– Жив… жив… – бормочет Тана.
Снова отсасываю слизь из дыхательных путей. Закричал еще громче. Тело порозовело, но лицо оставалось синюшным. Укладываю его на пеленку. Да, да почти мертвый ребенок вдруг закричал, задышал, порозовел! Акушерка накладывает зажимы на пуповине ребенка и дает мне ножницы. Когда я перерезала пуповину, она торжественно произнесла: «Доктор, вы – хинава – крестная мать спасенного вами ребенка!»
По телефону слышу: «Молодец, Зоя Шомбуловна, я тоже слышу крик малыша, сейчас следите за последом, чтоб кровотечения не было».
И мать жива. Ничего страшного, по счастью, не случилось. Женщине измеряю пульс, артериальное давление. Пульс ровный и четкий.
Акушерка отбрасывает в сторону окровавленные простыни и торопливо закрывает мать чистой, под ягодицы положила специальную ванночку.
Видно сморщенное красновато-коричневое личико новорожденного дитя, и не прерывается тоненький, плаксивый писк.
Акушерка Опей Доржуевна мне улыбается:
– А вы, эмчи – доктор, хорошо сделали поворот, уверенно так.
На лице у нее замечаю искреннее выражение горделивого удовольствия. Сердце мое полно радостью. Я гляжу на кровавый и белый беспорядок кругом, на красную воду в тазу и чувствую себя победительницей.
Измученная счастливая мама благодарила меня и все время извинялась: «Я сама виновата, мне акушер-гинеколог Зоя Настыковна неделю назад написала направление в Кызыл, а я из-за отсутствия паспорта и денег не поехала».
А меня после этих родов била дрожь, болела несколько раз зажатая схватками во влагалище рука и почему-то живот, как будто это я сама родила.
Жанна Варнавская
Живет и работает в подмосковном Реутове. В 2008 г. выпустила сборник «Дыхание природы». Выпускница ВЛК Литературного института им. А. М. Горького 2012 г. (семинар поэзии В. Сорокина). Стихи опубликованы в городском альманахе «Колокол», в литературных альманахах «Ступенька», «Исповедь», журнале «Поэзия века», коллективных сборниках проекта «Библиотека современной поэзии»: «Краски Жизни», «Связующее СЛОВО», сборнике «Поэт года»; на интернет-портале СТИХИ.РУ; в православном интернет-журнале «Слово Отчее». Номинант национальной литературной премии «Поэт года 2011». Прозаическое произведение публикует впервые.
Глупости
– И если приснится с четверга на пятницу… – слышится чей-то знакомый-знакомый голос… Она отмахивается полушутя, с полуулыбкой.
Вот идет она по длинному темному коридору… одной рукой зажженную свечу держит, другой – бережно так – пламя прикрывает, чтобы не погасло… Медленно-медленно идет, осторожно, крадучись: боязно больно чего-то… на стенах – причудливые тени извиваются… Ти-ши-на кругом!! А глянешь – лишь краешком глаза в сторону на пляски колдовские – тут же бубен шамана чудится, и сердце… сердце в такт – зверьком напуганным… Пол мраморный – босые ступни холодом тянет, до самого сердца… до самого-самого…
…Уже и мурашки, что по спине ползали, различать перестала: сама – как сплошная мурашка-букашка, петляющая зигзагами бесконечного лабиринта… коченеть начала: пытается вспомнить, зачем она здесь, зачем?
Вдруг курносый нос упирается в массивную дверь. И тут же зажигается, ну прям, как в сказке, табличка светящаяся, где печатными аршинными прямо-таки буквами прописано: «ЖЕНИХИ»…
«А-га-а: вот оно что!» – светлячком проносится в голове живая мысль, и сияющая улыбка на миг озаряет миловидное девичье лицо, изрядно измученное загадочностью происходящего. Откуда ни возьмись, звучит уже заветный марш Мендельсона, услужливое воображение достает из хранилища глубинных ячеек памяти картину гадания на кофейной гуще в гостях у бабы Марфы – для обозрения, да с пристрастием. И, как по мановению волшебной дирижерской палочки, внезапно оборвав чудесную игру незримого оркестра, в воцарившемся безмолвии явственно звучит торжественное заключение опытной свахи: «Готовься, девонька, замуж! Вона – глянь-ко: женихов-то вкруг тебя вьется – тьма-тьмущая!» И, раскинув карты для пущей убедительности, Матрена, изменившись в лице, с неподдельной тревогой долго стучит иссохшими костяшками кривых пальцев, тыча королю пиковому в черну бороду: «Слушай меня, слушай как следует! Берегись, молодка! Ох, берегись: охотится про твою невинну душу старый греховодник, злодей жестоковыйный… Тьмы бойся… ох, опасайся! Мрака избегай!
Свет тебе указка, только на Свет… на СВЕТ ступай!»…
Цветная картинка исчезла, словно погас киноэкран: фильму – конец…
И вновь – пустота… В этом пугающем полумраке она достаточно явственно осознавала происходящее…
…Томясь от дурных предчувствий, стоя перед таинственной дверью, она пыталась сосредоточиться, что же ей теперь делать… что же делать, что же делать… И растерянно смотрела то на табличку с заманчивой вывеской, то на неровное пламя свечи, то – вглубь нескончаемого коридора…
Уж-жж-жж-жж, – замигала вывеска, что-то зажужжало, сильно потянуло сквозняком…
Синие круги запрыгали в глазах, из всей этой синей мешанины богатое воображение уже рисовало жуткую длинную бороду… Каждой испуганно-вздрагивающей голубой жилкой она ощущала: что-то должно случиться… может, решается ее Судьба? Именно здесь, прямо сейчас…
…Сердечко е-окнуло, а следом что-то бухнуло, грохнуло, лязгнуло… с протяжным стоном железная дверь напротив заманчивой неоновой таблички распахнулась…
В безотчетном порыве – шаг в полумрак неизвестности…
…За спиной взвизгнул металл и… свеча погасла…
– Возьми другую, – чей-то шепот звал ее в левый угол.
