В марте он пропадает на несколько дней, а появившись, выглядит так виновато, что Рыжая впервые рыдает в его руках не от радости, а от отчаяния. В апреле доктор пропадает совсем — без разговоров, ссор или объяснений. Однажды его просто не оказывается дома, и сама не зная почему, Рыжая понимает, что ждать бесполезно. Ее подруга предполагает, что доктор где-то попал в аварию. Но Рыжая даже в своем летаргическом горе сознает, что никто не попадает в аварию, собрав все свои вещи и сменив номер мобильного телефона. В довершение всего золотая нить, согревавшая ее сердце целый год, лопается. Как водится, она оказывается резиновой, и, оборвавшись, бьет Рыжую во много раз больнее, чем все предыдущие бракованные нити.
РЫЖАЯ МИНУС ДОКТОР. ВЕСНА
Поначалу Рыжей кажется, что она всего лишь проснулась от приятного чувственного сна и что по большому счету ничего не изменилось. Она может все так же мечтать о докторе, с той только разницей, что, вернувшись вечером домой, она не увидит его, а просто продолжит мечтать. Но после майских праздников она просыпается утром, улыбается сама себе и, еще не успев сказать, что именно сегодня с ней случится что-то удивительное, чувствует, как в ней вскипает волна разрушительной силы. Она выносит на поверхность потоки слез-жемчужин и каждую порванную нить, когда-либо ударившую Рыжую в сердце.
Рыжая с трудом поднимается с кровати, принимает три таблетки успокоительного и включает телевизор. В новостях показывают арестованного повара-араба, два дня назад приправившего мышьяком континентальный завтрак в пятизвездочном отеле Шарм-Эль-Шейха. Вот тогда-то Рыжая понимает, что в начале недели отправила в этот самый отель шестерых, желавших уехать «хоть куда-нибудь, прямо сейчас». Она садится на постель и понимает: успокоительное просится обратно. Что, в общем-то, логично: разве время сейчас успокаиваться?
На ватных ногах она идет на работу, с ужасом ожидая того, что сегодня случится. Скандал, рыдающие родственники погибших, шесть претензий к туроператору. Она тихонько проскальзывает мимо охранника, отключает звонок телефона и с большим трудом противостоит желанию запереться изнутри. Целый день она замирает от ужаса, но ничего не происходит. Никто не рыдает, не хлопает дверьми и не требует удовлетворения морального ущерба. На следующий день все такая же тишина. И на следующий тоже. После майских праздников всегда затишье, и за два дня ни один посетитель не тревожит колокольчик над ее дверью. Скучая, она листает каталоги, придумывая сказки на будущее, и просматривает невесть откуда взявшуюся «Энциклопедию вымышленных существ» с цветными картинками. Кажется, даже никто из коллег не заметил, что в злополучном отеле жили шестеро желающих уехать «хоть куда-нибудь, прямо сейчас». Рыжая решает забыть обо всем этом, как о еще одном очень странном сне.
На следующее утро Рыжая просыпается с мокрыми волосами. Очень странно, учитывая тот факт, что голову она всегда моет по утрам. Она подходит к зеркалу и перебирает рыжие кудряшки: совершенно мокрые и пахнут не шампунем, а какой-то дрянью. Вдобавок к этому в горле саднит и в носу щиплет. Рыжая заболевает, и вот это как раз совсем неудивительно: она всегда болеет, когда ей грустно. Ведь умной женщине стыдно плакать об ушедшем мужчине. А плакать потому, что у тебя температура, болит горло и от соленого полоскания тошнит, — скорее мило и очень даже трогательно. Странно, что Рыжая заболевает только сейчас. Она идет в кухню и заливает горячей водой лекарство, потом моет волосы и сушит их феном. Собираясь на работу, она достает из обувной тумбочки туфли и замечает рядом свои кроссовки, облепленные грязью. Очень странно. Где в практически летней Москве можно найти такую грязь? Да и когда она в последний раз их надевала? Рыжая не помнит. Она закрывает тумбочку и идет на работу.
Дзыыыыыыыыынь.
Дверь открывается.
Перед Рыжей садится на стул подтянутый мужчина лет пятидесяти, и его лицо сразу кажется ей смутно знакомым. Она уже отправляла его отдыхать? Встречала его на улице? Видела по телевизору?
— Куда вы хотели бы поехать?
— В Индию.
Вот так, коротко и ясно. Если бы все клиенты Рыжей так же хорошо знали, чего они хотят. В считанные минуты она бронирует ему билет на самолет и номер в отеле, берет деньги и просит позвонить через неделю, когда документы будут готовы. Он поднимается, чтобы уйти, и Рыжая не выдерживает.
— Извините меня. Чувствую себя очень глупо, но где я могла вас видеть?
— На обложке, — говорит мужчина, и его лицо озаряется самой удивительной из всех улыбок, которые Рыжей доводилось видеть, — на обложке моей книги.
— Вы писатель? — Анна старательно хмурит лоб, пытаясь вспомнить, что же такого она могла прочитать. Его имя и фамилия ничего ей не говорят.
— Не совсем, — тихо произносит мужчина. — Но я пишу книги.
И тут в сознании Рыжей вспыхивает первая строчка его произведения. Ах да, конечно. «Я не писатель, — говорилось там. — Но когда приходит время, я пишу книги».
