— Гм, — удивился Стэн, — любопытно. А почему так?
— Вот я у тебя, молодого дурня, и хочу узнать — почему? Чем вы там себе думаете?
— Ладно, оставим этот вопрос, он слишком философский. Я к тебе по другому делу, как ты уже догадался. Только, как бы это сказать…
— Да говори уж как есть.
— Я тебя знаю не первый год. Ну и ты, в общем, представляешь, с чем я обычно сталкиваюсь. Но сегодня — особый случай. У меня тут есть один кадр… Нет, Айзек, не пугайся, никакой расчленёнки или кровищи. Фотография, в общем-то, безобидная, но бредовая. И сама история с ней… Хотел тебе показать, спросить твоё мнение, но теперь вот засомневался — стоит ли тебя втягивать…
— Давай-ка я сам решу, — ворчливо заметил Айзек, — куда мне втягиваться, а куда — не с руки. Что ты там наснимал?
Стэн протянул ему фотоаппарат, пояснив:
— На последний кадр обрати внимание. Надеюсь, он получился.
— Вот и проверю. А ты за чайником последи, сейчас закипит уже. Где заварка — сам знаешь. Насыпь побольше.
Айзек перешёл в соседнее помещение — совсем уж крошечную клетушку без окон. Там у него были все необходимые инструменты — красный фонарь, проявочный бак, фотоувеличитель и реактивы. Дверь за собой он тщательно затворил.
Металлический чайник заголосил и фыркнул, выпустив струю пара. Стэн быстро заварил свежий чай и, пока тот настаивался, сел на стул и прикрыл глаза. Сегодняшний день вымотал изрядно, хотя ещё не успел закончиться.
Кажется, Стэн задремал на несколько минут.
И даже увидел сон — короткий, как фотовспышка.
Ему пригрезились блики света, проступающие из темноты. Они тут же снова погасли, но он запомнил узор, составленный ими. Этот узор из отсветов показался антиподом того, что был на Маховике Распада. Отличался он, однако, не формой, а чем-то совершенно другим — и Стэн уже почти понял, чем именно, но не хватило какой-то доли секунды.
В реальность его вернул испуганный возглас, который донёсся из-за двери.
Глава 12
Стэн вскочил и, распахнув дверь, вломился в фотолабораторию.
Воображение уже рисовало всяческие кошмары — вплоть до штырей-иголок, пронзивших безвольное тело Айзека. Сыщик даже не удивился бы, если бы на пороге обнаружился лично Вестник, окружённый тенями. Но всё оказалось, к счастью, несколько прозаичнее.
На прищепке висел свежеотпечатанный снимок, ещё не совсем просохший, а старик, уставившись на него, застыл, словно изваяние.
— Айзек! — Стэн осторожно тряхнул его за плечо. — Айзек, ты меня слышишь?
Тот медленно перевёл взгляд на Стэна и тихо подтвердил:
— Слышу. Пойдём присядем.
Сыщик довёл его до стола, на котором ждал чай, уже подостывший. Старик отхлебнул из кружки. С его лица не сходило ошеломлённое выражение. Он выглядел так, будто вспомнил нечто давно забытое, но не знает теперь, радоваться ему или плакать.
— Что с тобой? — спросил Стэн. — Ты уже видел такую штуку? Ну, как та, что на фото?
— А? — Старик с трудом вынырнул из раздумий. — Да, твой снимок… Всё-таки ты талантливый мальчик… Впрочем, я всегда это знал…
Фотография и впрямь получилась на загляденье — Стэн успел её оценить, прежде чем вывел Айзека. Все отсветы на треноге просматривались сейчас даже чётче, чем это было в реальности. Они выглядели хищно и грозно, как блеск оружейной стали. Это был, по сути, не свет, а его отравленный суррогат.
— Сколько раз я тебе долдонил, — продолжал тем временем Айзек, — что пора уже бросить всю эту ерунду… Эти твои дурацкие побегушки… Частный детектив, надо же… Звучит респектабельно, а по факту — поглядывание в замочную скважину за неверными жёнами…
— Айзек, — взмолился Стэн, — прекрати. Спорить с тобой — последнее, что мне надо. Я даже с тобой согласен, но давай-ка по существу.
— А я по существу и толкую — и ты бы понял, если бы оставил ребячество и в кои-то веки меня послушал! Вся эта гадкая суета — не твоё, поверь старику… Почему ты так и не занялся настоящим искусством? Ну да, ты скажешь — нет времени, надо заработать на пойло, а за искусство платить не будут… Но посмотри — вот открылась выставка, там призы, там продают картины и фотографии…
— Во-первых, продаётся не всё. Лучше всего расходятся картины с мясными тушами, и это не шутка. А во-вторых, я про эту выставку и не знал. Услышал только случайно, когда она уже началась.
— А вот если бы не маялся дурью, прости за грубое слово… Если бы интересовался правильными вещами, то узнал бы заранее! Остальные-то подсуетились вовремя, правда? А ты чем хуже? И старый Айзек стоял бы сейчас в том зале и гордился бы от души… Потому что должно ведь в нашем болоте появляться что-нибудь новое, необычное… Такое, чтобы хоть чуть развеять туман… И да, ты мог бы! Не понимаю только, почему для съёмки ты выбрал такую гадость…
Стэн ухватился за эту тему:
— Значит, ты в курсе, что это за штуковина?
