лечами и отошёл.
Чуть поодаль стоял полувагон без дверей — для перевозки насыпных грузов. Стэн снова не усмотрел повода для съёмки. Цистерны же на соседнем пути и вовсе не вызвали интереса.
— Слушайте, — сказал Стэн, — вы ведь не случайно нас привели именно к вагонам? Искомое должно быть внутри?
— Не факт, — качнул головой Боровски. — Скорее где-то поблизости. Но вагоны — это, скажем так, эпицентр поисков.
— Что в них перевозилось?
— Это неважно. Наоборот — если я вам скажу, то вы начнёте это высматривать, пусть даже неосознанно. И тогда уже точно ничего не найдёте.
— А вам не кажется, что это звучит как бред?
Боровски придавил Стэна тяжёлым взглядом:
— Я деловой человек и мыслю конкретно. Поэтому от всей этой мистики меня тошнит посильнее вашего. Но наводка верная, мне дали гарантии. И если уж я лично припёрся, чтобы месить здесь грязь, то игра стоит свеч. Так что прекращайте трепаться, Логвин, и продолжайте работу. Я вам плачу не за разговоры.
Стэн ещё раз окинул взглядом пустырь, присмотрелся к бетонным блокам. Зачем их туда свалили? Почему потом не забрали? Впрочем, это были вопросы из области рациональной логики — они были уместны для сыщика, но не для фотографа, которому поручили нечто неопределённо-мистическое.
Он медленно побрёл в обратную сторону, вдоль той же запасной колеи. Задержался перед открытой дверью вагона, который был совершенно пуст. Что-то царапало восприятие, но что именно — никак не удавалось сообразить.
Тишина давила на нервы. Хорошо, что хоть ветерок немного усилился, иначе получился бы совсем уж отвратительный штиль — мёртвый, что называется…
Стоп!
До него наконец дошло, в чём состоит неправильность.
Ветерок шёл прямо из недр вагона, словно сквозняк. Но противоположная вагонная стенка была цела, без пробоин. Никаких сквозняков там быть не могло…
— Боровски, — прошептал Стэн, — вы чувствуете ветер?
— Какой ещё ветер? — таким же шёпотом отозвался клиент. — Тут воздух — как блевотный кисель.
— Понятно…
Стэн вновь навёл фотоаппарат — но хоть тресни, не мог взять в толк, что здесь можно сфотографировать. Поколебавшись, ухватился за дверь и залез в вагон. Опасливо огляделся, готовый сразу же выпрыгнуть, если что. Полутёмная пустота, однако, осталась прежней и не исторгла никаких монстров.
А вот сквозняк никуда не делся, даже когда Стэн вплотную приблизился к дальней стенке вагона. Сквозняк этот шёл как будто сквозь борт.
Хотя, если разобраться, колебался не воздух…
Колебалось само пространство.
Или вибрировало, если использовать слово из дневника.
Причём вибрация имела источник, который находился снаружи, с той стороны.
Стэн вернулся к двери, аккуратно спрыгнул на землю. Тихо сказал:
— За мной.
Он обошёл вагон, остановился у борта. Источник вибрации по-прежнему не был виден, но сама она не исчезла. Более того — направление теперь ощущалось чётче. А ещё донёсся негромкий, на грани слышимости, электрический треск. Или, может, шум радиопомех — разобрать было почти невозможно. Но вроде бы о чём-то подобном говорил Ингвардсен, сотрудник галереи, который загремел в клинику. И в дневнике у Эрика треск тоже упоминался…
Стэн медленно повернулся в нужную сторону.
Перед ним была полоска земли, заросшая бурьяном; в ширину — шагов, пожалуй, пятнадцать. Дальше — рельсовый путь, уже не запасной, а регулярно используемый, гладко отполированный колёсами поездов. И, наконец, перрон.
Как и прежде, перрон был пуст, но…
Словно ковбой, стреляющий от бедра, Стэн вскинул руку с камерой — и надавил на кнопку, не глядя в видоискатель.
Раздался сухой щелчок.
На перроне что-то блеснуло.
Зрелище было нетривиальное. Казалось, слабый прожектор высветил металлическую треногу высотой в ярд — кривобокую и разлапистую. Но видна была не она сама, а лишь отблески света, блики, которые легли на неё, размазались по поверхности. Блики эти смотрелись тускло, словно их отталкивала налипшая грязь.
— Пёсий хвост мне в суп… — поражённо сказал Боровски. — Ну вы даёте, Логвин… Парни, хватайте это хреновину! Тащите её сюда. Только аккуратно, без нервов…
Один из парней-подручных осторожно вскарабкался на перрон. Прикасаться к «хреновине» он явно опасался — но не настолько, чтобы ослушаться прямого приказа. Примерившись, ухватил треногу и приподнял. Выглядело это фантасмагорически — он будто держал испачканную тяжёлую пустоту. Блики угасали с каждой секундой.
Второй подручный остался внизу, на рельсах. Теперь он принял треногу и подтащил её к боссу. Тот притронулся к ней, легонько провёл рукой, после чего улыбнулся хищно и предвкушающе. Стэн спросил:
— Что это такое?
— Слушайте, Логвин, — сказал Боровски, — вы превзошли мои ожидания. Я в глубине души не очень рассчитывал на успех — слишком всё это дико… Но теперь-то я развернусь! И вы мне в этом поможете — не бесплатно, само собой… Короче, вы вправе требовать объяснений. И я их дам, если захотите. Но подумайте сами — вам это надо? Вы ведь помните поговорку про крепкий сон и лишнюю информацию?
