– Жива, – прорыдал Мейсон. – Пока жива. Джон, он отрезал у нее палец – начисто отрезал у меня на глазах.
– А у Левина? Голову? Какой дьявол мог это сделать? Мейсон Эванс беспомощно потряс головой. Нож-молния с вишневой рукояткой.
Где-то в глубине души у шерифа зажегся огонь, жаркое, пылающее пламя. Оно не поддавалось логике, дисциплине, даже закону. Джон Эванс почувствовал приступ ярости, страстной и горячей, никогда до этого не испытанной.
– Уайти Доббс, – выругался он.
– Он пошел в мужской туалет.
Джон кивнул, выхватывая на ходу пистолет.
– Он отрезал ее палец, Джон, ее средний палец. Ублюдок унес его с собой.
Ослепительное пламя ярости ревело с силой рождающейся звезды.
«Преступника застрелили во время задержания» – так будут выглядеть полицейские отчеты. Но это неважно, кто-то сегодня ночью должен умереть.
Джон с такой силой толкнул дверь туалета, что чуть не снес ее с петель. Он вошел, держа перед собой пистолет профессиональной хваткой – двумя руками. Шериф проследовал дальше, а кафельные стены все еще дрожали от удара двери.
Никого. Только скрючившийся человечек в углу.
– Где парень, который сюда входил?
Тот трясся как осиновый лист, протянув длинный палец в направлении зеркала.
Там было послание, написанное кровью – кровью Тины. Ее маленький пальчик лежал на краю раковины.
На стекле подтекали кровавые буквы.
«Джимми Дин, сегодня в полночь на холме Хокинса! Или все умрут. Уайти ХХХХ».
глава 31
Пайпер наблюдала за Дином, сидевшим на скамейке у пианино. Он слегка раскачивался, мурлыча песенку, которая была ей знакома, но Пайпер точно не могла уловить мелодию. Она опустилась рядом на скамью и коснулась пальцами клавиш. Пять лет музыкальной школы и хороший музыкальный слух сделали свое дело.
– Я хотела сыграть песенку, которую ты мурлычешь.
Он взглянул на нее, как бы не узнавая. Глаза были пусты, как у мертвой собаки. Надежды нет, надежды нет.
– Я мурлыкал?
– Не переставая.
– Извини.
Пайпер пожала плечами.
– Не о чем беспокоиться. Я только не могла вспомнить как она называется.
– Гм. Раз уж ты заговорила, так и я не мог. Это ее удивило.
– Но ведь она очень знакомая, не правда ли?
– Да мелодия вертится у меня на языке целый день.
– Подожди. Может быть, поможет, – Пайпер одним пальцем наиграла мелодию.
Дин нахмурил брови.
– Что это?
Она повторила еще раз, немного подумала и сыграла двумя руками. Звуки музыки загромыхали в комнате, как будто в пустой бочке. Все головы повернулись в их сторону.
«Отвратительно, – должно быть, думали остальные. – Играть на пианино в такое время!»
«Пусть думают, что хотят», – решила Пайпер.
– Сыграй еще раз, – сказал Дин, вставая и заглядывая ей через плечо.
Она выполнила его просьбу, потом замерла, прокручивая мелодию в голове. Что же это была за песня? Как и Дин, Пайпер чувствовала, что она звучит где-то в уголке ее сознания.
Дин вдруг отступил назад, как пораженный ударом молнии. На минуту ей даже показалось, что так и было. А потом Пайпер увидела его глаза. Они снова ожили. Он посмотрел на нее и увидел.
– Я понял.
Дин заговорил с воодушевлением:
– Это из шоу «Роки Хоррор Пикчер». Пустяшная песенка, но Джуди и я любили ее напевать. Как же она называлась?
Дин в задумчивости прикусил нижнюю губу, потом с удовлетворением выпалил:
– «Искривленное время».
Пайпер облегченно пробежала пальцами по клавишам, наигрывая песню по памяти. Дин, всегда поражавший ее знанием стихов, запел, кое-где вставляя «да, да, да» вместо слов, а в припеве их голоса слились: «Давай потеряемся во времени…».
Они закончили, смеясь.
– Как давно я не слышала этой песни, – сказала Пайпер, покраснев и немного смутившись.
– А она вертится у меня в голове с тех пор… – он мысленно закончил фразу.
– Дин?
– Это не песня, а танец.
– Танец? – переспросила Пайпер.
– Танец, который исполнял Илия, – Дин внезапно выпрямился. Щеки его обрели нормальный цвет. В зрачках вспыхнул привычный огонь уверенности.
– Мегги, сколько людей вы можете дать?
Административный помощник, наблюдавшая за ними и не решавшаяся вмешаться, задумалась лишь на мгновение.
– Сколько нужно. Все на местах. А зачем?
– Они нам понадобятся.
Мегги Дейн оптимистично улыбнулась, но оставалась напряженной.
Пайпер вполне разделяла ее сомнения:
– Зачем?
– Ответ, Пайпер, ответ. А ты знаешь ответ? На сей раз уже задиристая улыбка:
– Ты же профессор!
– Точно, я. И ответ может дать наука.
– Да! – Пайпер победоносно подняла руку вверх и с восторгом кинулась в его объятия.
Никто не успел осознать, как это случилось, но Дин неожиданно наклонился к ней и поцеловал.
– Спасибо, – сказал он минуту спустя.