— Не вы ли, — вкрадчиво спрашивает Рыжая, — придумали про солнечные нити, которые связывают людей, и про молекулы воды?
— Придумал не я, но написал я! — очевидно, что его распирает от гордости. — Вам это помогло?
В эту же секунду в Рыжей вскипает волна, мгновенно превращаясь в цунами разрушительной силы.
— Помогло?! — орет Рыжая, совершенно забыв о начальнике за тонкой перегородкой. — Ах ты, старый пень! Да я с ног до головы обмотана обрывками твоих дурацких солнечных нитей! А твоя вода не способна ничему научить даже идиота! Таких, как ты, надо заставлять, чтобы пробовали свои бредни на себе!
— Вода способна на многое, — загадочно сообщает не писатель, и Рыжей хочется вцепиться ему в горло, но она ограничивается тем, что швыряет в него каталогом.
— Чушь собачья! Ни на что она не способна!
Такое впечатление, что не писатель откровенно любуется огненной Рыжей женщиной, которая бушует у него на глазах.
— А вы пробовали просить у воды то, что вам нужно? — спрашивает он.
— А похоже, что я ненормальная и буду разговаривать с водой?
— А по-моему, вы пробовали. И что же, разве в последнее время с вами не происходит ничего необычного?
Рыжая открывает рот, но не может произнести ни слова.
— Нет? — переспрашивает не писатель. — Тогда всего доброго.
Ярость Рыжей остывает так же мгновенно, как вскипела. Воспользовавшись паузой, не писатель легко поднимается со стула и уходит, оставляя Анну наедине с ее размышлениями о том, стоит ли считать необычным мокрые волосы по утрам, грязные кроссовки в шкафу, запах тины в квартире и подозрительный насморк, который появляется у нее каждый раз, когда она просыпается с мокрыми волосами.
ДОКТОР МИНУС РЫЖАЯ. ЛЕТО
В этот раз я его поджидаю в тине у самого берега, и как только он подходит к воде, собираясь меня позвать, я выскакиваю прямо у него перед носом. Эффект ошеломительный. Сначала мне даже кажется, что микроинсульт уже получен и моя задача выполнена. Но нет, он вдыхает поглубже, потом выдыхает, медленно поглаживая рукой сердце, и довольно быстро приходит в себя. Его испуг медленно оседает в воду, но это удовольствие я откладываю на потом. Когда мужчина уберется восвояси, у меня еще будет возможность полежать на воде, покрываясь маленькими юркими мурашками. Сейчас не время. Может, мне удастся выманить у него еще немного страха и насладиться всем сразу. Но не будем торопить события. Посмотрим, как пойдет.
— Тебе не скучно здесь одной? — спрашивает он, немного отдышавшись.
— Нет, — говорю я. — У каждого свои развлечения. Но ты ведь тоже всегда приходишь один. Почему?
— Потому что я один, — такое впечатление, что этот вопрос ставит его в неловкое положение. Он опускает глаза и трет пальцем нос. — В смысле, не всегда один, а сейчас… один…
— У тебя нет женщины?
— Нет, — он медлит, все больше смущаясь, — я от нее ушел… к другой женщине…
— Так, значит, женщина все-таки есть?
— Нет, — говорит он и сам смеется, — от той я тоже ушел. И теперь я один… И, честно говоря, чувствую себя отвратительно.
— Н-да? — удивляюсь я. Жаловаться на тяжелую жизнь водянице, которая собирается затащить тебя в воду, — это что-то новенькое, но я в общем-то не против. Так вот, я удивляюсь:
— Н-да? Так вернись к ней, то есть к одной из них. К первой или второй…
— Ко второй не могу. Я не люблю ее совсем.
— А зачем уходил к ней от первой?
— Затем, что это было как удар по лбу. Как ведро воды, которое тебе вылили на голову. Ты не можешь не промокнуть, не можешь сопротивляться. А через некоторое время вода высыхает и ничего не остается. Только одежда становится жесткой и колет кожу. Или как рана от удара заживает, и ты не понимаешь: что это было?
Он проводит рукой по голове, демонстрируя, что раны больше нет, и волосы сразу становятся смешными и лохматыми. Хотя самому ему, видимо, не до смеха. Я думаю, если постараться как следует, он, может быть, даже заплачет. Но я не люблю, когда плачут, я люблю, когда боятся. И я говорю ему:
— Тогда вернись к первой.
Он вздыхает так, как будто хочет сбросить с сердца очень тяжелый груз.
— И к первой не могу. Она меня забыла.
— Нашла себе другого?
— Нет. Совсем забыла. Не помнит меня, как будто ничего и не было. Совершенно искренне не помнит. — И он прижимает ладонь к сердцу, словно пытаясь меня убедить в искренности первой любовницы.
— Это ведь даже лучше! Познакомься с ней заново. — Я очень горжусь своими советами, особенно учитывая, что никогда раньше не сталкивалась ни с чем подобным.
— Я уже познакомился.
— И что?
— Она меня пугает…
— Чтоооо? — Мое благодушие сдувает как ветром. Значит, его путает еще кто-то, кроме меня? Это не входит в мои планы. Кто его пугает и где? Если на суше, в этом нет ничего страшного, отголоски своего страха он все равно принесет мне. Но вот если рядом есть вода… Не попросить ли его как следует закрывать краны в ванной и на кухне, когда женщи