно в Зоне делать нечего, их даже туристками не берут, кому хочется стать заведомым объектом охоты? Ни один здравомыслящий сталкер бабу по Зоне не поведет. Кроме дурака одного, Кости Упыря.
— А я с тобой и про других еще не договаривался, — напомнил я.
Стало тихо. Макар то ли думал, то ли советовался со своими.
— Короче, Упырь, расклад такой; — продолжил Темный, парушив короткую тишину. — Вот тебе три минуты при моих условиях, а там пеняй на себя. Время пошло.
Я посмотрел на часы, потом на лежавшего рядом Воскобой никова.
— Понял, офицер? Вас как бы и на свете нету. Что предлагаешь?
— А почему вы меня спрашиваете? — печально уточнил Воекобойников.
— Потому что ты, как ни крути, офицер. Учили же тебя чему-то. Тактике, стратегии всякой… Что предлагаешь?
— Обойти бы их с фланга. Но засекут — дорогу незаметно не переползешь.
— А я отвлеку, — сказал я. — Передай по цепи, чтобы женщины и дети отползали по кювету назад, как можно дальше отсюда.
Воскобойников послушно передал.
— А теперь давай-ка на раз-два-три, и не станем дожидаться срока истечения их ультиматума. Соболя с собой возьми, с этой стороны ваш прицельный огонь не нужен. Соболь, ползи сюда!
Соболь приполз.
— Я сейчас устрою маленький погром, а вы под шумок рвите через шоссе.
— Понятно.
— Там на месте сориентируетесь, что делать. Готовы?
— Не вопрос.
— Тогда я начинаю.
Все три гранаты я положил в домик пасечника. Эх, и наслушаюсь же я от братьев-сталкеров, если выживу… Оазис уничтожил, место отдохновения… Зато Темным было явно не до наблюдения за дорогой, потому что на их стороне с неба сыпались кирпичи и бревна, и я искренне надеялся, что в самом домике кто-то находился в момент попаданий. В идеале — Макар.
Я тоже не видел, как снайпер и Соболь перебрались через шоссейное полотно. Зато Темные открыли массированный огонь, как только немножко очухались. Пушки у них теперь не было, обычную гранату закинуть было далековато, но из всею огнестрельного они крыли образцово-показательно.
Если Темные пойдут в атаку — дело плохо. Я и Аспирин всего бойцов-то; Скунс с Темными воевать не станет, на гомика Артура с пистолетом надежды мало… Профессор тоже не боец, поди, не рад уже, что отправился с нами за бюрерами. Сидел бы сейчас к гостинице, жрал чего вкусное в ресторане. Пиво пил… холодное… с креветками…
Огонь утих.
— Сука ты, Упырь! Такой дом развалил! — с искренним негодованием крикнул невидимый Макар. Жив-таки, гадина радиоактивная, чертов мутант. Неужели опять будет предлагать перемирие? Ох, как им женщины-то нужны… Свербит у них, что ли? Или настолько жесткая договоренность с вояками по поводу пассажиров? Сами вояки свои чистые ручки замарать боятся, а Темным что, Темным и польза, и развлечение. Их тоже понять можно. Вот только не хочется.
— Каюсь! — заорал я в ответ, лежа на спине и глядя в небо. Чистое-чистое, ни облачка. Голубое… — Новый построю!
— Сейчас еще наши подъедут, — сообщил Макар. — А у тебя патроны не бесконечные.
Это он верно заметил. Для «Нарвала» так вообще всего один заряд остался.
— И что предлагаешь?
— Что и раньше. Выдай нам гражданских и сваливай.
— Не затем я их через Зону вел, Макар. Ну да тебе не понять. Поговори, Упырь, поговори. Про подкрепление он, ясное дело, не шутит. Что делать-то дальше? Приедет сейчас еще один бронетранспортер, у них явно имеется в загашнике, и кранты.
— Не стреляйте, — решительно крикнул я. — Я выхожу.