О Левке среди ребят ходило много разных историй.
– Тебя бы так током ударило, ты бы вообще не встал! Это же не домашний провод, а со столба!
– Да нет, когда траншею рыли на улице, Левка маленьким туда упал. И его песком засыпало. Пока откапывали, он там без воздуха был. Соображаешь?
– Не-а! Враки все это. Моя мама сама видела, как из леса лось вышел и прямо к Левкиной маме! А та испугалась!
– Ну и что?
– А то, что у нее в животе уже Левка был. И тоже там испугался. И заболел.
Историй не становилось меньше. Все жалели безобидного Левку, – ему не повезло.
Левка подошел к Саше и протянул стаканчик мороженого. Кто-то угостил. В соседнем магазине мороженое не продавали, значит, принес из центрального. Оно растаяло, колыхалось жидкой сметаной и переливалось через вафельные края на грязные Левкины руки.
– Донес? Спасибо! Тебе надо в цирке выступать! – ребята с жалостью смотрели то на Сашу, то Левкины руки. – А меняться сегодня будем? – Саша дождался момента и незаметно отбросил стаканчик подальше.
Левка засуетился, стал вынимать из правого карманы свои сокровища. Выбрал спичечный коробок, протянул Саше и сказал:
– Гы-гы! – он расплылся в улыбке, будто дарил самое лучшее на свете.
Саша украдкой достал из кармана конфету. Он зажал ее за спиной в кулаке:
– Левка, в какой руке? – он прищурил один глаз.
– А-гы-гы-у! – не понял Левка, но обрадовался.
– Раз, два, три! – Саша достал из-за спины руку, вытянул вперед и раскрыл кулак.
– Огы-гы-гы! – воскликнул счастливый Левка.
Он положил конфету в карман, отдал Саше спичечный коробок. И сразу забыл об обмене. Он подошел к луже, стал ходить по краю воды, разглядывать плоты и бубнить что-то.
– Левка, хочешь поплавать? Встал на плот и матрос! – подзадоривали чужие мальчишки.
– Подождем. Пусть до капитана дорастет, – строгим голосом, как взрослый, одернул их Саша.
Пашке не терпелось сказать:
– Левка, хочешь в Африку? Там бананов много! – зазывал он. – Давай, плыви! Ты же любишь бананы!
– Помолчи, Пашка! – Саша шипел на него, как рассерженный гусь. – Может, ты и не глупый, только ум набекрень! Кому ты предлагаешь? Тем более на твоем! – он покрутил пальцем у виска.
– Левка, иди сюда! Смотри! Давай меняться? – Оля протянула ему синий карандаш с ластиком.
– Гы-гы! – обрадовался Левка, засунул карандаш в карман, из другого достал раздавленного машиной, высохшего на солнце маленького лягушонка. Ребята переглянулись и брезгливо сморщились. Оля спрятала руки в карманы, замерла. Левка положил лягушонка на ладонь, погладил пальцем, сказал жалобно «гы-у-гы-у» и спрятал его обратно. Забыл об обмене, а Оля вздохнула с облегчением.
– Плот пустой! Закончились капитаны! – издевались мальчишки, у которых не было сапог. – Остались только ма-тросы! Нет, ма-трусы!
Левка вдруг схватил шест с земли и прыгнул на Пашкин плот. Никто не ожидал, что он додумается до этого. Все замерли и с испугом посмотрели на его короткие сапоги. Плот по инерции поплыл на середину. Стал притапливаться, но продолжал плыть на глубину. Левка закачался, бросил шест, а плот стал уходить под воду. Левка испугался. Он не понимал, что надо делать! Это было слишком сложно! Плот стал крениться на бок! Левка растерялся и ступил на воду, как на землю! И чуть не упал! Он закричал и заметался по колено в воде!
– Ты куда? Назад! Назад! – закричали ребята и напугали его еще больше.
– Вода ледяная! – Оля схватила Сашу за руку.
Саша испугался, повернулся к Пашке и закричал так, что все ребята оглянулись.
– Лезь в воду, гад, иди за ним! – голос его дрожал. – Ты его подначил!
Пашка поднял плечи, хотел оправдаться, но от испуга не мог сказать слова.
– На берег! Сюда! Скорей сюда! – кричали «пушкинские».
– Назад! Домой, иди домой! Назад! – закричал Саша и за ним все «павловские». Он вскочил на плот и поплыл к Левке. – Домой! Иди домой!
Наконец, Левка понял слово «домой». Разрезая воду ногами и поднимая фонтаны брызг, мокрый до пояса, он побежал по луже за угол к дому. Он бежал и кричал от холода и страха, будто стая злобных собак напала на него!
Саша и другие ребята поплыли за ним. Те, у кого не было плотов, молча, растерянно смотрели друг на друга. Саша, отталкиваясь шестом изо всех сил, почти догнал Левку. Тот вышел из воды, покачиваясь, побежал к калитке. Посинев от холода, спотыкаясь от усталости, Левка дошел до дома. Подбежали Саша и ребята. В Сашиных сапогах хлюпала вода. Он посмотрел на Левку, открывающего дверь, оглянулся на ребят:
– Присмотрите здесь! – и побежал домой.
Вечером поднялась температура. Три дня Саша то горел, то дрожал из-за нее. В жару увидел, как наяву, Левку. Здоровый, красивый, в военной форме! Шагал по луже, как на параде! Вода расступилась перед ним! Потом встала горой, и из нее появилось водяное чудовище! Оно раскрыло слюнявую пасть и обрушилось на Левку! И было не понятно, где он и что с ним стало?
