— Срок исполнения? — невозмутимо спрашивает гость.
— Как можно скорее!
— Прекрасно. Сейчас я вам распечатаю еще одну квитанцию. И это не мой любовник, а ваш.
Его пальцы снова начинают щелкать по клавишам, и через секунду компьютер выплевывает еще один тонкий листочек — на этот раз голубого цвета с кудрявыми белыми облаками.
— Ну и холод тут у вас, — брюзгливо говорит человечек, застегивая куртку.
— На космической кухне теплее? — спрашивает Настя, которой кажется очень сомнительным, чтобы в космосе, пусть даже и на кухне, было легко согреться.
— Это вас не касается, — сквозь зубы произносит человечек и захлопывает крышку компьютера.
— Подождите, вы уже уходите?
— Ну да. Я с вами закончил.
— А я с вами нет! Что, если вы мне понадобитесь?
— Зачем? — довольно язвительно спрашивает человечек. — У вас же все в порядке и цветы в горшках по всей квартире!
Откровенно говоря, Настя и сама не знает, зачем ей может понадобиться этот взлохмаченный человек, но она привыкла обеими ногами крепко стоять на земле и не любит оставлять вопросы неразрешенными, а в этой истории с космической кухней вопросы еще будут, это ей ясно.
— Ну мало ли что… Вдруг мне что-нибудь нужно будет у вас спросить…
— Хорошо, — соглашается человечек. — Но только в крайнем случае, слышите? У нас перед весной всегда очень много заказов. Если вам очень нужно будет меня увидеть, положите вечером квитанцию под подушку — я к вам загляну.
— Какую квитанцию? Розовую или голубую?
Человечек смотрит на Настю уважительно.
— Любую. Какая вам больше понравится.
После чего он поправляет шарф и выходит в окно. Причем в комнату врывается струя ледяного ветра, и Настя понимает, что не застегнуть заранее куртку было бы со стороны гостя крайне непредусмотрительно.
В субботу утром, как всегда на даче, Настя просыпается поздно. Но чувствует себя совершенно измученной и разбитой. Слышно, что внизу, на кухне, уже заваривают чай, жарят яичницу и смеются ее гости — ее друзья, которые накануне вместе с ней приехали сюда на выходные. Настя открывает глаза и видит мужа, который лежит рядом с ней на спине, уставившись в потолок. Смотрит вверх так сосредоточенно, как будто считает на светлых досках мелких мух, чего, конечно же, не может быть на самом деле: на улице зима и потолок пуст. Настя лениво потягивается.
— Ты давно так лежишь, Дрю?
— Не знаю, — точно так же потягиваясь, отвечает он. — Не хотел тебя будить.
Как это похоже на него: неподвижно лежать целый час, а то и два, лишь бы только не потревожить ее сон. И как же это приятно: просыпаться с мужчиной, который даже потягивается точно так же, как и ты. Прямые руки тянет вверх, ноги сгибает в коленках и при этом издает блаженное урчание, похожее на «мррррр». Довольно дурацкий звук, если начистоту, но кого это волнует? Настя внимательно заглядывает в синие глаза мужа. В такие минуты ей очень хочется знать, действительно ли два с лишним года, проведенных вместе, они стали половинками одного целого? Возможно ли, что они притерлись друг к другу до такой степени, что теперь подходят идеально, и нет ни трещинок, ни зазоров? Или это просто иллюзия, которую создает ледяное солнечное утро?
— Дрю, как ты думаешь, мы уже стали половинками, которые идеально подходят друг другу? — шепотом спрашивает она.
— Ну, я не знаю, — с сомнением произносит Дрю, — можно проверить… Как ты думаешь, если бы мы не были двумя очень ровными и круглыми половинками, стал бы я ждать целый час, пока ты проснешься? Вот только — половинками чего?
Он смеется. А Настя в этот момент думает о том, что никогда не сможет расплатиться с ним сполна за такую вот трогательную заботу. Сама она ни за что бы не стала так валяться без дела. Ей бы это даже в голову не пришло. А согласитесь, что чувствовать себя в неоплатном долгу перед кем-то, даже перед собственным мужем, не очень-то приятно.
Поэтому Настя моментально стряхивает с себя остатки сна и спускается вниз, чтобы принять посильное участие в приготовлении завтрака. Так можно и все выходные проспать! Она весело прыгает вниз по лестнице, и браслет мелодично звенит у нее на запястье.
«Вес сто пятнадцать граммов, проба отсутствует…»
Настя передергивает плечами: какая же ерунда снится городским жителям на свежем воздухе, нарочно не придумаешь.
Ни во время завтрака, ни во время обеда она не вспоминает о невысоком взлохмаченном человечке, который выдал ей две квитанции и беззаботно вышел в окно. Она расставляет тарелки и собирает чашки, моет посуду, подметает пол и кусает прямо с шампура душистый шашлык. Разумеется, она не думает о странном человечке и в жарко растопленной деревянной бане, которая за несколько минут превращает тело в огонь.
Только поздно вечером, снова укладываясь в постель, она замечает, что звенящего брас лета на запястье нет.
— Дрю, — лениво говорит она мужу. — В бане я сняла браслет и сунула его в карман куртки. Принеси мне его, а?
