Оказалось, что Оля живет в центре, на «Октябрьской». Почти у самого метро, прямо у детской библиотеки. Меня мама туда водила на какие-то дошкольные занятия. Дом у Оли старый, там огромные лестницы, а подоконник такой, что на нем можно спать или жить. И все так очень чинно и старинно. Нас вышел встречать Олин дедушка. Он у нее профессор – то ли английского, то ли литературы, то ли английской литературы. Какой-то жутко знаменитый, оказывается.
А сама Оля! Я ее даже не узнала сначала. Обычно у нее две короткие косички или хвостики. А тут – черные кудри до плеч. Почему она так всегда не ходит? И зеленое бархатное платье – то ли правда винтажное, то ли закос под старину. Мне как-то сразу неловко сделалось за свои джинсы. Хорошо хоть Наташа была в обычной юбке без закидонов.
А еще Оля была без очков. А зря. Стесняется она их, что ли? Вообще-то очки ей даже идут.
Когда я пришла, была только Наташа, я даже испугалась, что Логинов не придет и мы так и будем втроем. Но он пришел практически сразу после меня, да еще и с Ефремовым. Наверное, для храбрости.
Гостиная у Оли – как музей-квартира какого-нибудь писателя. Помню, нас в школе в музей Чехова на экскурсию водили. Там похожая мебель была. Даже садиться страшно: кажется, сейчас прибежит служительница и сгонит.
Олина мама оказалась очень на нее похожа. Тоже маленькая, черноглазая, даже роста почти такого же, только со стрижкой.
Подарок мой Оле понравился! Во всяком случае, и Оля, и ее мама долго им восхищались. Кажется, и Логинов оценил.
А потом мы пошли в Олину комнату. У нее комната не музейная, обычная. И кровать-чердак из «Икеи». Я тоже такую хотела, но с низким потолком получилось бы не очень. А у нее там можно наверху встать во весь рост.
Мы уселись на ковре играть в «Диксит». Я ее уже видела в прошлом году на игротеке в школе. Там куча картинок. Ведущий выкладывает свою карту – взакрытую, конечно, – и говорит, с чем она у него ассоциируется. А другие должны положить свои карты, которые бы подходили под то, что он сказал. Потом они перемешиваются, и нужно определить, что же загадал ведущий. Тот, кто загадывает, получает очки, если его угадали, но не все. Иначе все будут загадывать в стиле «капитан Очевидность». Но если его вообще не угадали, то он тоже не получает очков, чтоб все не умничали чересчур. Ну и круто, конечно, когда получается обмануть других и люди голосуют за твою карту. За каждого обманутого получаешь по очку. А картинки там довольно безумные, сюрреалистические, как сказала бы мама. Был такой художник, Далú, вот на него чем-то похоже.
Оля загадывала первая. Она назвала ассоциацию «самоанализ». Мне очень повезло, у меня оказалась подходящая карта: человек через лупу рассматривает свою руку и видит, что кровь у него синяя. Я подложила, и Олина мама с Логиновым даже за меня проголосовали! Но Олина карта, конечно, была лучше: у нее там была ромашка, которая сама на себе гадала – вырывала из себя лепестки. И я, между прочим, ее угадала. Вообще карты там совершенно сумасшедшие. Их можно долго разглядывать.
Потом Наташа загадала «Ой, спасите-помогите!»
– У меня вся рука подходит, – сказал Логинов.
У меня, кстати, тоже пара карт подходила. Я в итоге положила ту, где человечек под стеклянным колпаком смотрит на волю, прижав ладони к стеклу. Тут Ефремов внезапно оказался чемпионом. У него была картинка, где пара молодоженов висит в птичьей клетке, а снизу сидит огромный кот и с интересом на них поглядывает. У Наташи тоже была хорошая, где один человечек спасает другого из пасти чудовища, но за нее проголосовал только Ефремов, а за него – все остальные.
Мы сыграли два круга, а потом Олина мама ушла на кухню, а мы стали просто рассматривать картинки. Оля достала одну, где был человечек в колпачке и со свечой. Он стоял внутри лампочки и светил.
– Вот эта картинка про меня, – сказала она.
Ефремов тогда достал человека-великана, который ел домá, и сказал, что это про него.
А я не знала, что сказать. Вообще-то знала: там была картинка, где панцирь от улитки, а в нем окошко с тюремными прутьями, поломанными, и кто-то оттуда сбежал. Мне всегда хотелось сбежать из себя, стать кем-то другим, интересным и клевым.
Но я постеснялась в таком признаваться, конечно. Нашла какую-то другую, где замок летел на воздушном шаре, и сказала, что вот она я.
– Еще можно гадать на этой колоде. – Наташа стала перетасовывать карты. – Задай какой-нибудь вопрос, – обратилась она к Логинову.
– Да тут все карты упоротые совершенно. Они все отвечают на вопрос, что я увижу, если укурюсь, – встрял Ефремов.
– Ну, – сказал Логинов, – пусть ответит, какая завтра будет погода.
– Не, так неинтересно, ты что-нибудь важное, философское спроси. – Наташа продолжала перетасовывать карты.
– Ну хорошо. В чем смысл жизни? – с фальшивой торжественностью спросил Логинов.
Поразительно! Наташа достала карту. На ней был дирижер, которого уже по пояс засосало в песок, но он, казалось, на это не обращал внимания и продолжал дирижировать хором птиц, которые сидели над ним на засохшем дереве.