Приходила медсестра, переворачивала Сашу на живот, ставила банки, делала уколы, которых он очень боялся. Саша слышал, как кто-то кричал его голосом:
– Не трогай! Уйди! Тетька-гадина! Уйди!
Через три дня ртуть в градуснике перестала лезть высоко вверх. Он глухо кашлял, как в бочку, голова кружилась и подташнивало. Наконец, к нему пустили Мишку, только на минутку.
– Ты желтый, как перезрелый огурец. Скоро будешь, как молодой огурчик… Зеленый! – губы у Мишки с трудом растягивались в улыбку. – Ты, если что, не переживай! – сказал он, пошмыгал носом, как простуженный и ушел на цыпочках.
На пятый день бабушка подсела к Саше на кровать:
– В тот день дома-то у Левки никого не было. Он до вечера просидел мокрый около холодной батареи. Потом его в больницу забрали, – и замолчала, уставившись себе в ладони.
И было от этого молчания как во сне: когда со всех ног бежишь, бежишь от чего-то, а стоишь на месте. Бабушка вздохнула:
– А в больнице-то температура под сорок, воспаление легких, припадок случился и… он умер.
В комнате стало холодно. Как это? Умер? Наш Левка? Нет! Этого не может быть! Мы же любим его! Саша откинулся на подушку. Левки нет! Навсегда нет! Если бы это был сон! Можно было бы постараться изо всех сил и проснуться! Если бы сон… К горлу подкатило, казалось, стошнит, но прошло.
Бабушка что-то спрашивала его, но он молчал. А перед глазами опять и опять все та же картина – бегущий, орущий, мокрый Левка…
Саша накрылся одеялом с головой. Он вспомнил, как бабушка в горькие минуты подходит к книжной полке в углу, где стоит иконка и молится. Защити, помилуй, поддержи… Просит она, как маленькая девочка. Саша подтянул колени к подбородку и беззвучно зашептал. Господи! Защити нашего Левку! Господи, у тебя народа много, найди его! Пожалуйста, Боженька! Пусть хорошо ему будет рядом с тобой! Возьми за руку его! Не отпускай!.. Господи, пожалуйста, не потеряй его…
Саша вспомнил слова его отца: «Ребята, присматривайте за ним». Как же так? Я же там был!.. Рядом стоял!..
Прошло десять дней. Левку похоронили. Саша выздоровел. В куртке он нашел Левкин подарок – спичечный коробок, и удивился: там что-то шуршало. Он знал, Левка любил слушать, как жучки и букашки скребутся. Саша открыл и увидел сушеного майского жука. Подумал: «Вот так же и Левка…» И спрятал коробок подальше.
Саше и хотел, и боялся встретить Левкиного отца. Встретил его случайно у калитки, около любимой Левкиной скамейки.
– Дядя Гриша, мы же любили Левку! – хотел сказать: «Мы не виноваты, – а сказал, – не углядели». Это лужа убила его! Если вы, взрослые, не можете, я сам! Уничтожу ее! Что-нибудь сделаю! – и неожиданно крикнул. – Взорву ее! – и убежал.
Но не пришлось взорвать. В выходные на перекрестке заревел экскаватор. Он вырыл вдоль заборов глубокие канавы, вода стекла и оставила после себя слой грязи. Стали подъезжать самосвалы, но не с песком, который всегда уплывал, а с землей. Собрались ребята и стали считать: «Один… три… шесть… восемь, девять…» Землю разровняли, посеяли траву, канавы с водой прикрыли металлическими решетками.
– Изничтожили! – злорадствовали все, будто отомстили за Левку.
Саша вернулся в школу. На переменке столкнулся в коридоре с Пашкой. Тот прижался к стене и молчал. Он ничего не забыл. Просто ждал. Правильно, если получит по шее. К ним подскочила Оля и встала рядом.
Саша вздохнул:
– Дурак ты, Пашка! Думаешь, я не знаю, что ты тоже жалел Левку? Все мы дураки!
Пашка растерянно кивнул и, стараясь не торопиться, отошел.
Солнце пригревало. Все росло, будто наперегонки. Саша проходил мимо сарая, на тонких прутиках березки появилось что-то розовое. Он подошел ближе. Три бутона! Она собиралась зацвести яблоневыми цветами!
– Свинячья петрушка! – возмущенный, он вбежал в дом. – Тоже мне, «березка»! Я теперь из сада ни одного яблока не съем!
Домашние не спорили, улыбались – «буря в стакане». А Саша встретился вечером с Олей, не удержался и все рассказал. И добавил:
– Теперь каждую весну надо обрывать у нее все цветки! – и брезгливо сморщил нос.
Девочка захихикала в кулачок, а потом что-то прошептала ему на ухо.
В выходной день пришла Оля, позвали брата Мишку. Саша взял лопату и аккуратно выкопал «березку» с большим комом земли. Они отвезли ее на тележке на улицу и посадили около любимой Левкиной скамейки. Она прижилась, зацвела и стала навсегда Левкиной яблоней.
Зоя Донгак
Родилась в 1953 г., в Республике Тува, в многодетной семье. По профессии врач. Автор сборников стихов на русском и тувинском языках: «Сотворение», «Я – дочь ледниковых гор», «Монгольский дневник» и др. Член Союза писателей Тувы, член Союза журналистов России, член Союза писателей России, член Литературного фонда России. В 2012 г. окончила ВЛК при Литературном институте имени А. М. Горького. Ветеран труда. Многодетная мать.