Андрей уже успел снять рубашку и свитер, а потому идет вниз в одних джинсах, и, несмотря на собственное беспокойство, Настя замечает, что за последнее время муж заметно пополнел. Может, она его неправильно кормит? Слишком много внимания уделяет своим цветам и слишком мало — мужу? Значит ли это, что, когда мужчина становится идеально подходящей к тебе половинкой, ты как бы перестаешь его замечать? Настя как раз размышляет о том, что неплохо было бы подарить ему ко дню рождения абонемент в спортзал, когда Дрю возвращается и растерянно хлопает глазами:
— У тебя в кармане ничего нет! Только фантики…
— Какие фантики?
— Не знаю. Наверное, от конфет. Не волнуйся, мы твой браслет завтра найдем…
Он уже расстегивает джинсы, когда Настя резко поднимается с кровати.
— Я не ем конфеты! Ты живешь со мной два с лишним года и не знаешь, что я не ем конфеты?!
— Может, ты их ешь потихоньку, когда меня нет, — улыбается Андрей.
Но Настя уже бежит вниз в пижаме и босиком, чувствуя, как пятки становятся ледяными — не столько от холода, сколько от назойливого ощущения, что она попала в какую-то дурацкую историю, из которой совершенно непонятно, как выпутываться.
На вешалке в прихожей ее теплая куртка. В карманах действительно нет ничего, кроме двух фантиков. Настя достает их, и тут же все подробности странного сна проносятся у нее перед глазами, а дурацкая история, в которую она влипла, становится до ужаса реальной. Один фантик розовый, с малиновыми сердечками. Второй — голубой, с белыми кудрявыми облаками. «Браслет с изображениями растений и животных, вес сто пятнадцать граммов, проба отсутствует…» Ваш заказ выполнен, получите квитанции.
И не слушая мужа, который пытается ее успокоить, не отвечая на удивленные вопросы друзей, которые уже было совсем улеглись спать, Настя надевает куртку и босыми ногами влезает в мягкие меховые сапоги.
— Я, наверное, уронила его в снег, когда выходила из бани, а куртку накинула на плечи… Я, наверное, не заметила, как он выпал… Он где-то там, в снегу, он блестит, его очень просто найти…
Она не желает ничего объяснять и больше часа ползает в сугробах, пытаясь отыскать потерянный браслет. Друзья и муж, которые поначалу были не против помочь в поисках, в конце концов возвращаются в дом. Настя остается в снегу одна, в слезах, и, разумеется, не находит в темноте никакого браслета: даже луны на небе нет, хотя оно и покрыто частой сеткой ярких мигающих звезд.
Когда она возвращается, муж демонстративно сопит, повернувшись лицом к стене. «Конечно, я все понимаю, но любому терпению есть предел», — как будто говорит его неподвижная спина. Настя еще недолго шмыгает носом в кромешной темноте, но, понимая, что сочувствия уже не дождется, незаметно погружается в сон. И последнее, что приходит ей в голову, — непонятно откуда взявшаяся мысль, что, если бы на небе была луна, все вышло бы совсем по-другому.
Утром Настя просыпается с заложенным носом и высокой температурой и заставляет гостей еще раз безуспешно перерыть все сугробы. После этого она требует немедленно доставить себя в Москву. Целый день обиженно шмыгает, кашляет и принимает лекарства, а вечером гораздо раньше обычного ложится спать, без выражения чмокнув Андрея в нос. Да и какое выражение может быть у поцелуя, если нос заложен, а дышать можно только открытым ртом, и то через силу?
Насте снится, что она на празднике. Вокруг полным-полно людей, незнакомый мужчина идет через всю комнату, но она сразу же понимает, что направляется он именно к ней. Она улыбается ему и протягивает руку, отмечая про себя, что никогда в жизни не видела таких хитрющих глаз. Как будто угадав, о чем она думает, он еще и прищуривается, глядя ей в лицо. Подходит вплотную, причем оказывается, что она не достает ему даже до плеча, хотя сама Настя всю сознательную жизнь считала себя достаточно высокой. Мужчина игнорирует протянутую для пожатия ладонь, молча берет на руки удивленную Настю и уносит прочь, совершенно бесцеремонно открыв дверь ногой. И если по законам логики за дверью должна бы оказаться еще одна комната, битком набитая празднично одетыми людьми, то главный закон сновидений заключается в том, что логика тут не действует. А потому нет ничего удивительного в том, что, когда дверь с треском захлопывается, Настя попадает прямиком к хитрющему мужчине в спальню. Причем когда он, опять совершенно бесцеремонно и не говоря ни слова, опускает Настю на кровать, выясняется, что вся одежда куда-то чудесным образом пропала. И если наяву такая здравомыслящая женщина, как Настя, непременно выяснила бы, куда делось ее красивое платье, и в особенности дорогое кружевное белье, то сейчас она просто бормочет себе под нос: «Да и черт с ним!», — после чего выжидательно закрывает глаза.
И это только еще раз подтверждает тот факт, что во сне ни один из известных законов логики категорически не действует.
Утром она просыпается очень медленно и приятно. Потягивается, шевелит пальцами на ногах, неслышно переворачивается на бок, с удовольствием прислушиваясь к тому, что ее тело тихонько и радостно звенит. То есть, строго говоря, никаких звуков оно не издает. Но все оно — от кончиков накрашенных ногтей и до корней коротких, безупречно подстриженных волос — наполнено таким искренним ощущением счастья, что человек с воображением вполне мог бы сказать: это очень похоже на звон. А у Насти воображение есть. Так вот, она медленно поворачивается на бок и в нескольких сантиметрах от себя видит серьезные, до смешного синие глаза мужа, которые смотрят на нее, не отрываясь и очень внимательно.