– А вы что, помните, куда вы кого посадили? – вылез Слонов. Наверное, перед Машей хочет выпендриться.
– Да, у меня фотографическая память! Обращаю ваше внимание, уже прошло четыре минуты.
– Географическая у него память, – шепнул Ефремов, и все заржали.
Я взяла вещи и пошла за первую парту. Справедливость восторжествовала. А мне это уже было по барабану. Я почувствовала приятную легкость. Никаких «домашних заготовок» для Логинова у меня сегодня не было. Ну и не надо. Я поняла, что мне совершенно на него плевать.
Мы столкнулись в проходе с Вероникой. В руках у нее были учебник, тетрадь и пенал. Я случайно задела ее открытый рюкзак, он сполз с плеча, повис на локте, и из него что-то вывалилось.
– Поаккуратней можно?! – зашипела она.
– Ой, извини! – сказала я, но помогать собирать с пола ничего не стала.
Я села за первую парту, на Логинова даже не посмотрела. Разложила свои вещи, раскрыла учебник и сделала вид, что читаю.
– Нам что-нибудь задавали? – прошептал он.
Я пожала плечами.
Географ запустил презентацию и велел нам конспектировать.
– Слушай, Дин, хочу посоветоваться. Что Оле Клейн подарить, как ты думаешь?
– А я думала, тебе Вероника нравится, – ляпнула я. «Что-то я совсем пошла в разнос. Ну и плевать».
– При чем тут «нравится»? Меня Оля на день рождения пригласила.
«Ох ничего себе! – подумала я. – И что все помешались на Логинове? На день рождения!»
– Подари ей бутылку Клейна, – меня несло.
– Что?
– Ты что, не знаешь? Это такая штука, как лента Мёбиуса. Только в пространстве. – Это меня папа в детстве просветил.
– Ленту знаю. Я думал, ну книжку какую-нибудь. Не знаю только… Она же все читала уже… Какой у нее нет? Вы с ней сидите ж на английском.
«Ой, ничего себе! Он знает, с кем я сижу на английском! Или это он знает, с кем Оля сидит?»
Я достала под партой телефон и погуглила бутылку Клейна.
– Вот, смотри! У нее горлышко входит в бок и превращается в дно.
– Прикольно.
Он тоже достал телефон.
– О, а ее, типа, купить можно!
– Да я пошутила насчет бутылки. Еще обидится. Хочешь, я у нее узнаю? Про книжку. – «Ну вот кто меня за язык тянул?!»
– Супер! Узнай!
– Никитина! Я тебя не для того на первую парту сажал, чтоб ты языком трепала!
География пролетела очень быстро, хотя нас и задержали, как и обещалось, на четыре минуты. Я чувствовала себя спокойной и сильной, как лев или кит, а еще легкой, как будто проглотила воздушный шарик. Такой кит-колибри.
Я дождалась Машу:
– Прикинь, Клей Логинова на день рождения позвала!
– Да?! – Маша закатила глаза. – Тихие девочки часто теряют голову от плохих мальчиков.
– Как ты от Слонова?
– Ты че, с ума сошла? Во-первых, Слонов хороший! Потом, какая у нас любовь?! Я ему обещала с английским помочь. – Маша слегка покраснела.
– Ну да, феминисткам мальчиков не положено любить. – «Боже мой, кажется, сегодня я скажу всем все, что думаю».
– Дин, откуда такие дремучие представления?! Феминистки за равные права, а не против традиционной любви! Кстати, мы с Димой кино решили смотреть, по-английски, с титрами. Завтра у меня будем. Хочешь – тоже приходи.
«Тоже приходи», спасибо, конечно!
– Не, я завтра пас. А что вы будете смотреть?
– Не знаю, не решили пока.
Английского я ждала с нетерпением. У меня же было шпионское задание! Да и вообще мне нравилось с Олей разговаривать. Когда ее спрашиваешь о чем-то, она всегда задумывается – ненадолго, но чуть дольше, чем обычные люди, – поправляет очки и только потом отвечает. У нас как раз и тема подходящая была сегодня: книги и их экранизации. Нужно было придумать диалог в парах. У Оли вообще английский восьмидесятого уровня. Ее даже в Англию отправляли его учить. И «Гарри Поттера» она читала в оригинале.
Так что мы решили, что я буду задавать простые вопросы, а она будет длинно на них отвечать. А потом мы стали обсуждать вообще книжки, и тут я как раз ее спросила, о какой книге она мечтает. Если б могла выбрать любую книгу. Это я, конечно, глупо спросила.
Оля опять задумалась, еще дольше, чем обычно, даже глаза прикрыла. Они у нее темные, почти черные. Поправила очки и сказала наконец:
– Если совсем-совсем любую, тогда хотелось бы какую-нибудь старинную, средневековый манускрипт иллюминированный.
Мне сразу представилась старинная книжка, обернутая елочной гирляндой, но вряд ли Оля это имела в виду. Спрашивать я постеснялась.
– Не такую, конечно. Из обычных, из тех, что в магазине можно купить.
– Ну, – Оля засмеялась, – у меня целый список. Я в библиотеке беру много, но на новые там очередь бывает. Сложно поймать. Мама устала уже мне книги покупать. Сказала, что читалку подарит на день рождения. Хочешь – приходи, кстати! Я в субботу буду праздновать.