— Штуковина? Нет, не знаю… Перед глазами — только тот жуткий блеск… До печёнок ведь пробирает, до самых косточек… Но при этом есть ощущение, что на самом деле он должен быть совсем не такой… Прости, я сейчас говорю сумбурно — у меня от этой картинки мозги будто набекрень… Этот блеск — он как ключ к чему-то, что я забыл, а теперь вот никак не вспомню… А может, не вспоминается как раз потому, что ключ — неправильный, злой…
Старик-фотограф снова разволновался — дыхание участилось, пот выступил на лбу. Стэн поспешно сказал:
— Ну всё, не переживай. Забылось — и ладно. Лучше вспомни что-то хорошее. А я пока чайник включу ещё раз, а то остыл.
— Хорошее… — грустно повторил Айзек. — Оно-то тоже было, конечно, но всё как-то больше в молодости… Тогда меня даже здешняя слякоть не раздражала… Помнится, моя Дора была на четвёртом месяце или, может, уже на пятом — и мы заспорили… То есть это не столько спор был, сколько мы просто понять пытались — как же нам лучше? Ей хотелось на юг — там, говорят, такие районы есть, где лето нормальное, а туманов и нет почти. Городки небольшие, солнечные. Да я и сам был не прочь… Но потом подумали, покумекали и остались. У Дорочки тут родители, она бы скучала. Ну и я рассудил, что здесь, в крупном городе, возможностей больше, чтобы на ноги встать. Хотелось мне открыть своё дело…
— Ты и открыл, — сказал Стэн. — Ателье у тебя давно, разве нет?
— Давненько, это уж точно. Только я быстро понял, что звёзд с неба не хватаю… Погоди, не перебивай. И не бойся, что старый Айзек начнёт рвать на себе последние волосёнки и рыдать о никчёмно прожитой жизни. Нам таки не нужны подобные водевили. Жизнь я прожил не зря и бездарностью себя не считаю, просто вижу свой потолок. Хорошее — было, да, а вот по-настоящему новое… Разве что на семейном уровне внёс свой посильный вклад в… э-э-э… воспроизводство жизни. Процесс понравился, знаешь ли…
Старик неожиданно подмигнул, а Стэн заметил:
— Ну-ну. И этот человек жаловался на пошлые шутки…
— Иногда можно, для прояснения мировоззренческих тонкостей. Главное — не переусердствовать… Так вот, насчёт фотоателье. Чтобы ты понимал — люблю выстраивать освещение, развлекать посетителей, а потом уходить за дверку и наблюдать, как на бумаге проступает картинка. Это как безобидное колдовство, которое мне не надоедает, добротное ремесло. Но всё-таки не искусство.
— Я понимаю, к чему ты клонишь…
— Вот и не спорь тогда. Слушай умного дедушку, он плохого не посоветует. Обидно ведь за тебя — уже вроде вымахал за шесть футов, а дури в голове не убавилось. Я даже тебя не спрашиваю, где ты умудрился снять ту блестящую мерзость…
— Да, Айзек, лучше не надо. И не распространяйся, пожалуйста, что у меня есть такое фото. Оно тоже не ради искусства сделано. По работе столкнулся.
— Я уже понял. Не учи учёного, мальчик.
— Но если всё же сообразишь, какие ассоциации у тебя вызывает тот блеск, то сразу звони. Мне это пригодится.
— Да уж, его теперь из головы не вытравишь… И вроде что-то такое крутится на уме, но никак… Созвездие какое-то, что ли…
— Созвездие? Неожиданно.
— Только не могу вспомнить, какое именно. Как будто оно должно быть вместо этих бликов, но почему — не знаю. Ощущение просто… Задал ты мне загадку… Правильно говорят — один-единственный дурень может задать вопрос, с которым и дюжина мудрецов не справится…
— Спасибо за комплимент.
Они выпили ещё чаю, а потом пришла новая посетительница — почтенная дама в шляпке, похожей на мини-клумбу. Кажется, она даже пыталась пофлиртовать с Айзеком. Чтобы не мешать этому животрепещущему процессу, Стэн поспешил откланяться, забрав свой фотоаппарат и снимок треноги.
Шагая по мокрой улице, он с тоской посмотрел на вывеску «Вислоухого пса», но опять прошёл мимо. Поднялся к себе в контору.
Первым делом достал дневник, полистал. Но тот ничем не порадовал — в наличии были только те записи, которые Стэн уже изучил. Новые почему-то не проявлялись. Если бы дело происходило в какой-нибудь детской сказке или в мультфильме, то дневник сейчас мог бы издевательски захихикать.
Отогнав дурацкую мысль, Стэн убрал загадочную тетрадь, а вместо неё положил на стол свой блокнот. В деле накопилось уже столько разрозненной информации, что требовалось её зафиксировать — хотя бы тезисно, в виде ключевых слов. Припомнив, он стал записывать.
Вестник. Дневник. Картина. Вибрация.
Крис и клуб «Жёлтый глаз».
«Десятая миля». Клиника «Талый лёд» и Роггендорф, её спонсор (он же — владелец галереи, куда чуть не попала картина).
Маховик, который якобы не дозрел. Техническое железо как «перегной».
Двоелуние (рассказ Ферхойтена) и созвездие (рассказ Айзека).
Вроде всё?
То есть, конечно, были и другие детали, но эти — основные, пожалуй. Вопрос только, как их сложить в единое целое…
Он посидел ещё минут двадцать, пытаясь найти ответ, но так и не придумал ничего путного. Плюнул, закрыл блокнот и пододвинул к себе телефонный справочник. Оставалось проверить последнюю зацепку, имевшуюся на данный момент.