Нина тихонько открыла дверь на кухне и на цыпочках прошла в коридор. Мать сидела к ней спиной и, прикрывая рот рукой, чтобы ее не было слышно, продолжала говорить в телефонную трубку:
– Да… приезжайте… Наш адрес… – мать Нины оглянулась и увидела за спиной безумное лицо своей дочери. Это было последнее, что она видела…
Наступили выходные… Нина стояла на кухне, и сложив на груди руки, смотрела в окно. Девушка изредка поглядывала в сторону стола, за которым пили чай со смородиновым листом ее бабушка, отец, мать и Николай Иванович – сосед, который жил этажом выше.
Проездной
Зимним морозным утром, на автобусной остановке, переминаясь от холода с ноги на ногу, ждала автобуса ничем не примечательная женщина лет сорока пяти. Вскоре к остановке подъехал автобус, и все ожидающие устремились к открытой двери. Женщина, чтобы не быть задавленной, вначале пропустила особо прытких, затем влезла на ступени автобуса и, подпираемая сзади желающими уехать пассажирами, почувствовала, как что-то больно ткнуло ее в спину. Оглянувшись, она увидела позади себя здорового детину, который держал в руках предмет, очертаниями и размерами напоминающий коловорот. Сморщившись от боли, женщина тихонько произнесла: «Нельзя ли поосторожнее?..» И вместо извинения, к своему глубочайшему удивлению, получила тираду отборного мата, совет – ездить на такси и очередной болезненный толчок в спину. Так она прошла через турникет и проехала с нависающим над ней громадным существом с коловоротом пять остановок. У метро она вышла и, распрямившись от автобусной давки, направилась в московскую подземку. В метро она встала в огромную очередь за проездным. Когда подошла ее очередь, женщина достала из кошелька пятитысячную купюру и, еще не успев ничего сказать, услышала от кассирши:
– Вы что, все сговорились что ли?! С самого утра мне такие бумажки в окно суете! Сдачи на вас не напасешься! – потом, немного успокоившись, строго спросила. – На сколько поездок?
Женщина хотела быстро ответить, но вместо этого из ее рта через окно кассы, прямо на кассиршу высыпалась порция маленьких мертвых птиц, после чего женщина почувствовала тупую и сильную боль в груди. Мертвые птицы, так необычно вырвавшиеся из женщины, по размеру были со среднестатистического московского воробья и имели странную, напоминающую тропическую, окраску.
– Женщина, вы что себе позволяете, а?! В общественном месте кидаться дохлыми птицами!.. Где вы их только берете-то в таком количестве!?
«Да я сама не знаю, как это у меня получилось…» – хотела сказать женщина, но вместо этой фразы из нее вырвалась солидная порция все тех же птиц и завалила весь пол в комнате кассирши.
«Мне же на работу надо… Опоздаю – уволят без разговоров… Кризис ведь… – крутилось в голове женщины. – Мне обязательно нужно купить проездной…» Она опять наклонилась к окошку кассы, отчего кассирша резко пригнулась и задергала левым глазом.
– Да что вы с ней церемонитесь?! Не хочет брать билет, не надо! А нам здесь ждать некогда, нам на работу нужно! – сказал стоящий за женщиной мужчина и попытался грубо отстранить женщину от окошка кассы.
Но женщине очень нужен был билет, и она судорожно вцепилась руками в подоконник кассы. Видя, что женщина просто так не сдастся, мужчина ухватил ее за щиколотки и резко потянул на себя, в результате чего женщина оказалась растянутой в воздухе параллельно полу – между подоконником и мужчиной. Мужчина всеми силами старался оторвать женщину от подоконника, ведь ему тоже надо было на работу, и эта женщина ему явно мешала. Женщина пыталась кричать, но из ее рта через окно кассы продолжал извергаться фонтан из мертвых птиц странной породы. Кассиршу уже завалило с головой, и из-под груды птиц виднелись два быстро моргающих глаза кассирши, внушительных размеров нос и беспомощно вытянутые вперед две скрюченные ручки.
А между тем, очередь в кассу становилась все больше и больше, и народ, стоящий в ней, стал возмущаться, – ведь всем надо было ехать по делам.
Тут открылась вторая касса, и за ее окошком появилось недовольное лицо другой кассирши. Мужчина тут же отпустил ноги женщины и ринулся к свободной кассе. Люди, стоявшие в очереди за женщиной, плавно перетекли в другую кассу и встали за мужчиной, а женщина молча повисла на подоконнике на вытянутых руках. Повисев несколько секунд в таком положении, она снова вспомнила, что опаздывает, встала на ноги и кинулась к другой кассе. Подбежав к окошку кассы, она хотела сказать: «Я уже отстояла очередь, мне бы проездной…» – но вместо этого обрушила на другую кассиршу дождь из все тех же мелких птиц.
– Женщина, вы бы хоть чем-нибудь съедобным изъяснялись, ведь неизвестно еще, сколько нам здесь из-за вас стоять, а кушать уже хочется… – пошутил какой-то мужчина из очереди.
Женщина, то ли от злости, то ли со стыда, побагровела и беспомощно развела руками.
– Да купите ей кто-нибудь билет, а то она сейчас и вторую кассиршу завалит! – крикнул мужчина в шляпе.
– Вот сами и купите, нашли дураков! – выкрикнула в ответ женщина в шубе.
Мужчина в шляпе подошел к окну кассы и спросил у женщины:
– Вам на сколько поездок?