– Ничего себе, – сказала Оля. – «И чем случайней, тем вернее!» Это же правда про смысл жизни, про призвание.
Там вообще много было таких философских картинок, но тут – такое попадание!
– А мне пусть покажет, как я проведу зимние каникулы, – попросила я.
Наташа протянула мне колоду, и я достала карту из середины. На картинке была пустыня, с неба на цепи свисал якорь.
– Круиз по пересохшему Нилу, – заржал Ефремов.
– Это путешествие на «Летучем голландце», – сказала Оля. – Я тоже хочу, пусть покажет мне, что… что люди обо мне думают!
Оля взяла карту – на ней шел по дорожке человек с дудочкой, а за ним летели всякие острые предметы: кинжалы, ножи и ножницы.
– Ой, – сказала Оля, – это Гамельнский крысолов на новый лад. Но на самом деле это не так. Карта мне льстит.
– Это «Федорино горе» на новый лад, видишь, за ним ножи и вилки сбежали, – пошутила я в стиле Ефремова, но Оле понравилось, она засмеялась.
И тут нас позвали пить чай. Наташа принесла свой фотоаппарат с каким-то огромным объективом. А я и не знала, что она фотографирует.
– Это для портретной съемки, – объяснила она.
– Телефон немного меньше места занимает, – заметил Ефремов.
– Ты ничего не понимаешь, – вступился Логинов. – Телефоном каждый дурак может. А это – искусство. У тебя пленка или цифра?
– Цифровой, конечно. Не такой уж я маньяк.
Наташа осталась ночевать у Оли. Мы с Машей никогда друг у друга не ночевали. Мы-то живем в соседних домах, было бы странно. Хотя прикольно.
Так что вышли мы с Логиновым и Ефремовым. Ефремов начал было картавить, изображая Олиного дедушку, но Логинов его сразу резко оборвал.
Было уже часов девять, быстро как-то время пролетело. Только что было так весело и легко, и не хотелось расходиться, и казалось, что все мы почти друзья. Но теперь опять непонятно, о чем говорить. Хорошо хоть Ефремов с нами. Или плохо.
– А я сюда на занятия ходила, – сказала я, когда мы шли мимо библиотеки.
– А я тут все детство тусил. У меня бабушка библиотекарша, работала тут. Она бы с ума сошла от восторга, если б увидела, сколько у Клея книг!
– У Оли!
– А?
– Ее Оля зовут! Достали уже со своим клеем, не смешно вообще. В первом классе, что ли? – рассердился Логинов.
– Да ладно, она не слышит.
– Да все она слышит! Она вот вообще думает в другую школу переходить. Потому что у нас в классе одни дебилы.
– Ой, ну и пожалуйста! Плакать не будем. Если она нас считает дебилами, чего приглашала?! – обиделся Ефремов.
– Да не нас! И вообще не считает. Она так не говорит. Но мы реально дебилы. Не понимаем, какой человек с нами учится.
Ефремов хмыкнул, а Матвей на него посмотрел свирепо. Сейчас подерутся, кажется. Я почувствовала себя лишней и пошла быстрее. Вот и метро уже. И тут я увидела его. Он лежал в грязи прямо у стеклянных дверей.
– Ой, смотрите, телефон! – я подняла его и вытерла бумажным платком, мне мама всегда напихивает их в карманы, вот и пригодился.
Ефремов с Логиновым закончили свой дурацкий спор.
Логинов протянул руку, повертел телефон перед носом.
– Вау, айфон! Последняя модель! Ни фига себе! Где ты его нашла?
– Да вот тут! – «Они что, совсем на меня внимания не обращали?!»
– Ну что, дяденьке милиционеру отдадим? – спросил Ефремов.
– Или тетеньке кассирше? – это я, типа, пошутила.
Логинов все вертел его в руках.
– Смотрите, а тут чей-то телефон написан.
С внутренней стороны прозрачного чехла была приклеена маленькая бумажечка. На ней очень мелко было напечатано: «Илона» и номер телефона.
– Ой, это, наверное, та самая Илона, – сказала я. Логинов засмеялся, а Ефремов не понял.
– Ага, тут Илон Маск проходил и потерял телефон. А мы такие ему вернем. И он нас бесплатно в космос скатает, – пояснил Логинов.
– А вместо секретаря у него нейросеть! – я достала телефон: – Давай, какой там номер?
– Ребят, вы заходите или нет? Всю дорогу перегородили! – загундела какая-то тетка, и мы отошли в сторону.
Я набрала, как-то не задумываясь. Но потом меня вдруг охватила паника. Я вообще боюсь незнакомым людям звонить. Трубку долго не брали, а потом ответила женщина, голос раздраженный.
– Простите! Тут… мы… – Слова куда-то все пропали – что ж я как дура, что, блин, сложного? Я же не попросить хочу, а наоборот, хорошее человеку сделать.
Я сунула трубку Логинову. Он удивился, но сказал:
– Добрый вечер! Мы телефон нашли. Вы… ваш телефон тут указан. Да, конечно. Да. Метро «Октябрьская». Радиальная. Да, на этот можно.
Я всегда путаю радиальную и кольцевую. Вернее, я понимаю, что та, что не кольцевая, – это прямая, но мне по звучанию всегда казалось, что слово «радиальная» тоже значит «кольцевая».
Логинов закончил говорить и протянул мне телефон: