И упал, поверженный незримой, но мощной волной. Мальчик потерял сознание прямо у ног Пурпурного. Да, тот и впрямь не обманывал!
Переступив через него, он сосредоточился на Беате.
— Отдай флейту, — хрипло велел он. — И, возможно, я сделаю тебя своей любовницей вместо того, чтобы казнить. — Он протянул руку.
Рог, лежавший на полу, смог чуточку повернуть голову, чтобы взглянуть на происходящее. Беата медленно поднимала флейту. Опечаленный Клеф застыл позади неё.
К чему Пурпурному флейта? Он должен был знать, что магии в ней нет! Да, она имела свою ценность, но богатства ему и так хватало. Инструмент никак не мог входить в круг интересов Пурпурного.
Но и дураком его никто не назвал бы. Если он желал получить флейту, этому наверняка имелась причина. На что способна флейта, если её опасается Пурпурный?
Внезапно Рога осенило.
— Сыграй на ней! — выдохнула он. Удивлённая Беата посмотрела на флейту, которую держала в руках. Она не была одарена музыкальными способностями. Вряд ли у неё получится извлечь из инструмента хоть один благопристойный звук. Но, кажется, она поняла, почему Рог попросил её об этом. Поднеся флейту к губам, Беата подула в неё. Ничего, кроме дуновения воздуха. Она неверно держала мундштук. Пурпурный рассмеялся.
Затем Клеф приложил героическое усилие, чтобы дотянуться и поправить инструмент. Он положил свои руки на пальцы Беаты, направляя их движения.
— Хватит уже глупостей, — презрительно фыркнул Пурпурный, вновь протягивая руку.
Беата подула снова. На сей раз, с помощью Клефа, ей удалось извлечь ноту. Их пальцы совместно нажимали ключи, и ноты менялись.
Первая нота слегка фальшивила, но от неё возникло какое-то странное чувство. Вторая удалась им лучше, и чувство усилилось. Беата поймала момент, следуя молчаливым указаниям Клефа, творя необычную музыку.
— Нет! — закричал Пурпурный, но она продолжала играть с нарастающей лёгкостью, и враг не мог к ней приблизиться.
Вокруг флейты возникло сияние — не яркий блеск, но мягкое свечение. Оттенок самой флейты стал сочнее, а её очертания — более резкими. Лицо Беаты стало раздваиваться, словно она была утратившей фокус голограммой. Казалось, будто две Беаты играют на двух флейтах, пересекаясь друг с другом.
Затем они слились в одну, а мелодия обрела неповторимое могущество. Лучи рвались во все стороны, просачиваясь сквозь людей — и там, где они проходили, все менялись так же, как до этого — Беата. Изображения расслаивались, накладывались друг на друга, снова теряли целостность, словно играя друг с другом в кошки-мышки. Воздух искрился, в нём разливался запах травы и цветов. Стены комнаты растворялись, сквозь них проглядывал ландшафт Фазы.
— Сейчас, — сказал Клеф. Его руки легли на саму флейту, и Беата уступила. Она казалась поражённой тем, что произошло.
Дрожащее свечение исчезло, уподобившись лопнувшему мыльному пузырю. Но потом Клеф начал играть.
Он был мастером своего дела. Все сомнения двух миров испарились с первой же ноты. Пальцы на флейте вели себя более чем уверенно. Беата зачарованно смотрела на музыканта.
Сияние вспыхнуло снова — теперь оно выглядело, как сосредоточенный на флейте луч прожектора. Ореол ширился медленно, однако на сей раз эффекты были ярче. Вот он коснулся рук Клефа, и те стали чище, сильнее, пальцы — проворнее; старческие пятна исчезли, к коже вернулась молодая упругость. Свет распространялся выше и дальше; вот уже под предплечьями обозначились мускулы, и тело тоже обрело полузабытый рельеф. Сияние затронуло шею, убирая с неё морщины, мягко обласкало лицо, возвращая ему подвижность, подчёркивая достоинства. Седые волосы потемнели и стали гуще. Очки теперь выглядели нелепыми и ненужными молодому красивому лицу.
Беата во все глаза наблюдала за превращениями. Минуту назад перед ней стоял старик, теперь его будто сменил другой человек — и какой! Агапа тоже была заворожена — не был исключением и Рог, который знал, что у всех у них сейчас в голове вертится та же мысль: «Как могло всё это происходить без магии? Ведь на Протоне она не действует, верно?».
Шар света раздвоился. Его малая и более мощная сфера по-прежнему окружала Клефа, тогда как большая и бледная росла, чтобы заключить в себя их всех. Рог ощутил, как свет дотронулся до него, меняя тело и сознание самым невероятным образом, ободряя и тревожа его одновременно. Мальчик продолжал видеть и остальных — рядом с каждым стояло по отражению, и картинки накладывались друг на друга, но не идеально. Хотя и вреда, по всей видимости, это тоже никому не приносило. Все казались такими же сконфуженными, как он сам. Когда играла Беата, очертания выглядели размытыми. Теперь они обрели резкость.
Стены помещения снова растворились. На сей раз природа проявила себя в полной силе.
Потом они задвигались — или же это был ландшафт. Продолжая держаться вместе, они прошли сквозь стены апартаментов, попутно замечая находившихся в соседних комнатах людей, которые выглядели ошеломлёнными, но группа «призраков» миновала их беспрепятственно. Рок обнаружил себя идущим навстречу одного из рабов; вот он прошёл прямо сквозь его тело, ощутив лишь секундное сопротивление, будто уплотнился воздух. Что с ними случилось?
Музыка ускорилась, и они зашагали быстрее, ей в такт. Вырвавшись из Гардома, все двинулись к северу, будто девять фигурок на борту невидимого корабля. Поля, деревья и даже горы проносились мимо размытыми тенями. Путники направлялись неведомо куда со скоростью космического корабля без самого корабля.
На горизонте вырос замок — голубой вымпел, выстреливающий из высокой башни. Все устремились к нему, и сквозь его стены.
Внезапно движение прекратилось. Они очутились внутри замка, и прямо перед лицо Рога была травяная кочка, нахально пробившаяся из трещины между каменными плитами. Мальчик ни о чём не тревожился, ведь подошло к концу лишь их путешествие, музыка продолжалась. Клеф всё ещё играл, при чём в процессе принимало участие всё его тело. Всё произошедшее казалось лишь прелюдией к чему-то поистине грандиозному.
Шар света заключил в свои объятия Беату. Два изображения слились, и сияние одним росчерком смыло с неё все следы боя. Глаза девушки увеличились и буквально засветились. Она всегда производила впечатление, но теперь источала харизму. Мелодия ободряла и укрепляла её, заставляя раскачиваться в такт; Беата не просто слушала, она была будто сотворена из музыки.
Гражданин Пурпурный издал невнятный звук. Его раздвоенный образ тоже мерцал. Беата посмотрела на него, и её губы поджались. Глаза, казалось, пустили в него молнию — и поверженный враг упал.
Дурной Глаз действовал! Рог слышал о нём от Нипи. Беата с Фазы владела умением гипнотизировать людей или даже заставлять их себе вредить, просто посмотрев им в глаза. Но ведь они на Протоне!
Свет добрался до него, окунув в теплоту и принеся с собой странные эффекты. Рог и так был поражён призрачным путешествием; теперь же он ощутил своё присутствие рядом с собой. Мысль, побудившая его просить Беату сыграть на флейте, вернулась с новой ясностью. Это же…
— Верно, — пробормотал он, садясь на пол.
Верно? Так говорят на Фазе.
— Верно, — снова повторил его рот. — Флейта делает это.
— Что происходит? — крикнул Рог, уже успев, впрочем, постичь суть объяснения. Он сливался со своим двойником.
— Верно, — сказал его рот в третий раз. — Я — Элин. Ты пришёл к нам, на Фазу.
— Но мы на Протоне! — возразил Рог.
— Нет, думается мне, мы в обоих мирах сразу. Видишь, они совмещаются, и обитатели — тоже.
Рог увидел, что его близнец прав. Все, кто находился в комнате Гражданина Голубого, накладывались друг на друга в Голубой Обители Фазы. Каким-то невероятным образом музыка флейты перенесла их сюда, где они воссоединились со своими отражениями.
Да, в процессе обдумывания он получил подтверждение со стороны двойника. Элин — Эл — своими глазами видел предательство Бежевого с Пурпурным, что вынудило его отыскать Флету с Беатой, и троица достала магическую платиновую флейту, чтобы затем явиться сюда… а теперь, когда на ней играл Клеф, миры сходились воедино. Невероятно, но факт.
Рог огляделся, обнаружив, что давящая тяжесть покинула его тело. Клеф не переставал играть, Беата завороженно глазела на него, а остальные реагировали примерно так же, как Рог. Тело Агапы менялось, становясь похожими на формы Флеты, продолжал размышлять Эл. В своём человеческом обличье кобылица отличалась миловидностью и миниатюрностью. Пурпурный Адепт, напротив, был толстым и некрасивым увальнем. Его мясистое лицо искажала гримаса ненависти, пока он ругался с Гражданином Пурпурным внутри себя. Эти двое явно друг друга недолюбливали — так же, как и всех окружающих. Вероятно, они боролись, выясняя, кому будет принадлежать контроль над общим телом.
Тем временем Гражданин Голубой пришёл в себя. Казалось, Адепт Стайл пребывал во власти чар, которые разрушила музыка. Но Стайл с Голубым не были одним целым — точно так же и Маш с Бэйном. Что не так?
Взгляд мальчика пересёкся со взглядом Голубого.
— Не беспокойся, Эл; моё тело на Фазе — всего лишь голем, и слияние вернуло меня в тело Стайла. — Он указал на голема, неподвижно повесившего голову.
Затем глаза мужчины затуманились, и голем ожил.
— С другой стороны, Рог, я могу возвращаться и в это тело, — сказал Стайл. Или, может быть, Голубой; сложно было определить, кто. — Из-за того, что мы сейчас — одно целое, занять оба тела одновременно мы не можем. Подобные сложности заставили нас отложить этот план на чёрный день. Подобная проблема возникла и у Маша.
— Верно, и у Бэйна, — кивнул тот, пока робот молчал. — Но думается мне, мы сможем с этим жить.
Агапа-Флета посмотрела на Бэйна-Маша.
— Иногда обстоятельства будут усложняться ещё больше, — сказала она.
— Может, по очереди? — предложил он.
— Нам уже доводилось меняться телами, и мы успели хорошо друг друга узнать, — отозвалась она. — Теперь у нас общие способности. — Она продемонстрировала, превратив руку в бесформенную культяпку и вновь восстано