— Знаете, — сказал Стэн, — в другой ситуации я и правда не стал бы спрашивать — просто ушёл бы, получив гонорар. Тут ведь явно секрет из тех, за которые могут запросто отрезать башку. Или отправить на дно реки, в тазике с цементом… Но так сложилось, что именно сейчас мне пригодились бы сведения. Я просто не могу от них отказаться. Такое чувство, что всё это — не случайное совпадение…
— Воля ваша. Сам я знаю немного, так что рассказ мой будет коротким… Парни! Тащите эту штуку в машину. Мы сейчас вас догоним…
Подручные кивнули и снова подхватили почти невидимую треногу. Теперь на ней просматривался лишь грязный налёт, а блики совсем исчезли, растворились во влажном воздухе.
Парни шли не спеша, внимательно глядя под ноги. Добычу держали бережно, как хрустальную вазу. Стэн провожал их взглядом — и что-то не давало ему покоя. Он прислушался к своим ощущениям. От треноги по-прежнему исходила вибрация, тянуло загадочным сквозняком.
И этот сквозняк приобрёл теперь неприятный оттенок, хотя воспринимался не зрением. Призвук, может быть? Привкус?
Как бы то ни было, он усиливался с каждой секундой.
— Стойте! — заорал Стэн.
Глава 11
Парни приостановились и обернулись.
— Бросьте эту штуку! — крикнул он им. — Отойдите подальше!
Они перевели взгляд на босса, чтобы тот подтвердил команду.
— В чём дело, Логвин? — спросил Боровски. — Чего вы вдруг всполошились?
— От неё потянуло какой-то дрянью!
— Я ничего не чувствую…
— Зато я чувствую отлично! Там что-то копится! Счёт уже на секунды!
Боровски всё ещё колебался. Парни, ожидая его решения, продолжали держать треногу. Запах-оттенок-привкус стал нестерпимым, а пространство вокруг содрогалось в бешеном ритме.
— Хотите сдохнуть? — гаркнул Стэн. — Дело ваше!
Он побежал.
Точнее сказать — метнулся, как ужаленный спринтер.
В четыре прыжка добрался до рельсов, взлетел на перрон с разбегу. Ещё два шага — и спрыгнул с той стороны. Пригнулся, скрючился за бетонным барьером, в пожелтевшей сорной траве.
Секунду спустя раздался короткий топот — и рядом грузно приземлился Боровски. Он тяжело дышал. Двое его подручных плюхнулись чуть поодаль. Спринтерский рывок Стэна убедил их, видимо, лучше слов.
— Логвин, — сипло рыкнул Боровски, — если это какой-то трюк…
Он не успел закончить.
Пространство лопнуло.
Нет, это не был взрыв в классическом понимании. Но дневной свет как будто мигнул — и Стэн понял, что там, по ту сторону перрона, что-то необратимо переменилось.
В следующую секунду раздался скрежет — оглушительный, раздирающий барабанные перепонки. Казалось, кто-то царапал исполинским гвоздём по листу железа. А потом, окончательно обезумев, принялся рвать этот лист на части.
Скрежет отдавался в голове Стэна вспышками боли. Жёлчь подступила к горлу, и он с трудом удержался, чтобы не выблевать всё на землю перед собой. Пространство вокруг сжималось в тошнотных спазмах.
Потом всё кончилось — разом, в один момент.
Станцию заполнила тишина — но уже не кисельно-вязкая, а обычная, разбавленная далёкими звуками, как и бывает в городе на окраине. С улицы долетел приглушённый рокот моторов, а из-за пустыря — сердитый вороний грай.
Стэн кое-как поднялся, ухватившись за край перрона. Перед глазами плыли круги и кляксы. Пошатывало, как после нокдауна.
Но всё это была ерунда в сравнении с тем, что он увидел на запасных путях.
Два грузовых вагона, возле которых только что стояла тренога, были чудовищно искорёжены. Как будто неведомый великан схватил их в припадке бешенства, смял в ладонях, скомкал, как конфетные фантики, и бросил на то же место. А потом ещё сквозь этот металлический ком густо проросли игольчатые штыри — каждый толщиной в руку взрослого человека.
Боровски выругался — длинно и витиевато.
А Стэн сообразил, на что похож этот хаос.
Почти такое же месиво было на фотографии в «Подлунном курьере». На той, где снимали мэрию с воздуха.
— Боровски, — сказал он зло, — вы совсем охренели? По-вашему, вот это и есть «без нарушения закона»? Серьёзно?
— Заткнитесь, Логвин, или я разобью вам рожу. Разговоры будут потом. Сейчас — валим отсюда, быстро!
Торопливо, почти срываясь на бег, они вернулись к автомобильной дороге. Та, к счастью, отгораживалась от станции густыми кустами. Никто из проезжающих мимо пока не видел, что случилось с вагонами.
Едва все влезли в машину, Боровски завёл мотор и рванул вперёд. На ближайшем перекрёстке они свернули, потом ещё раз — обратно в сторону центра.
Ещё через пару миль Боровски затормозил, притёр машину к обочине. Достал из кармана сигаретную пачку, чиркнул зажигалкой и выпустил за окно струйку дыма. Его толстые пальцы слегка подрагивали.
— Вот же дерьмо… — пробормотал он. — Впрочем, могло быть хуже… Отдаю вам должное, Логвин, вы проявили прыть. Ещё буквально пара секунд — и из нас бы вышел отменный фарш… Свою работу вы выполнили, а я привык держать слово. Поэтому — вот, вся сумма…