– Кто-нибууудь! – Мик постучал ногой в дно машины, ставшее ему сразу крышей и полом. – Але, гараж! Пацаны, серьезно, помогите уже.
– Кто тебе тут пацан, – прорычал из задней части Гламберг. Он одну за одной выкинул в окошко свои многочисленные винтовки, а потом начал ногами вперед выползать через него же сам и, как Винни-Пух в норе у Кролика, застрял – то ли задом, то ли брюхом. Какая разница, единый же организм.
Я подцепил ногой выроненный китайцем нож – и правда здоровенная штука, скорее мачете – и зафутболил его фону в кабину.
– Вот так бы сразу, – пробурчал Мик с облегчением. – Знаю, знаю, вы как на конкурсе изводите меня, потому что завидуете моей красоте и природной грации.
Денниса пробило на нервный смех, от которого он застрял еще плотнее. Может, оно и к лучшему. Не порадует его эта картина. Два, три… четыре тела вовсе не шевелятся, остальные в разной степени подбитости.
– Деннис, вызывай врача, как вылезешь, – велел я содрогающемуся комендантскому гузну. – Кажется, тут он сильно понадобится.
– Да он и мне понадобится! А сперва, кажется, спасатель с ножницами по металлу.
– Вот и займись. И действуй по плану – выгнать всех из выгородки. Пальба ушла на юг, я пойду следом. Мик, догоняй, как устанешь валять дурака.
– Дробовик возьми, – прокряхтело гузно. – Если вдруг крупное выскочит.
Он, кажется, расклада еще не осознал.
– Не будет крупного, старина. Не в этот раз, – я вытащил из кабины фалку и направился для начала проведать девчонок.
Мик догнал меня через несколько шагов.
– Поправь меня, если я ошибусь, Мейсон. Китайцы каким-то образом используют Отстойник для переброски войск?
– Очень на то похоже. Хотя довольно странно, что они вылезают здесь. Нашли, тоже мне, стратегическую точку – Великое Нигде. Собственно, я почему эти края и выбрал – был уверен, что здесь ничего не происходит. Какой мощный стратегический ход они отсюда предпримут?
– Злобно нассут в озеро Виннипег? Растворятся в глухих лесах и дождутся проезда президента? Притащат баллистическую ракету и жахнут по Штатам предупредительным сигналом?
– Не притащат они ракету. Ты же помнишь, электроника вырубается, а ракета без электронной системы наведения – мертвый груз.
Мы добрались до девиц. Софи хлюпала носом, размазывая по щекам слезы. Энджи и на милю к плачу не приблизилась, хотя всю левую сторону ее мордашки заливал краснеющий отек, который завтра станет чудовищным синяком, не хуже чем у меня на затылке.
– Допрыгалась? – спросил я насколько сумел злорадно. Злость – хороший мотиватор. Кроме того, пусть не думает, что я за нее беспокоюсь. Их сестру это расхолаживает.
– Эге, – призналась ниндзя без тени уныния. – Вот ты, который грозился научить меня драться! Что делаешь, когда тебя бьют в глаз?
– Напрягаю глаз, – серьезно ответил Мик. – Пусть руки ломают.
– Да ладно!
– А чего? Если китайцы, то только так. Они в глаз особо не умеют. От них главное яйца прикрыть, тебе и того не надо.
– Он тебя потом научит, – пресек я зарождающийся семинар. – Можете в двух словах рассказать, что случилось?
Энджи собралась с мыслями, почесывая будущий фингал.
– Приехали военные, четыре штуки. Говорили с боссом, потом двое с ним поехали к вам. Я послала вам СМС, чтобы вы успели своих спрятать. Успели?
– Угу. Это ты молодец.
– Еще бы. Те двое, что остались, собрали всех, кто попался под руку, у нас в здании, типа сейчас вылетит птичка. Набралось человек двадцать. Потом они получили сообщение и повели нас птичку показывать, вот сюда, в загородку – смотрите, мол, сейчас произойдет чудо. А оно возьми и произойди – из Зияния полезли эти! – палец ткнул в ближайшее тело, одетое во флектарн. – Военные, и те двое, и наши местные, которые из охраны, начали с ними перестреливаться, наши, у кого с собой оружие было – тоже, но там не так много было, и их всех постреляли первыми, – Энджи обернулась и кивнула на тела гражданских. – Вон парень из боевого ополчения, вон еще один. В общем, они на виду стояли, им и досталось. Потом эти… китайцы же, да? Нас отогнали от ворот сюда, к ограде, один меня цапнул, сует планшет – не такой, нормальный, электронный, а плоский пластиковый, типа папки, с бумагой, и требует – цитирую: «Гиде мы быть? Писать долгие буквы!».
– И тут она его пнула, – не выдержала Софи и захихикала прямо сквозь слезы. – Прямо туда. Бум!
– Прямо туда не получилось, – призналась Энджи с тоской. – Пнула – да, но он какой-то джеки чан, тут вильнул, там подвинулся, бедром отбил, а потом как даст мне в глаз! Так что я только очухалась. Что дальше было? Вы, прекрасные принцы, нас спасли или чего?
– Потом он мне свою папку сунул, – приняла эстафету Софи. – Долгие – это он имел в виду крупные. Я и написала: Джипсумвилль, Манитоба. Да вон она лежит, папка эта, под самым Зиянием. Зачем писать, чтобы бросить?
Ох ты ж мать.
– Понял, фон? Это у них не боевая операция. Это разведка! Без шанса на возвращение, вслепую, идут по Отстойнику, вглядываются в Зияния с той стороны, если находят картинку, которая кажется перспективной – вылезают сюда и пишут название места для тех, кто еще по ту сторону. А те помечают Зияние для дальнейшего использования.
