боратории, а когда появился, приказал мне ориентировать переходы на частоту агрессии. Они должны были открываться поблизости от мест выплеска негативных эмоций.
— И вы согласились?
— Разумеется, нет. Тогда Трот перекрыл выход из башни, через который я мог улавливать ментальные волны иных миров. Он не навещал меня неделями, приставив ко мне бездумного немого слугу. Вы можете меня презирать, но год полного одиночества — это слишком сильное наказание. Я согласился.
— Да кто он такой, этот Трот?
— Я не знаю, кем он успел стать за эти годы, он не спешит делиться со мной своими достижениями. Двенадцать лет назад он был землевладетелем второй руки. Не удивлюсь, если он продвинулся. Думаю, сейчас он землевладетель первой руки, а то и в числе приближенных короля.
— Хочу вас порадовать, скоро вашему заключению придет конец. Хранитель О'Брилин и пятьдесят полевых стражников будут здесь, как только им удастся расчистить ход, — заверил Толик.
Но вместо радости на лице ученого проступила досада.
— Они меня не простят, — пробормотал ученый. — Я и сам себя не простил бы.
— Да уж, вы заставили префектуры изрядно побегать.
— Они меня не простят, — повторил узник. — Уж лучше так, чем дальше продолжать работать на Трота. Лишь бы не каторга, лучше уж смерть.
— Что вы так уж расстраиваетесь? — посочувствовал Анатолий. — Я уверен, к вам проявят снисхождение, вы же раскаялись.
— Снисхождение? О каком снисхождении здесь может идти речь? Как вы думаете, они не заставят меня продолжить свои исследования?
Толик рассмеялся:
— Это вряд ли, хранители в первую очередь заинтересованы в стабильности.
— А если сместить настройки в сторону доброжелательности?
Толик хотел было рассмеяться, но неожиданно замолчал и задумался. Столько лет в этот мир попадали худшие люди и лягушкоподобные существа. Не захотят ли хранители выровнять баланс и сместить этот процесс в противоположную сторону? Да нет, вряд ли. Если процесс вернется к естественному фону, уже будет хорошо. Но вдруг все-таки захотят? А если даже оставят эти попытки, то где гарантия того, что не найдется кто-то другой, кто попытается использовать этого ученого подобным образом?
— Скажите, а подобные эксперименты с переходами возможны только здесь?
— Да, только здесь. Нужны особые условия, я не знаю больше мест, которые бы им соответствовали. Эх, как бы я хотел повернуть все назад, вернуться на пятнадцать лет в прошлое и никогда не браться за это дело!
— А если я вас выведу отсюда?
— Вряд ли это возможно.
— И все-таки?
— Что тогда? Я постарался бы исчезнуть, затеряться. Чтобы прожить те немногие годы, что мне остались, в тишине и покое.
Проще всего было бы убить этого человека, поднять пистолет, взвести курки и… Проще? У Толика не поднялась бы рука. Этот несчастный виноват только в том, что оказался недостаточно стоек. Заслужил ли он наказания? Пожалуй. Но не смерти же. Если он и заслужил наказание, то получил его сполна. Двенадцать лет провести в этой темнице, большую часть времени находясь в одиночестве… Что может быть хуже?
Толик задумался, меряя шагами комнату.
— Я попытаюсь вывести вас наверх, — наконец сказал он. — Если сможете затеряться — ваше счастье. Префектуры будут искать вас упорно, я ничего скрывать не буду и расскажу хранителю все как есть.
— Вы это сделаете? — удивился ученый.
— По крайней мере, попробую.
— Но почему? Почему вы рискуете из-за меня?
— Не из-за вас. Я вам сочувствую, но не настолько. Что вы решили?
— Что мне решать? Долгие годы я мечтаю выбраться к свету. Хотя бы еще раз увидеть солнце.
— Что ж, попробуем.
Толик внимательно осмотрел замок. Это было массивное изделие, такое, пожалуй, и ломом не сломаешь. Да и нет под руками ничего, напоминающего лом.
— Отойдите в сторону, я буду стрелять, — предупредил Толик.
Картечь расплющилась или срикошетила, оставив на замке царапины. Пуля оставила вмятину, но и только. Замок по-прежнему запирал решетку.
Толик зарядил пистолет снова, но задумался. Так он только зря потратит заряды. Разобрав снаряженный заряд, он начал сыпать порох внутрь замка. Высыпав порох из трех зарядов, он отошел на два шага и прицелился.
— Надеюсь, с такого расстояния я не промажу, — пробормотал он.
Грохнул выстрел, за ним ухнул взрыв взорвавшегося пороха, кусок железа от корпуса замка пролетел совсем рядом с Толиком, заставив его запоздало пожалеть об отсутствии укрытия. Но повторного эксперимента с замком не потребовалось — крепление дужки не выдержало и сломалась.
— Что-то я изрядно нашумел, — сказал Толик, снова заряжая пистолет. — Давайте поспешим, на шум могут заглянуть незваные гости.
Ученый несколько минут смотрел с недоверием. Он до сих пор не мог поверить в свою удачу.
— Вы идете или нет? — поторопил его Толик.
— Да-да, я сейчас. — Бывший пленник заторопился, суетливо бегая по помещению. — Мои книги, я должен взять их с собой. Мои рабочие записи.
— Вы уверены, что они вам понадобятся? Они могут попасть не в те руки.
— Думаете? Да, вы совершенно правы.
Дневники и рабочие заметки ученого-пленника полетели в камин. Через минуту над ними взвилось веселое пламя, пожирая записи о проводимых ученым экспериментах.
— Да идете вы, наконец? — с нетерпением спросил Толик. — Взрыв могли услышать. Вот-вот могут появиться люди Трота, чтобы проверить, что здесь произошло.
— Здесь мало кто бывает, — запыхавшись, сказал бывший узник. — Трот не спешит посвящать своих людей в тайну этого подвала.
— Нам хватит и этих нескольких людей. Если они перекроют ход наверх, вам останется только одно — сдаться полевой страже.
— Нет-нет, давайте поспешим.
Они почти успели добежать до двери, ведущей наверх, когда она стала открываться. Толик отпрянул в сторону, отодвинув к стене и своего спутника.
Дверь открылась полностью, в ее проеме показался ствол мушкета. Это было единственное, что Толик видел из-за выступа стены. Пару секунд владелец мушкета прислушивался, затем стал осторожно спускаться по ступеням. Толик ухватился за ствол и что есть силы дернул его вниз. Грохнул выстрел, и человек, собирающийся спуститься в подвал, покатился вниз по ступенькам вслед за выпущенным им зарядом картечи.
Снизу послышались крики и проклятья — упавший был жив и относительно цел. Среди его криков информативными были лишь жалобы на поломанную ногу и призывы к помощнику:
— Лови их, Хус!
— Хус — это тот, кто меня кормил, — прокомментировал ученый. — Недалекий, неразговорчивый, но невероятно сильный тип.
Толик выглянул за дверь. Тот, кому предназначались призывы, стоял неподалеку. Был он не слишком высок, но чрезвычайно коренаст и имел мощные длинные руки. Вооружен был Хус дубиной. Видимо, ему не доверяли такое сложное оружие, как мушкет.
Простовато улыбаясь, громила неторопливо двигался по короткому коридору. Увы, улыбка эта совсем не была признаком доброжелательности. Из-под остроконечного шлема, который Хус нацепил себе на голову, смотрели упрямые глаза. Громила был готов выполнить полученное распоряжение.
Толик вскинул пистолет.
— С дороги, или я буду стрелять!
С таким же успехом можно было напугать дверной засов. Хус сделал еще пару шагов навстречу.
«Жаль убивать идиота, — подумал Толик. — Но что делать, он нас сейчас приложит своей дубиной. Да и без дубины у нас против него в рукопашной нет никаких шансов».
Пистолет дрогнул в руке Анатолия.
— Ладно, молись, чтобы тебе повезло, — сказал он и вскинул ствол выше, направив его в шлем чуть выше лба.
Заряд картечи искорежил шлем и отбросил его в сторону. Отбросило и его владельца. Он сидел на полу, схватившись за голову. Между ладонями Хуса стекала кровь — шлем расцарапал ему висок.
— Вперед, пока он не очухался. — Толик потащил за собой ученого. Он сам от себя не ожидал таких решительных действий.
Хус все же попытался ухватить спутника Толика за ногу, но тот резво отпрыгнул, увернувшись от его ручищи.
Поднявшись по еще одной лестнице, они оказались в просторном коридоре, в конце которого находился выход.
— Ну что там? — услышал Толик возглас, раздающийся из глубины дома, и поспешил свернуть в первую попавшуюся дверь.
Как оказалось, очень вовремя. Поднявшиеся вслед за этим крики и топот ясно дали об этом знать. Толик подхватил канделябр и заклинил им дверь.
— К окну, — шепнул он своему спутнику.
— Ваша милость, они здесь! — раздалось из-за двери.
— Ломайте! Все сюда! — Властный голос отдавал распоряжения, которые были совсем не на руку Анатолию.
— Бегите, если сможете. — Толик махнул рукой в сторону окна. — Я постараюсь задержать тех, кто за дверью. Большего я для вас сделать не могу.
Ученый бросился к окну, Толик же подвинул к двери комод, пытаясь ее таким образом забаррикадировать.
— Живее, олухи! — командовал за дверью Трот.
— Поосторожнее, я буду стрелять! — крикнул Толик, чтобы охладить пыл слуг.
— Это кто там такой храбрый? Выходи, а то я вызову полевую стражу.
— Не стоит стараться, полевая стража и так будет здесь с минуты на минуту.
Трот пару секунд молчал, затем продолжил:
— Кто ты такой? Сейчас кинем в окно бочонок с порохом, сам оттуда вылетишь вместе с дверью.
Толик бросил взгляд на окно. Ясно, что дом окружат и окно блокируют. Его спутник был уже на улице. Видимо, успел проскочить раньше, чем люди Трота окружили дом.
— Кто я такой? Личный помощник хранителя О'Брилина! Сдавайся, Трот, ты проиграл! Убьешь ты меня или нет, тебе уже не отвертеться.
— Что там? — послышался женский голос.
— Похоже, твой знакомый пожаловал, Рьяна.
— И вы, барышня, тоже здесь? — крикнул Толик. — Как вас там? Рити? Или все же Рьяна?
— Что же вы, Анатолий? То уходите не попрощавшись, то приходите не поздоровавшись, — проворковала Рьяна. — Неужели я не была бы рада вас видеть?