– Ой, спасибо! Конечно! – «Я увижу Логинова», – сразу подумала я и тут же запрезирала себя за такие мысли. Неужели я опять о нем думаю?
– В три часа.
– А когда у тебя на самом деле день рождения?
– В пятницу.
– О, круто!
Тут Оля как-то смутилась:
– Только извини, я тебя без Маши приглашаю. Ну понимаешь, я мало кого зову, ну…
– Ну конечно. Мы же не сестры-близнецы, – засмеялась я и подумала: «С Логиновым даже лучше без Маши общаться. Не хочу, чтоб она потом комментировала, как я на него смотрела и как глупо себя вела».
– А что тебе подарить? – спросила я уже без всякого шпионства.
– Не знаю! Хочется чего-то удивительного. Недорогого, конечно, – спохватилась Оля.
– А пришли твой список книг, ты говорила, у тебя список, что ты хочешь почитать.
– А? Ну да, пришлю, конечно, если интересно.
На перемене я открыла Олин список, почти никого из авторов я не читала или вообще о таких не слышала. Я отправила его Логинову. А потом подумала и приписала: «Вообще, не знаю, хочет ли она книжку. Сказала, что хочет что-то удивительное».
7 ноября
Оля Клейн правда похожа чем-то на бутылку Клейна или ленту Мёбиуса. Когда ее не знаешь, она кажется такой обычной, неинтересной, почти все время молчит или разговаривает с Наташей о чем-то тихо. Не так, как Вероника или Маргоша. Эти приходят и сразу обращают на себя внимание. Громко шутят, подкалывают, но у них что снаружи, то и внутри. А зато когда начинаешь разговаривать с Олей, понимаешь, что у нее так много всего интересного в голове, как будто открывается дверь за дверью, и дверей этих бесконечно много.
В пятницу Логинов пришел в школу с розой. Я даже не сразу поняла, что она живая. Роза была голубого, почти синего цвета, и листья тоже с каким-то отливом. Я пропустила сам момент, когда он ее вручал, но мне пересказала Маша, а потом еще Вероника в столовой в красках изображала, как Оля носится со своей розой.
Я так и не сказала Маше, что меня тоже пригласили на день рождения к Оле. Глупо получилось. Она меня опять позвала к ней домой, смотреть английское кино, а я зачем-то соврала, что мы с мамой идем в гости.
Что же подарить Оле? Я начала думать со среды, но так до сих пор и не придумала. Можно было, конечно, взять книжку из ее списка. Оказывается, у меня одна даже дома лежала, в той последней стопочке, которую мне мама принесла. Наверное, мама разрешит ее подарить. Но это такое, слишком простое, хотелось Олю как-то удивить.
Я тупо лазила по интернету, смотрела разные сайты с сувенирами. В основном все уже рекламировали всякую ерунду для Нового года. И вдруг я нашла то что нужно! Среди всяких тупых Дедов Морозов и ангелочков я вдруг увидела бутылку со светом! Бутылка была из белого матового стекла, внутри горят фонарики, а снаружи нарисован дикий зимний лес, без всяких оленей и снеговиков. Просто лес, потрясающе красиво! Но стоит ужасно дорого, полторы тысячи. А главное, до завтра точно не успеют привезти.
Я пошла на кухню выпить чаю. Эх, вот найдешь что-то стоящее – и все зря.
– Чего такая кислая? – спросил папа.
Я рассказала ему про подарок.
– Да ну, полторы тыщи за гирлянду в бутылке! – возмутился папа. – Сходи в «Фикспрайс», купи самую дешевую гирлянду, и я тебе ее засуну в бутылку. А лес сама нарисуешь, акрилом.
– Ты ничего не понимаешь! – начала я возмущаться, а потом подумала: а ведь правда, что, если попробовать? У мамы на шкафу на кухне стоит много красивых бутылочек.
В общем, к часу ночи подарок был готов. И по-моему, получилось правда круто. Во всяком случае, волшебно. Я легла в кровать, поставила рядом на столик бутылку и долго на нее смотрела. Надеюсь, Оля оценит.
Книга
Кодима родилась амбией. Новые плоски в Папире поначалу зарождаются в теле амбии. Но в их случае это похоже на матрешку. Амбия находится внутри старшей фигуры, а юный плоск – внутри амбии. Потом он начинает выбираться наружу и знакомится со старшей фигурой. А потом выбирается совсем наружу и видит свой дом и остальных родственников.
Старшая фигура, шестиугольник Гексорал, был не в восторге от рождения амбии, но поскольку до этого у них появился квадрат, то Кодиму приняли достаточно благосклонно, если сравнивать с реакцией некоторых других фигур, у которых первыми на свет появлялись амбии.
Этот самый квадрат, который появился раньше Кодимы, – Конситет, – конечно, очень задавался, что он такой красивый и правильный, но временами забывал важничать, и тогда они с Кодимой возились, дурачились и даже принимали иногда формы других фигур. Как-то они оба притворились треугольниками и подкараулили Гексорала у входа в дом, а потом весело на него набросились. Это была идея Кодимы. Шутку никто не оценил, и Кодиме, конечно, досталось. Ей на неделю запретили выходить на улицу.
Говорят, раньше, в старые времена, некоторые фигуры так стеснялись детей-амбий, что не выпускали их наружу. Во всяком случае, до появления первой настоящей фигуры.