ейского комплекта на нем были джинсы и темный неопрятный свитер, хотя тоже не обошлось без надетого поверх плейт карриера – но без вставленных в него пластин. Винтовки при нем не было, хотя из подсумков торчали донца модных пи-магов, был пистолет в поясной кобуре, нацепленный на манер частников и федералов – высоко сзади, с претензией на скрытое ношение. А лицо не понравилось особо. Лет под пятьдесят, по центру лысеет, по бокам седеет, со слегка одутловатыми чертами и сонным выражением, словно бы он тут не по делу, а так, погреться завернул. Видал я такие рожи в изобилии. Это, друзья мои, не военный ни разу, хоть три фуражки на него надень, это службист, и думаю, что не самого последнего разбора.
– Вот, как и говорил, сидят тут, балду пинают, делают вид, что дело движется, – вступил с ходу комендант, пока мы с сонным друг друга рассматривали. Интересно, он меня тоже с первого взгляда разложил по полочкам?
– Вижу, вижу, – покладисто и чуть сипло согласился сонный. – Привет. Вы тут старший будете? Я Коллинз, как оно?
Протянутую руку я пожал. Влажная и горячая. То есть нет, наверное, просто теплая, это у меня от кровопотери руки как ледышки. Слегка вялая. Не рука оператора – есть старая и подстершаяся стрелковая мозоль, не обновлявшаяся уже немало лет. Что было бы приятно, кабы не огорчало: лучше два стрелка, чем один аналитик. Потому что если посылают стрелков – это просто патруль, а ценного кабинетного деятеля отправляют скорее на перспективную инспекцию.
И кто же настучал? Оклемавшийся от наркоза капрал Элвидсен? Водитель эвакуатора, пораженный феминизмом в больную мозоль? Напуганная нашим вторжением в размеренную периферийную жизнь Софи?
– Агент Коллинз? – уточнил я, не имея четкого представления, куда ступать на данном минном поле. – Специальный агент? Офицер? Мичман? Адмирал, может быть?…
Сонные глазки Коллинза хлопнули – раз, другой. Без выражения.
– Если бы!.. Нет, сэр, просто Коллинз, или просто Генри. Все это, – ладошка небрежно скользнула вдоль жилета, увешанного магазинами, – Всего лишь дань времени. Если ищете военного, то мой коллега – сержант ВМФ, а я, как это говорят профессионалы, штафирка.
Час от часу не легче.
– А разве вам не запрещено работать на территории собственного государства, Генри?
Комендант вздрогнул (ну е-мое, столько лет в органах, и никакого понимания), Генри же не моргнул и глазом. Глазом озадаченно моргнул его коллега, который сержант ВМФ, но тем его вклад в беседу и ограничился.
– Разумеется, нет, – ответил Генри все тем же безмятежным тоном. – «Не разрешено» – это вовсе не то же, что «запрещено», а кроме того, в наше беспрецедентно неспокойное время каждый служит своей стране, как и где может. Я в данный момент представляю Комиссию по Военному Положению, от ее имени инспектирую очаги напряженности в поисках решений, которые можно было бы употребить на всеобщее благо. То есть любых средств, при помощи которых можно нейтрализовать угрозу Зияний. Позволите взглянуть на то, над которым вы работаете?
– А откуда вы знаете, над чем мы работаем? – полюбопытствовал фон. Он торчал рядом, вроде бы и не при делах, но если Генри оказался напротив меня, то Мику в пару достался сержант. И они теперь увлеченно друг друга рассматривали, изучая ломаные носы, намятые брови, выбитые суставные сумки пальцев и прочие достояния артистов рукопашного жанра.
– Работа такая, – ожидаемо объяснил Генри, улыбаясь беззащитной улыбкой сытого тиранозавра. – Знать что, знать кто, знать где – это нетрудно. Трудно сопоставить все это вместе и отделить зерна от плевел. Так я взгляну, мистер Мейсон?
Да ничуть я и не сомневался, что все мои анкетные данные вплоть до группы крови он уже впитал и готов напропалую утилизировать.
– Пожалуйста, – я подвинулся, указал на дом с Зиянием. – Оно все еще там. Мы не так чтобы особо преуспевали. Больше пока примериваемся, знаете ли.
Может, пол-зияния сойдет за целое? Они же не видели, какое оно было раньше?
– Благодарю, – Коллинз неспешно двинулся в указанном направлении. Я пристроился с ним плечом к плечу. Мик с сержантом без большой охоты составили вторую пару. Гламберг поплелся следом, озираясь в поисках дискредитирующих деталей. Знать бы еще, что он сам этим ребятам наплел, какой нам версии придерживаться?
– Знаете, – душа-парень Генри оказался разговорчивым, что для их конторы довольно нетипично. – Я уже почти полгода занимаюсь поисками решений, и пока что преуспел не особо. Типичная ситуация: пишет человек в интернет, что его сосед изобрел закрыватель Зияний. Естественно, отправляюсь проверять. Сосед сперва отнекивается, качает права. Я, конечно же, заверяю его, что его авторские права на изобретение попраны не будут! Лично за этим прослежу, выбью, если нужно, авторский гонорар, конный памятник в полный рост, номинацию на Нобелевскую премию… И тогда он рвет на груди рубаху – ладно, берите меня с моим талантом! Вот тут все начертано на двух салфетках – тут поставить семифазный лазерный преобразователь, тут излучатель наночастиц на осмиевой основе, нагреть до сорока тысяч по Фаренгейту, и никакого больше Зияния! А на это не обращайте внимания, это пятно от кетчупа. А с чего, спрашиваю, ты решил, что это сработает? А с того, отвечает он гордо, поправляя пальцем очочки, что наука не ошибается. И у меня, если честно, даже никакой охоты нет ему перечислять все те случаи, когда наука ошиблась. Потому позвольте сразу задать вам вопрос: ваш метод тоже научный?