Женщина благодарно посмотрела на мужчину, и молча оттопырив на одной руке два пальца, другой – судорожно полезла в кошелек за деньгами.
– Вот, возьмите, на две поездки, как вы и просили, – сказал мужчина, протягивая ей проездной.
– Ой, спасибо вам огромное! – ответила женщина и вдруг опешила: мертвые птицы перестали рваться из нее наружу и тупая боль за грудиной куда-то исчезла.
Женщина взяла из рук мужчины проездной и, загадочно улыбаясь, направилась к турникетам. Она шла, все время оглядываясь на мужчину-благодетеля, и в какой-то момент ей даже показалось, что над его головой она видит свечение… Тут женщина вдруг споткнулась, и блаженная улыбка медленно покинула ее лицо. Она в последний раз посмотрела на мужчину, прислонила проездной к валидатору турникета и растворилась в толпе нахохленных пассажиров.
Женщина все-таки успела на работу, и ее не уволили. А в шашлычных, расположенных неподалеку от станции метро, на которой пыталась купить проездной эта женщина, целых две недели продавали диковинные шашлыки из непонятно откуда взявшихся в Москве амазонских перепелов.
Елена Яблонская
Родилась в 1959 г. в Ялте. Окончила Московский институт тонкой химической технологии. Кандидат химических наук, переводчик научной литературы. Выпускница ВЛК, семинар прозы А. В. Воронцова. Член Союза писателей России. Автор двух книг повестей, рассказов и эссе, публикаций в журналах и альманахах. Лауреат Всероссийского литературного конкурса имени В. М. Шукшина «Светлые души» 2008 г.
Семилайка
Машина мчалась прямо на него. «Не трамвай – объедет», – жалко пошутил про себя Егор и все же инстинктивно метнулся вперед, потом – назад. Белый «мерс» со змеиной грацией вильнул и пронесся мимо. Спина Егора покрылась холодной испариной. Площадь была совершенно пуста. Егор пересек ее и только сейчас заметил, что сумеречное небо с черными трубами ТЭЦ на горизонте объято мягким зеленоватым сиянием.
Редакция молодежного журнала «Ровесник» располагалась в нескольких комнатках на первом этаже обветшалого старинного здания. Поэт Егор Кетов привычно толкнул дверь ногой и снова испуганно дернулся: рядом с виском пролетело ведро, и раздался сердитый гортанный крик. Что-то вроде «шуруллабурулла!..» В здании шел ремонт. Пожилой рабочий-таджик быстро водил кистью по влажной, только что оштукатуренной стене, по тому самому месту, где еще на прошлой неделе была дверь, а за ней в клубах дыма сидел, покачиваясь на колченогом стуле, Влад Никитин, завотделом поэзии и бывший однокурсник Егора по филфаку.
– А где?.. – начал Егор.
Таджик махнул кистью в пространство и снова забормотал невнятное: «шурулла, фурулла, курулла…» Переступая через ведра с раствором, тазы с известкой, Егор отправился на поиски. Поднялся на второй этаж. В длинном белом коридоре без дверей усыпляюще пахло краской. Егор испугался, что сейчас заснет на ходу.
– Егорыч, я здесь! – Кетов оглянулся. Позади него зияла широко распахнутая дверь. «Как же я ее не заметил?» – удивился Егор. В «вольтеровском» кресле у пустого и от этого казавшегося безбрежным письменного стола сидел Влад. За его спиной в оконном проеме зеленовато светилось вечернее небо. Окно было забрано очень красивой и, должно быть, дорогой решеткой. Один из прутьев в правом верхнем углу обвивала маленькая кисть винограда с изящным, мастерски выкованным листочком. Егор вошел и изумленно огляделся.
– Ну, как, старик? Нравится? Это все наш меценат, сам Шурулла Ульмасов… Слышал?
Про олигарха Ульмасова Егор, конечно, слышал, но ответить другу не смог. Он с ужасом смотрел на Влада. Вместо жеваного серого свитера, знакомого Егору еще с университетских времен, на Владе была ослепительно белая рубашка, апельсинно-оранжевый пиджак и широкий блестящий галстук золотого цвета. Вместо обычной рыжеватой щетины – платиново-русая бородка, аккуратно подбритая с двух боков. За неделю успел отрастить?
– Ничего не поделаешь, «дресс-код», – улыбнулся Влад. – Зато, видишь? Стоит того… – обвел рукой пространство и крикнул куда-то в пустоту: – Леночка, мне кофе, а автору – чай! Зеленый…
«Ну, вы, блин, даете!» – хотел сказать Егор, но из горла вырвался только сип, который Влад принял за вопрос.
– Опубликовали твою подборку, вон, возьми, только что «сигнал» привезли, – Влад махнул рукой за спину Егора.
В глубине необъятного кабинета Егор увидел ранее не замеченные, уходящие к потолку стеллажи. Рядом стояла стремянка, похожая на винтовую лестницу.
– Давай, старик, давай… – Влад вальяжно махал рукой в сторону стремянки. На его безымянном пальце посверкивал перстень. В высунувшейся из-под оранжевого рукава крахмальной манжете многокаратно переливалась бриллиантовая запонка.
«Дресс-код? Шурулла подарил?» – Егор полез на стремянку. Она вибрировала под ним, крутилась, пританцовывала, закручивалась спиралью. Залез и ошалело крикнул из-под потолка: