Он осмотрелся. Возникло ощущение, что хозяева отлучились на минуту и сейчас вернутся. Настенные экраны, заменившие в новостройках окна, работали, на столе лежала раскрытая книга – имитация древнего бумажного издания, исполненная в нетленном пластике, – даже газированный напиток в высоком, играющем на свету бокале не испарился, будто был налит только что.
Макс еще ни разу не сталкивался с консервирующими свойствами энергополя, но интуитивно догадался, что первозданный вид квартиры, идеальная сохранность предметов, работающие электроприборы и застывшая в бокале жидкость напрямую связаны с мощным и равномерным потоком энергии, проходящей сквозь здание.
«А может, это и есть аномалия Холма? – обожгла его внезапная мысль. – Но как я сюда попал?!»
Стоило лишь сконцентрироваться, как память взорвалась брызгами событий.
«Свет.
Я шел к нему. Но что случилось потом?»
Зеленоватое пламя пульсации. Зрачки Макса расширились, стало тяжело дышать, он не успел ничего предпринять, но искажение обошло его, омывая со всех сторон, а затем истаяло, оставив в темном помещении дымящиеся обломки Мечты…
Светлый Тоннель превратился в мрачный склеп.
…Макс с трудом вернулся в реальность, взглянул на свои руки. Оплавленная броня. Въевшиеся в материал бронекостюма вкрапления диких колоний скоргов.
Он смутно припоминал, как шел по раскаленным тоннелям, карабкался вверх, то теряя сознание, то вновь приходя в себя. Последнее, что удалось вспомнить, была массивная дверь в каком-то подвале, за которой он увидел неповрежденный лестничный марш.
«Как я нашел дорогу?»
Макс отстегнул треснувшее проекционное забрало боевого шлема, затем, прилагая немалые усилия, расстегнул оплавленные крепления, содрал с себя ставший тяжкой обузой бронекостюм.
Оплавленные элементы брони, разбросанные по комнате, смотрелись на фоне уютной обстановки зловеще, словно мифическое чудовище сбросило тут с себя обгоревшую шкуру.
В стереообъеме настенных экранов простирались нереально красивые пейзажи. С одной стороны горы, с другой – кромка прибоя, фрагмент песчаного пляжа, с третьей – цветущая степь.
Он подошел к столу, коснулся книги, перевернул ее.
На обложке была изображена мертвая, потрескавшаяся земля. На заднем плане, придавленные свинцово-серыми небесами, виднелись руины. Большую часть пространства застилал зловещий гриб ядерного взрыва.
«Постапокалипсис. Сага Выживших», – прочел он название книги.
Макс стоял, не понимая: потерял он мечту или обрел ее вновь?
Наверное, ему нужно было побывать тут, оказаться среди нетронутого интерьера, принадлежащего к прошлой жизни, чтобы окончательно понять, насколько сильно отчужденные пространства изменили его. Да, он сломался после Катастрофы, превратился в бродягу, потерял всякое уважение к себе и окружающим, жил инстинктами, будто зверь. Потом изнывал от ужаса, попав сюда, в жуткий мир внутри мира. Максим переродился, с него живьем содрали шкуру, превратили в нечто, попытались отнять рассудок, раздавить, превратить в куклу…
Но не вышло ведь? Не вышло?!
Горькая гримаса исказила его черты. «Я выжил. Научился ценить вкус глотка чистой воды. Я знаю цену каждому своему вдоху. Меня раздавили, но я встал. Куда я хотел уйти? Во Внешний Мир, где самый ужасающий из бестселлеров – лишь бледная тень по сравнению с одним прожитым тут днем?»
Он еще раз обвел взглядом уютную комнату.
Дверь в прошлое закрылась. Он понял, что предел его стремлений уже давно не ограничивается мягким диваном, банкой пива и страшненькой сказкой на ночь.
Ступени уводили вверх.
Несколько сумеречных лестничных маршей, каждый шаг – в такт глухим, неровным ударам сердца, пока стены внезапно не начали изламываться трещинами, серый свет ударил косыми столбами сквозь проломы, и Максим, поднявшись по искаженным пульсацией ступеням, внезапно вышел на уровень верхнего из уцелевших этажей.
Огрызки оплавленных стен разбегались в стороны, замыкая в своеобразный периметр жуткий, тщательно ухоженный садик из сросшихся с арматурой металлорастений.
Сердце Макса билось все чаще и глуше.
Седые облака текли по кругу, омывая фрагменты стен.
Небеса искажались, опускаясь так низко, что до них легко было дотянуться рукой.
Никого…
Он в смятении осмотрелся.
Все в точности повторяло видение из его снов: в углублении просевшего перекрытия ртутно поблескивал металлический прудик, в стороне, чуть правее, пузырились лужицы фрича, на небольшой полянке в окружении «Титановых Лоз», растрепанной «путанки», «Адского шиповника» и еще нескольких неизвестных Максу металлорастений стоял стол, на нем в хрупкой, тонкой, высокой фарфоровой вазе серебрились веточки с созревшими н-капсулами, рядом лежали две плазменные гранаты, раскрытая на середине книга, пустая чашка…
Он замер.
В душе Максима царило смятение.
Он внезапно понял – это она вывела его из гиблых подземелий, указывая путь, заставляя вставать и идти, когда уже не оставалось сил…
Она изгибалась над его головой атакующими плетями металлических лиан, она закрыла его от удара микропульсации в момент, когда рушился комплекс «Стража».
Она любила его, горько, отчаянно, беззаветно, с того рокового момента, как их души случайно соприкоснулись в едином информационном поле техноса…
Но что я скажу ей?
Что потерял друзей, пережил очередное предательство, не смог, не успел дотянуться до единственной адекватной установки «Стража», которая и была Светлым Тоннелем? Что нам никогда не покинуть отчужденных пространств и последняя мечта рухнула?
– Макс…
Он вздрогнул, медленно повернулся.
Яна стояла в двух шагах от него.
Ветер трепал ее легкое платье, ерошил волосы, по лицу скользили едва уловимые металлизированные пятнышки.
– Макс. – Она первой шагнула к нему, коснулась его лица дрожащими пальцами. – Я хочу уйти отсюда.
– Зачем? Чтобы погибнуть? Убивать других? – глухо и напряженно спросил он. – Искать несуществующий смысл в этом хаосе механической эволюции?
– Нет. Это наш мир, – тихо произнесла Яна. – И в нем больше смысла, чем ты думаешь. Холм – клетка. А я хочу жить. Жить… как ты.
Ее пальцы коснулись застывших, изуродовавших лицо Максима металлических стяжек, и те вдруг размягчились, превращаясь в пятна, затем как будто впитались в кожу, разглаживая, восстанавливая его черты, возвращая способность к мимике.
Глаза Яны лучились счастьем.
Обыкновенным человеческим счастьем, оттого, что он тут, рядом, живой, напряженный, растерянный, прошедший через ад. Макс из ее отчаянных снов, единственный, кто поверил в ее существование и очертя голову, бросив все, пошел на свет ускользающей, безнадежной и практически нереальной надежды.
Их взгляды встретились, пальцы сплелись.
Низкие облака скользили по кругу, темнея, пытаясь замкнуть в непроницаемый кокон две человеческие фигуры, аномалия Зыбучего Холма змеилась искажениями, как будто кто-то в недрах таинственного Узла с удивлением и страхом осознал в этот миг: есть нечто, не поддающееся оцифровке, – последний рубеж обороны человеческих душ, чувство, неподвластное логике, не имеющее аналогов в мире машин.
Чувство, определяющее, что ты все еще человек.
Эпилог
Неизвестная точка пространства…
Я прошел… Прошел… Прошел…
Спасительная мысль билась в рассудке Тима, не позволяя ему отчаяться. Свет погас, ослепительное искажение, пронесшееся по теснине подземного уровня, исчезло, он упал, затем вскочил, побежал, двигаясь наугад, спотыкаясь, падая и снова вставая.
Ужас и надежда толкали Тима вперед.
Он не понимал, где оказался, похоже, что пульсация выбросила его в ином уровне подземелий. Гонта заставил Тима снять бронескафандр, и сейчас на нем осталась лишь легкая сталкерская экипировка, оснащенная дыхательной маской и слабенькими сканерами, но именно они, передавая на чип мью-фона смазанную нечеткую картинку в зеленовато-серых тонах, позволили ему сориентироваться.
Длинный, теряющийся во мраке железнодорожный тоннель.
Огромные полуразрушенные ворота, расположенные через равные интервалы. Два рельсовых пути. Похоже на заброшенную ветку метро или какой-то военный объект.
Главное, что обнадеживало, это отсутствие металлических растений.
Тим верил, что найдет выход, и действительно – мрак постепенно начал редеть, далеко впереди появилось смутное светлое пятно.
Свет. Свет в конце тоннеля!..
Тима пошатывало от усталости, силы были на исходе, ужас от пережитого все еще стыл в груди, но он снова и снова вставал, цепляясь за потрескавшиеся стены, заставляя себя идти.
Светлое пятно постепенно приближалось. Тоннель шел с явным уклоном вверх, створы утративших герметичность шлюзов, причудливо деформированные энергией пульсации, не препятствовали продвижению – огромные ворота в буквальном смысле были размазаны по стенам.
«Я вырвусь…»
Тим отчаянно верил в легенду. Макс говорил, что Светлый Тоннель не только очищает организм от скоргов, но и переносит сталкеров за границы аномальных пространств.
Окружающая обстановка лишь подтверждала неистовую надежду Тима. Чем ближе становился источник неяркого света, тем меньше повреждений и деформаций встречалось на пути, словно поток энергии, прокатившийся по тоннелю, постепенно иссякал, терял мощность.
Он многому научился и многое узнал. Шелест рассказывал, что энергия пульсаций всегда направлена от центра аномального пространства к периферии. Она доходит до Барьера и затухает в его границах, заставляя светиться купол уплотненного гравитацией воздуха.
Деформаций становилось все меньше. Очередной шлюз, попавшийся на пути, выглядел исправным. Огромные, герметично смыкающиеся створы были открыты, бледное пятно света стало еще ближе, оно имело неровные, расплывчатые очертания.
Тим позволил себе короткую передышку.
Привалившись к стене, он осмотрелся. Нигде не видно следов металлорастений, а ведь в разрушенном лабиринте коммуникаций бункерной зоны они были повсюду!