Сержант издал еле слышное «гы». Я могу его понять. У нас с Миком такие научные профили, что и белым халатом не лечится – разве только с застежкой на спине.
– Нет, Генри, мы в науке не сильно рубим. Зато мы близки к корням. Среди моих предков были местные индейцы, а мой напарник родом с Тибета, у них там тоже сильные народные практики. Так что мы по пути шаманизма. Слыхал, как дождь заклинают? Вот мы с Зиянием то же самое сделать пытаемся.
Знаю-знаю, топорненько. Я бы подумал получше, если бы не так болела голова и Генри догадался привезти с собой не одного амбала, а хотя бы взвод. А так – пускай уже сочтет нас по-быстрому хоть чокнутыми, хоть мошенниками, да и отправится надеть на карающий хрен правосудия того, кто нас ему представил как перспективных клиентов. Или, если это ему ближе, сделает неосторожное резкое движение, чтобы комендант потом мог не кривя душой засвидетельствовать необходимую самооборону.
– Неожиданно, – признал Коллинз, ничуть не смутившись. – И неожиданно эффективно для такого-то архаичного метода.
Зияние обнаружилось перед ним и, кажется, крепко порадовало. Он сунулся в домик, оглядел оставшуюся дыру со всевозможных ракурсов и вернулся, жизнерадостно охлопывая себя ладонями.
– Не откажетесь ли продемонстрировать свой ритуал?
– Не ритуал, а таинство, – обрезал его Мик. – Что как бы намекает, ага? Мы можем вам нарисовать последовательность действий, но без солидного уровня просветленности вряд ли будет толк.
– К тому же ни черта у них не получается, как я погляжу, – впрягся Деннис, обильно обливающийся нервным потом на задворках. – Туман согнали своими плясками, это есть, а дыра как была, так и висит вон.
– Не скажите, комендант, – Генри извлек из планшетного кармана смартфон, что-то на нем полистал и повернул экраном к публике. – Темновато, но хорошо видно, что раньше это Зияние было гораздо больше, а было это «раньше» не более суток назад.
На экране и вправду красовалось Зияние в полный размер, до приложения к нему эльфа. Вчера, значит, сняли. Кто-то из эвакуационной команды подшустрил, они на Зияние косились с опаской, но многие не побрезговали его зачем-то сфотографировать. Я уже упоминал, что ненавижу технический прогресс? Начни тут какой-нибудь предок разворачивать на трех столах свою фотоколымагу с фокусировочным мехом гармошкой, я бы его турнул даже не задумываясь, просто из вредности. А тут и в голову не пришло, что каждая зараза может под монастырь подвести.
Теперь надо сообразить, мог ли кто-нибудь сообщить больше, чем «какие-то чуваки там лагерь разбили». Инородцев мы в тот раз спрятали. Так что если кто-то их и видел, то не тут. Эльфа мы никому не показывали, даже при входе-выходе из клуба старались прикрыть. А вот Редфилд засветиться успел там, у фуры. Кто из видевших его там приезжал сюда? Местный полицейский и Чарли, на которого блажить не хочется, но очень можется, он на почве устава малость трехнутый. Если не они, то неоткуда дружищу Генри знать о наших союзниках. Так что продолжаем, наверное, валять дурочку пока кто-нибудь не оступится.
– А я чего говорил? – я с гордостью махнул рукой в сторону сокращенной проблемы. – От приложения могучих сил природы это очко вон как взыграло!
– Гы, – хором изрекли наши кулакастые собратья и смущенно переглянулись, не ожидая от себя такой синхронности.
– Есть сигаретка? – осведомился Мик, очевидно чтобы сгладить неловкость.
– Не курю, – ответствовал сержант. – Жвачку хочешь?
– Давай хоть жвачку.
Контакт налаживается, как я погляжу. Сержант полез в карман – неуклюже, левой рукой, правую не рискуя убирать из положения, дающего легко дотянуться как до винтовки, так и до пистолета на бедре. Вот интересно, почему ЦРУшника сопровождает именно моряк? Где его корабль? В мемуарах моего прадеда, так и пылящихся грудой пыльных тетрадей в дедовом хранилище, немалым вниманием почтена тема революционных матросов, ведущих, вопреки очевидному, почти исключительно сухопутное существование. Но было это давно и неправда, к тому же пресловутые мемуары исполнены частью на французском, который я понимаю, но не люблю, частью на архаичном русском девятнадцатого века, который заочно люблю, но не понимаю. Из этого колодца вряд ли выпорхнет дельное откровение.
– Как вы понимаете, я не могу оставить без внимания столь успешное воздействие на Зияние, – вот, в голосе добродушного старины Генри начали звучать недобрые нотки. – Если вы уверяете, что добились такого потрясающего результата путем каких-то ритуалов, то я от имени Комиссии вынужден требовать детального отчета! Если нужно просветление, или просвещение, или образование…