– Надо подумать, – эльф потянул носом воздух, сделал пару скребущих своих пассов. – О, да тут, как я и ожидал, волокна еще крепче. Тут я уже могу… многое. Для начала нам бы надо его сдвинуть… так, я полагаю?
– А просто прикончить его не судьба? Или ты пацифист?
– Пацифист? – Фирзаил закатил глаза, припоминая сложное слово. – А. Нет. Забавно, у вас в языке столько безумных понятий! И что, такое правда бывает? Помимо теоретического термина?
– Я встречал людей, называвших себя пацифистами, – мне тоже пришлось перебрать в памяти этих индивидуумов. – Но, честно говоря, приз за соблюдение принципов ни один из них не получил бы. А вот ты бы, наверное, мог… ты такой деликатный и ненасильственный.
– Просто не думаю, что могу с вами справиться, – не моргнув глазом признал эльф. – Да и положение друга, которое я назначил себе сам, ко многому обязывает. Нет, я предпочитаю мирные решения в силу их куда большей продуктивности, а не из абстрактной неприязни к насилию. Но тут у нас, полагаю, не тот случай… мирного решения это создание воспринять просто не сумеет. С ним скорее возникнет другая проблема – я не очень представляю, чем ему можно нанести урон.
– А что же твой лабораторный анализ?
– Для таких тонкостей требуется работа на качественно ином уровне. Это не моя специализация, и я не уверен даже, что смогу сложить нужные заклинания, но в любом случае это займет массу времени. Полагаю, гораздо эффективнее будет экспериментальный метод. Не хотите начать с… гм, с физического урона?
Вообще-то дубасить туман не показалось мне трезвой идеей, но ведь надо же с чего-то начинать? Да и вклад, о необходимости которого я давно уже ною, никто за меня не сделает. Так что я передал дробовик Редфилду, взамен отобрал у него топор, сделал пару шажков к стене тумана и с кряканьем рассек ее выкрашенным в красное лезвием – туда и обратно. Никакого сопротивления мне не встретилось, зато туман словно почуял меня, оживился и медленно пополз навстречу. Нет уж, спасибо – я вернулся на прежнее место и поменялся оружием обратно.
– Ни хрена, – сообщил я Фирзаилу для протокола.
– Я так и думал, – кивнул он, как мне показалось, издевательски ухмыляясь. – Хорошо. Я бы попробовал воздух, но тут у нас будет проблема. Чтобы поднять подобный объем… да хотя бы и того же воздуха, хотя туман ощутимо плотнее… мне надо стоять прямо здесь или даже подойти еще ближе, и тогда меня унесет поднятым мною же торнадо. Если даже вы будете меня держать, я все равно не смогу сконцентрироваться на заклинании. Пожалуй, это мы пока отложим. Как насчет тепла?
Я указал на ближайшее кострище.
– Кто-то пробовал уже. Видимо, безрезультатно.
– Тогда наоборот, – эльф явно наслаждался свежеобретенными возможностями. Прямо как я, когда возвращаюсь из богом проклятых джунглей к родным элитным пивасам. – Как насчет холода? Термическая уязвимость свойственна большей части живых организмов. Не обязательно в оба конца шкалы. Дайте-ка я…
Он по-хозяйски растолкал нас с Редфилдом, втиснулся в середку, страшно напыжился и нацелил обе ладошки в туманную стену. От него отчетливо дохнуло почему-то пустынным жаром, и гляньте-ка! В туманной шапке образовался обширный пробой, словно кто-то с силой дунул в клуб пены для ванной.
– Ты гляди, – порадовался я искренне. – Жми, ушастый!
Жать ушастый, однако, сразу перестал. Узкая его физиономия покрылась обильной испариной, дыхание участилось, и ему пришлось опереться ладонями о колени, чтобы не повалиться вовсе. Видок у него был, как у запущенного ботаника, которого вдруг заставили сделать двадцать приседаний.
– Вот и все? – уточнил я, по мере сил подавив циничные нотки.
– Жарко, – всхлипнул эльф. – Чтобы понизить температуру в одной области, я должен куда-то отвести тепло. Если сброшу прямо в воздух, оно вернется обратно. Пришлось тянуть все на себя… а я, кажется, уязвим для довольно широкого спектра температур.
– Ну, можешь на меня попробовать, – предложил я самоотверженно. Должен же я хоть что-то внести в эту бучу, кроме пары нелепых взмахов топором. Конечно, красивого шрама мне подобное выступление не даст, разве что потные ладошки, но ведь не корысти ради!
– Попробуем, – прохрипел эльф. – Сейчас, только отдышусь… Можно ли попросить воды? Возможно, в той большой сумке, или же…
Взгляды наши встретились, и я опять, кажется, подрос в глазах Фирзаила, поскольку подумал с ним об одном и том же. Об озере, до которого всего ходу – обойти туманный островок по безопасной траектории. И которое хоть и ни разу не Виннипег, но достаточно объемистое, чтобы не закипеть прежде, чем эльфу выбьет пробки. И хотя я не уверен в точности насчет эльфийского КПД, сдается мне, эта тщедушная тушка даже со всеми в мире магическими волокнами не потянет воссоздать уровень морозов, какой здесь регулярно бывает зимой самым естественным образом.
– Энгельс, – сообщила нам незаметно подобравшаяся Айрин.
