Итоги подводил Андрианов, был багров и гневен. Нельзя зачеркнуть заслуги перед нашим спортом покойного вице-президента МОК, но из песни, тем более застенографированной, слова не выкинешь: «Вот что, товарищи, пишут трудящиеся: «Проиграв грязной клике Тито, команда ЦДСА опозорила не только себя, но и народ, всех людей, борющихся за мир во всем мире». А что мы слышали здесь. Создается впечатление круговой поруки тренеров. Они слепо следовали за Аркадьевым, возвели тактику в решающий фактор, а увлечение тактикой не приносит победы. Надо просто знать тактику зарубежных противников и противопоставить ей нашу советскую, более совершенную. Вот говорят: техника, надо учить технике. Все же просто, товарищи! Тренер берет лист бумаги и пишет слева фамилию футболиста и какие он имеет недостатки в обводке, в ударе, а справа — какими средствами эти недостатки ликвидировать».
Не напоминает ли это читателю театр абсурда?
«С Аркадьевым ясно, — продолжал Андрианов. — Своей практикой, своей книжицей он уводил нас от важнейших вопросов учебно-тренировочной и воспитательной работы. А ошибок своих не признает. Это мы, руководство, допустили ошибку, доверив ему после всего московский «Локомотив». Мы эту ошибку поправим. Бутусова же вообще нельзя больше подпускать к тренерству».
Так прервался тренерский путь одного из славных старейшин русского футбола, ставшего вместе с другими двадцатью лучшими советскими атлетами в 1934 году первым заслуженным мастером спорта.
Об Аркадьеве и «Локомотиве» — особо. Борис Андреевич рассказывал друзьям, что после разгона ЦДСА Андрианов вызвал его: «Придется поработать в классе «Б» — примете «Локомотив». Команда была в классе «А», но плелась на последнем месте, ее, что называется, уже отпели. Однако в «Советском спорте» 11 сентября мастер спорта А. Старовойтов писал о победе железнодорожников над «Динамо» (Тбилиси): «Перестроив игру в обороне, руководство команды (фамилия нового тренера не называлась, ее вычеркнули, как много лет вычеркивались многие имена) добилась того, что ее действия окрепли». Затем в шести играх пять побед — в том числе над «Спартаком» — лидером. Тот короткий, однокруговой чемпионат железнодорожники закончили девятыми среди четырнадцати. Не произведя перемен в составе, лишь перестановки, Аркадьев вновь продемонстрировал мощь стратегической мысли. Чиновники, пытавшиеся унизить его перед власть имущими, сели в лужу. От того и взъярились.
Борису Андреевичу грозило отлучение от футбола. Он всерьез вознамерился заняться журналистикой, размышлял над тем, куда его согласятся принять на работу. Помогло вмешательство в его судьбу куратора железнодорожного транспорта Л. М. Кагановича — за ним оставили «Локомотив».
В заключение той, не к ночи будь помянута, конференции Андрианов напомнил о чистке: «Должен прямо сказать — речь идет об освобождении из команд классов «А» и «Б» 120 футболистов, и мы это сделаем».
«Тройка» трудилась. Изучали документы, вызывали игроков. «Вот смотри-ка — тебе тридцать лет, а у тебя в автобиографии четыре ошибки. Учиться надо было, а не, понимаешь, водку пить. Ищи себе работу». Хомуськов говорит, что перед его глазами до сих пор лицо одного из тех, кому объявили приговор — потерянное, охваченное отчаянием лицо человека, обремененного семьей, никаким ремеслом, кроме футбольного, не владеющего, только что приглашенного в другую команду, где ему обещано жилье...
Рушились судьбы. Рвались связи — игровые, дружеские. Распадалась связь времен.
До смерти Сталина оставалось 48 дней.
До XX съезда партии — три с половиной года.
Недавно мы беседовали с молодыми футболистами армейского клуба. Кое-какие фамилии легендарных предшественников они знают. Но не больше. Правда, время от времени им, собранным в сегодняшний ЦСКА из десятка разных городов, напоминают о необходимости «хранить и крепить славные традиции команды «лейтенантов». Но нет их, традиций. Нить оборвалась в 1952 году.
...Мы срываем заплаты запретов с карты истории страны, потому что знать, помнить ошибки означает их не повторять. В истории нашего спорта еще тоже немало белых пятен — быть их не должно.
ОТКЛИКИ И КОММЕНТАРИИ
Позвольте дополнить
Прочитав повествование о трагической судьбе команды ЦДСА, а вернее, сборной олимпийской СССР 1952 года («Спортивные игры», 1988 год, № 6—10), я как один из тренеров этой команды, оставшийся еще в живых, благодарю журнал за эту трудную миссию и хотел бы внести ряд пояснений о нашей работе в то время. Тогда я тренировал команду «Даугава» (Рига) и в начале 1952 года получил вызов из Москвы на почетную роль тренера сборной олимпийской команды СССР. Тренерский состав по утверждению Всесоюзного комитета по физической культуре и спорту состоял из 4 человек. Старшим тренером был назначен всем известный специалист Борис Андреевич Аркадьев. Тренерами Михаил Павлович Бутусов, Евгений Иванович Елисеев, Григорий Иванович Федотов. Все они не нуждались в репутации как специалисты, которые многие годы выступали за сборные команды страны, имели опыт тренерской работы, все носили почетное звание «Заслуженный мастер спорта» (не поймите меня, что я беспокоюсь за утверждение своей персоны).