Софи озадаченно нахмурилась.
– Так чего, не надо было писать? Так он бы меня тоже в глаз!
– В глаз – дело хозяйское, – объяснил Мик со знанием дела. – А вот писать правду без крайней нужды глупо. Написала бы что-нибудь типа «Антананариву», «Усть-Сысойск» или «Дол-Гулдур».
– Тебе не стыдно? – упрекнул я его. – Эти благородные камикадзе жизнью жертвуют, чтобы добыть клочок информации! Какие у них шансы выжить здесь, где вокруг одни враги и никаких сил не хватит, чтобы закрепиться? Думаю, все к лучшему. Даже если с той стороны будет вся их армия, портал «Джипсумвилль, Манитоба» скорее всего будет расценен как «Никому сюда не надо».
– У них с патронами, мне показалось, плохо, – напомнила о себе Энджи. – Иначе бы нас всех перестреляли за минуту. Они хватали оружие наших пострелянных, некоторые стреляли из пистолетов, хотя у всех были автоматы.
А вот это очень хороший штрих. Я быстро добрался до ближайшего мертвого китайца, перекатил его на спину и вытащил из двойного подсумка оба винтовочных магазина. Точно, пустые. Еще два – в одном пара патронов, второй пустой. Перевернул обратно, заглянул в дневной ранец, пристегнутый на спину. Одинокий огрызок питательного батончика и связка толстых корешков, сразу напомнивших о корявой и угрюмой флоре Отстойника. Вот так-так… Голод до кучи. Ни еды, ни патронов, а они все еще выполняют задачу. Да помню я, что они враги. Каким-то чудом «своими» оказались признающие героем летчика, который несколько дней отважно прятался, и право солдат бастовать, если кофе недостаточно горячий. Чем Америка может ответить этим ребятам? Коллинзами, которые их готовности не щадить себя противопоставят равную готовность не щадить других? Это, боюсь, совершенно не та дисциплина.
Пока нагибался, закружилась голова, а на шее отметилось теплое и липкое. Похоже, швы разошлись. Нехорошо это. Боль я потерплю, а вот текущий бензопровод никого еще до добра не доводил.
– Эй! Вытащите меня кто-нибудь! Я сам никак!
О. Это комендант. Спасибо, что вернул к реальности.
– Знакомый какой голос, – Софи закрутила головой.
– И жопа приметная, – Энджи привычным жестом цапнула ее за макушку и развернула лицом в сторону перевернутой машины. – Не видишь, слепая тетеря?
– Ты же знаешь, у меня последние линзы пересохли!
– Так очки носи, принцесса на горошине.
– Помогите коменданту, что ли, и выметайтесь все за ограду, – посоветовал я им. – А мы пойдем на стрельбу, а то во что-то она еще выльется. Кстати, вы не сосчитали случайно китайцев?
– Я слышал, их миллиард, – поделился Мик.
– Человек тридцать, мне показалось, – доложила Софи.
– Девять человек вылезло, – закончила Энджи. – Я когда поняла, что в перестрелке меня убьют нафиг, сразу ружье бросила и считать начала, чтобы совсем уж бесполезной не быть. Вон, вижу, раз-два… трое лежат.
До чего все-таки толковая девица. Прав был Мик, хотя и повременю ему признаваться: кадр для нашей работы идеальный.
– Четвертый там, у машины. Значит, прорвалось пятеро. Это нам по силам. Пошли, Мик. Только еще одну остановочку…
Мы снова остановились у мертвого китайца. На разгрузке у него, как и у всех прочих, была закреплена пистолетная кобура, а в отдельных карманчиках запасные магазины. Один я достал. Он был набит довольно необычными для пистолета патронами – остроконечными, в бутылочных гильзах, напоминающими скорее сильно укороченные винтовочные. Похожими снаряжались те бельгийские загогулины, которыми Конни Рохас собиралась вооружить свою гвардию. Правда, после первого же испытания на практике выяснилось, что толку от них – одни понты, дальнобойность как у дробовика, а останавливающее действие как у пчелы, и обычно бессловесные бойцы слезно запросили назад свои штурмаки. Китайцам, значит, все надо на себе проверить. Ладненько, пусть будет так. Заодно новое знание в копилку – в мире вооружения, помимо старых добрых стандартов НАТО и Варшавского Договора, появился третий независимый игрок.
И мы пошли дальше, взяв винтовки наизготовку, ссутулившись, чтобы представлять из себя мишени поменьше, перебежками, от укрытия к укрытию. Словно опять же не в старой доброй Канаде, где люди друг другу улыбаются даже при ДТП, а на пыльных улицах Сомали, где с неба льется беспощадное солнце, помои и ругань, а за каждым углом ожидаешь увидеть притаившегося в засаде абрека с автоматом. Интересно мир взболтало, ничего не скажешь.
Стрельба уходила и словно разбегалась в разные стороны. Неужели китайцы бросились врассыпную? Хотя и впятером им мало что тут светит, но человеческий стадный инстинкт особенно обостряется в минуты опасности. Да и, если речь идет о жизни, я бы не стал считать два штата до линии фронта такой уж непосильной задачей для пятерых бойцов, прошедших Отстойник. А с чего я, собственно, взял, что они такие уж смертники? Может, если однажды сумели туда войти, так и снова сумеют? Сейчас запасутся необходимым – оружием, жратвой, туалетной бумагой. Проведут какой-нибудь ритуал перехода или прожгут дыру специальным напалмом и… и да, опять попадут в бескрайний и недружелюбный просвет между обитаемыми мирами, в котором будут до седых подмышек искать выходы обратно в Китай. Где их то ли представят к награде за героизм, а то ли показательно расстреляют за нахождение такого бесперспективного выхода.