Пайпер готова была ответить на его поцелуй, но он уже погрузился в гущу поиска.
– Мегги, мне нужны часы. Любые из офиса, но обязательно с часовой, минутной и секундной стрелкой. Не цифровые. Цифровые не пойдут. •
– Часы. Они все остановились.
– Ясно. Поэтому пошлите людей в этот фермерский домик у моста через Вилламет, в жилище Даба Пелтса и к Натану. Я отправляюсь к себе, потом в школу. Попросите всех искать часы – любые, но с нормальными стрелками, а не электронные. Все, что принесут, переправьте в школу.
– Но шериф приказал нам оставаться на месте, – промямлил один из внештатных помощников.
– Нет, шериф хотел, чтобы мы разрешили проблему, – отрезала Мегги Дейн. – А этот человек может это сделать. Все, что вам угодно, доктор Трумэн, все, что вам угодно.
– Спасибо, Мегги. Пайпер, я хотел бы взглянуть на ваши бумаги по истории города. Не подвезете меня?
– Даже на Луну.
Он улыбнулся. Улыбка вышла жалкая, кривоватая, но очень милая.
– В этом пока нет необходимости. Пока нет.
В воздухе был разлит кислый запах горящих фосфатов, дерева и мертвых тел. Выли сирены, мигали приборные огни – голубым, красным, белым. Картина хаоса и смерти. Пострадавших извлекали из-под завалин. А здание, вернее, все, что от него осталось, горело. Крики боли и электронные вопли сирен сливались в беспорядочную симфонию.
Уайти Доббс расхохотался.
Снова здесь? Ну, не совсем точно. Ему не удалось добиться точности. Но очень близко. Он был до и после, но никогда в сам момент. Он наблюдал за происходящим и подсчитывал, сколько до его следующего передвижения. Недолго.
Доббс потер руки, потом протянул вперед, согревая огнем бедствия. Он рассмеялся, на этот раз громче. Пожарный обернулся, защитный экран был весь в саже. Доббс уловил выражение отвращения и смятения на лице. Но только громче рассмеялся.
Здесь, всегда здесь – нет, нет, не всегда, но часто.
А значит, почти всегда. Если бы он не исчезал, то увидел бы и себя. Но так никогда не происходило. Он изучал толпу. Лица. Где-то там среди них был и Дин Трумэн.
Мысль о докторе согрела его больше, чем пламя костра.
Уайти Доббс издал каркающий звук, как будто ворона села на оголенные электрические провода, который растворился в какофонии криков и падений. А потом он исчез.
глава 32
В классе царила оживленная суета: многочисленные компьютеры жужжали, производя подсчеты, идеи конфликтовали с теоретическими исследованиями, тайны всплывали на поверхность, а загадки разгадывались. Они работали весь вечер. Пайпер выбирала, сортировала и откладывала информацию, а люди все шли и шли – с часами различной формы и размеров, но остановившимися на определенном времени. Пайпер добросовестно записывала, где и когда каждые были найдены, когда они остановились. Потом она передавала всю эту информацию Дину, молча принимавшему ее, а потом продолжавшему колдовать за клавиатурой.
Ее собственные исследования, разложенные в несколько рядов, лежали тут же, испещренные подчеркиваниями и пометками. Иногда он спрашивал о конкретном месте, и она рассказывала. За окнами все еще валил снег с небес, затянутых черно-серой пеленой.
Без десяти восемь прибыли Джон и Натан, которых направила в школу Мегги. Их лица красноречиво говорили: произошло еще что-то. Что-то еще. Но пока Джон рассказывал о событиях в «Приюте лесопильщиков», о смерти Дэвида Левина, об ампутации пальца Тины, об исчезновении беловолосого человека, Дин не отрывал рук от клавиатуры. Его ум, подобно окружавшим его машинам, справлялся сразу с несколькими задачами, производя десятки подсчетов, оценивая и делая выводы. Только когда Джон озвучивал слова послания, бросавшие вызов самому Дину и написанные кровью молоденькой девушки, он остановился. Но, глядя на шерифа, Дин впитывал информацию глазами; ум же был занят другим.
«Он все время думает», – отметила Пайпер, слегка насторожившись из-за его отчуждения, но одновременно испытывая облегчение при виде бурной деятельности доктора Трумэна.
Когда через тридцать одну минуту она вернулась с полным подносом сандвичей и безалкогольных напитков, то как раз успела к объяснению необъяснимого.
Говоря, Дин шагал по комнате, помогая себе жестами. Пайпер слушала, и холодок пробегал по ее коже.
– Реально? – спросил Джон. – Ты утверждаешь, что все реально?
– Да.
Их осталось четверо – Дин, Джон, Пайпер и Натан. Всех остальных разослали либо с поручениями, либо по домам. Натан поднял глаза на Пайпер:
– Он…
– …сошел с ума? – закончила Пайпер.
– Я хотел сказать «не в себе«. Но так вернее.
Пайпер внимательно вглядывалась в Дина, в этого человека средних лет, бывшего учителем и другом, в этого изумительного скромного гения, который в порыве совсем недавно прижал свои губы к ее губам, потом она улыбнулась. Он ответил ей слегка виноватой улыбкой.
– Да, он сумасшедший.
Дин поблагодарил ее кивком головы, потом продолжал:
– Я утверждаю не только то, что все реально, но и то, что я был полным дураком, не догадавшись раньше.