Вы в своем рассказе раскрыли много неясного, связанного с судьбой сборной, тяжело ударившего по команде ЦДСА, и замечательной команды по чьей-то воле не стало. А в сборной участвовало от ЦДСА лишь 4 игрока в основном составе (Владимир Никаноров был запасным вратарем). Остальные из разных клубов. Не всем ясно до сегодняшнего дня, что были допущены большие ошибки руководством спорта, и футболом в частности, за 16 лет до этих событий.
С 1936 года, когда был организован чемпионат СССР по клубному зачету, сборная команда СССР перестала существовать. В течение 16 лет никогда и нигде она не участвовала в соревнованиях. Кандидатами в сборную команду страны можно было бы лишь считать тех, которых определяли корреспонденты газет и журналов, как лучших игроков страны по амплуа.
Не надо приводить особых доказательств, что почти во всех странах мира национальные сборные существуют постоянно, готовятся к разным соревнованиям, турнирам. В течение ряда лет создается ядро — основа команды и идет беспрерывный процесс смены поколений, когда к основному ядру (также меняющемуся), более устойчивому к постоянству, придаются молодые силы обновления. С нашей сборной командой (не могу согласиться с целесообразностью) так не было в течение полутора десятка лет по «мудрому решению» знатоков от спорта.
Неожиданно для всех было скомандовано сверху об участии сборной команды СССР в Олимпийских играх 1952 года. Такую команду было поручено воссоздать нашему лучшему в то время специалисту Б. А. Аркадьеву, который пригласил к себе выше названных помощников. Нужно было не только назвать фамилии кандидатов игроков, но и увидеть их спортивную форму в настоящий момент. И еще, кроме этого, создать игровой ансамбль, способный не только быстро и много двигаться, но и отлично понимать и принимать остросюжетные тактические решения. Все это надо было сделать за два месяца.
Борис Андреевич всегда советовался со своими помощниками и многими игроками команды. На совещания вверху обычно приглашался только один старший тренер, который незамедлительно делился со своими коллегами тайнами встреч на высшем уровне. Наши беседы проходили демократично, высказывались свои мнения, иногда они носили противоречивый характер, но последнее слово было за Б. А. Аркадьевым. Удивлен тому, что в вашей работе не нашла отражения деятельность помощников. Все они имели свободу слова в текущих делах команды, выполняли большую работу не только как теоретики, но и непосредственным личным показом сложных технических приемов, объясняя значение и целесообразность их применения.
Жалобы на большую физическую нагрузку мы слышали от ряда сильных опытных игроков. Но, по оценке научно-врачебной бригады, состояние игроков было вполне удовлетворительным. Эти жалобы являлись следствиями чрезмерной психологической напряженности. Частые напоминания сверху об обязательности победы в Олимпийских играх нагнетали обстановку. Дамоклов меч ответственности до самых игр висел над сборной командой, и такая обстановка не способствовала созданию боевой, сильной команды.
Извините за мое несогласие по поводу упрощенной угловатой оценки мастерства и характера тренера М. П. Бутусова. Он происходил из интеллигентной семьи, футбольной династии братьев Бутусовых, был иногда резок в замечаниях, сохраняя вежливость и справедливость. А в самой сути его долголетия в созвездии лучших игроков страны (и даже, можно сказать, Европы) — ювелирная техника владения мячом, тактическое остроумие.
Он был интеллигентом во всех проявлениях игры. Несмотря на крупное атлетическое сложение, никогда не наносил сопернику травмы. Отлично видел действия соперников во всех деталях, поэтому своевременно, можно сказать, «убирал» свои ноги от ударов соперников (в таких случаях вернее сказать противников).
Еще до выезда в Финляндию, а точнее — после игры с венграми, началось сокращение тренерского состава. Однажды на Ярославском вокзале (тренеры сборной после выходного дня возвращались к месту пребывания команды на станцию «Челюскинская») Г. И. Федотов сообщил мне тихо на ухо, что вчера в Спорткомитете было решено сократить тренерский состав, и назвал в том числе себя и меня. «Евгений. — так он по-товарищески называл меня, — не поедем на сбор, там нам уже нет места». Я полагал, что он разыгрывает меня. «Почему же Борис Андреевич молчит?» — подумал я, и сказал об этом Федотову. Мы доехали до станции «Челюскинская», вышли на дорогу к нашему особняку, и тогда Борис Андреевич, обняв нас, сообщил: «Дорогие друзья, нам велено сократить штаты, и жребий выпал на вас, Женя и Гриша». Он мог бы это объявить в Москве на вокзале, но морально не был готов, не желал нанести нам душевную боль. Остались у тренерского руля Б. А. Аркадьев и М. П. Бутусов. Через три дня Федотов и я решили посмотреть матч со сборной командой Болгарии. У станции метро «Динамо» случайно встретились с Бутусовым, ожидавшим своего друга. Он зычным голосом, шутя,