– Иди сюда, сюда… – настаивал тихий голос с правой стороны.
– СТОЙ! – приказал ГОЛОС СВЕРХУ.
Она замерла… боясь пошевелиться, поймала себя на мысли, что в ней самой тоже что-то происходит: какая-то часть ее, внутренняя половинка, кричала: «Господи, помилуй! Помилуй, помилуй! ПОМИЛУЙ!» – мысленно, без слов… И, чем отчаянней, сильнее, уверенней была ее просьба, тем светлее, светлее становилось вокруг…
И вот уже СВЕТ заливает все пространство – это комната… хорошая, уютная, светлая… комната… это же ее комната, как она сразу не узнала? Вот два плюшевых братца – один медвежонок розовый, а другой – голубой. Второго она покупала в подарок… кому же она собиралась подарить его? Почему – собиралась? Да, отчетливо теперь припоминается: она (точно!) подарила его на день рождения своему сыну, когда ему исполнилось… Подождите, подождите, а сколько же ей самой… и почему гадалка называла ее молодкой? Зачем – про женихов? Сватовство… Король пиковый… синяя борода… Глупость какая-то…
А кто это там, на кровати? Шаг, второй… показалось, что шаги невесомы и тело плывет само по себе – так легко… так легко сейчас было… наклонилась, прислушалась, надеясь поймать ровное дыхание спящей, и вдруг услышала стук – сильнее, сильнее, громче… такой невозможный СТУК!!!
Сердце… Это стучало ее сердце!!
– Господи, приснится же, – уже стоя перед зеркалом, она расчесывала длинные вьющиеся волосы. Показала отражению в зеркале бледный язык, потрогала пальцем розовый сосочек – не болит. Обнажила зубы – обнаружила темное пятнышко сбоку у переднего, посокрушалась немного и с маху – нос в стекло, глаза в глаза:
– Мо-лОд-ка! Мо-лод-чИнка… Мо-ло-дУшечка… Малодуше…мало…мало… душе – мало… – отпрянув от стекла, она долго-долго смотрела в зрачки той, другой, которую никто не знал, которую она и сама толком не знала, которая появлялась лишь в СВЕТЕ МОЛИТВЫ… Из глаз той, другой, текли и текли слезы, а она слушала и слушала стук сердца…
«Дзынь-дзынь, дзынь-дзынь!» – механический будильник выполнил свою прямую обязанность, и, чуть подрагивая, молоточки завершали свой ежедневный долг.
– Пора, – произнесла Анна вслух и упрямо тряхнув головой, вошла в привычное русло режима рабочего дня. По дороге к автобусной остановке в голове пронеслось:
«Глупости… Какие глупости. Ну и приснится же!»
Антонина Спиридонова
Родилась на Украине. Живет в подмосковном городе Дедовске, работает в Москве. Член Союза писателей России, выпускница ВЛК Литературного института им. А. М. Горького. Первый заместитель председателя Правления, и.о. председателя Правления АНО «Культурно-просветительское содружество выпускников ГОУВПО «Литературный институт им. А. М. Горького». Автор книги стихов «Земляничная зима». Активно публикуется в различных литературных журналах, альманахах и коллективных сборниках, таких как «День поэзии», «Аргамак», «Молодая гвардия», «Второй Петербург», «Московский вестник», «Душа в заветной лире» и др.
Хозяева мира(рассказ-феерия)
– Они исчезают, Вася!.. Быдло! Отребье! Дурачье! Негромкий хлопок, – и все… словно и не было человека… Моя собственная секретарша у меня на глазах растаяла как снегурочка, представляешь? Плюх! И поднос с кофе – на ковре… Не донесла. А я дурак-дураком стою и смотрю, как остатки кофе вытекают из чашки и впитываются в белоснежный муфлоновый ковер… Боже, о чем я?! Вася, алло! Ты меня слышишь?..
Далеко-далеко, на другом конце мира, Вася тяжело вздохнул.
– У нас то же самое, Макс. Не видел, правда, что в столицах творится. Телек не пашет. На даче я. Один…
– Ты приехал на дачу один?! – удивленно пискнул в трубку Макс.
– Да нет! С друганами, конечно. Шашлычек-машлычек, отдохнуть-попариться, и бабы с нами были, но все они, вот как ты говоришь, р-раз – и того… пропадать стали. Решил – все, допился, дно бутылки увидел. Горячка белая, привет!..
– Что же это деется, Вася? – перебил и без того сбивчивую речь друга Макс Би Барски, одиннадцатый президент Федерального резервного банка.
Макс стоял у прозрачной стены и с высоты офиса растерянно созерцал мертвый Нью-Йорк у себя под ногами. Там, внизу, маленькие, словно игрушечные, машинки выстроились аккуратными рядами и терпеливо чего-то ждали, безмолвные и безжизненные. Вот детская коляска посреди тротуара, в двух шагах от нее велосипед. А это, нет, не сломанная каминная спичка, – это оброненная кем-то трость. Солнечный лучик выглянул из-за туч, нырнул на самое дно улицы и, отразившись от золотого набалдашника теперь уже никому не нужной трости, рванулся вверх к небу – домой, искрясь, преломляясь и множась в витринах дорогих магазинов и холодных стеклах офисов.