– Нет, все еще я, только с бородой, – разочаровал я ее. Да, борода отрастает, словно хочет наверстать все десять профуканных месяцев. Надо бы ее того. И волосы заодно. Образ доброго хиппи нам не по карману.
– Про существование белковых тел, – Айрин потрясла телефоном. Тем самым, из стратегических запасов, переданных нам потенциально дружественной стороной. – Фридрих Энгельс, оказывается, сказал. Сигнал ведет себя странно – то находится, то пропадает. Причем на одном и том же месте, от полной линейки до нуля.
– Это ты в Менсу позвонила уточнить про Энгельса?
– Гугля хватило. Стало интересно, кого это из наших признанных мудрецов эльфы во прах повергают. Оказалось не так уж страшно, этого – пускай. А вдруг бы Опра?
Фирзаил выпрямился наконец и обреченно отдулся.
– Ладно, пойдем к водоему. Надеюсь, вашей местной фауне не привыкать к перепадам температуры на… – он призадумался, потом легкомысленно махнул рукой. – Переживут, кто бы там ни был. При таком объеме водных ресурсов они даже не почувствуют. Имейте в виду, я не могу предсказать, как существо себя поведет при целенаправленной последовательной агрессии в его… я говорю что-то смешное?
– Будут бить – будет плакать, – предсказал я, с усилием стирая с рожи ухмылку. – Ты, Фирзаил, прямо как робот из нашей дерьмовой фантастики – чтобы показать, что он не такой, как люди, ему предписано изъясняться вот такими фразочками про целенаправленную последовательную агрессию.
– Возможно, ты зря называешь пресловутые источники дерьмовой… чем бы там ни было. Именно так работает лингвоадаптивный аппарат – в моем случае построенный на магической базе. Все мы думаем не словами, а образами. Выбранный образ ассоциируется с подобающими ему терминами из нужного языка. Конечно, процесс подбора соответствий далек от совершенства – в основном потому, что совершенства не существует во Вселенной в принципе – но свои функции он выполняет. А то, что вас забавляют формируемые им словесные конструкции… ну, выбор между этим и изучением языка на практике, что долго, утомительно, формирует избыточную нагрузку на мозг и, что иронично, ничуть не решает проблему забавности речи, если это вообще считать проблемой. Уверен, есть масса нативных носителей вашего же языка, которых насмешит ваша манера речи.
Что тут скажешь? Насквозь прав. В нашей африканской компании есть парни, учившие английский в разных регионах мира, и круговая беседа с ними состоит процентов на сорок из переспрашиваний.
– Я хотел еще упомянуть, что судя по состоянию Плетения, где-то там, на площади, занятой этим существом, находится разрыв реальности, он же на местном диалекте Зияние, – продолжил Фирзаил невозмутимо. – Так что, решив проблему с туманным образованием, мы лишь на шаг приблизимся к нашей изначальной цели. В этой связи прошу вас не терять бдительности, потому что я по итогам трансферта огромного количества тепловой энергии буду, как бы сказать… не в лучшей форме.
– То есть еще хуже, чем сейчас? – уточнила Айрин, в свою очередь делая усилие, чтобы скрыть улыбку. Хоть в чем-то, хоть над кем-то она ощутила превосходство. Как мало надо человеку для счастья!
– Скорее всего, значительно хуже, – подтвердил эльф скорбно. – Есть пределы вашей физической выносливости, которых мне не представить, но есть пределы и моей стойкости как волшебника. Можете позлословить над этим замечательным феноменом, пока я буду приходить в себя. Главное, чтобы тот, кто может вылезти из освободившегося Зияния после устранения туманного существа, не захватил вас врасплох.
– Договорились, – пообещал я, в очередной раз устыдившись своей примитивной быдланской реакции на слова, намерения и поступки очередного самоотверженного парня. Надо что-то делать с собой, нельзя же так – половину времени зубоскалить, остальную половину жутко комплексовать по этому поводу. Раньше было проще – подколол и доволен как бегемот. К коему статус-кво и надлежит стремиться, потому что научиться затыкаться вовремя я давно уже отчаялся.
Во главе отряда я заложил небольшого кругаля, стараясь держаться от тумана не менее чем в пяти метрах. Вдруг у него там, внутри, не только желудок, но и мозг? Догадается, что у нас за опасные планы, и как напрыгнет! Нет, пронесло – наличия мозга наш разреженный контрагент никак не продемонстрировал. В обход нескольких сосенок мы без проблем дошли до берега озера. Как оказалось с этой стороны, до воды туманная куча все-таки не доползала, оставаясь целиком не берегу. Нашелся небольшой мостик-причал над водой и по обе стороны от него спуск к самой воде, поросший свежей травкой. В нормальных условиях ее бы давно вытоптали любители купания (да, я помню, что еще не лето, но хлюпики предпочитают Средиземное Море или нашу Калифорнию, а тутошние отдыхальщики достаточно суровы, чтобы в мае уже бултыхаться), но в этом сезоне, похоже, еще ни одна нога не попрала свежую поросль. На траве, вне досягаемости воды, лежала килем вверх вытащенная шлюпка. Наверное, еще с прошлого года или даже дольше – днище потрачено так, словно на него специально спускали каких-то генномодифицированных гибридов бобра с жуком-короедом. Эта посудинка уже никуда не поплывет, а то я уже начал размышлять о… ну да, конечно же, с моей склонностью к сглазу только и мечтать о красивой жизни.