одтек.
Феникс у нас оказался с талантами к рисованию.
- Ох, милочка, вас что, избили? - дамочка всплеснула ручками и в непритворном ужасе прижала ладошки ко рту. Ну какая прелесть! Я даже немного поняла Алика - да быть с такой, что огромное пирожное есть…
Тьфу, ну что за мысли?!
Вот вредно мне брюки носить так долго.
- Я не могу об этом говорить, - насупилась и помотала головой. - А то ни мне, ни моим подопечным жизни не будет… Они, глупыши, думают, что раз вырвались из клетки, ждет их свобода - но ведь не понимают, что он найдет их по зову шерсти…
На последних словах Еди едва заметно дрогнул, но я уже вошла во вкус. Присела перед тигром на колени и принялась наглаживать густую волосню, старательно поливая слезами не накрашенную половину лица.
- Бедненькие мои…Пойдемте со мной, пока он не обнаружил пропажу…
- Да кто он-то? - чуть не расплакалась и сама красотка. - Можно ведь позвать стражу, попросить помощи…
- Да что они сделают-то племяннику короля! - сказала, будто в сердцах, и демонстративно закрыла рот ладонями, округлив от ужаса глаза.
- К-какому племяннику? - проблеяла уже почти бывшая ректорская любовница.
И тут я «не выдержала». Поведала о жутких экспериментах, что царят в подвалах Академии, о ректоре, с виду приличном, а на самом деле жестоком садисте, о том, что поговаривают, что с женщинами он еще хуже чем с животными обращается - сначала заманивает сладкими обещаниями, гладит по шерстке, дарит драгоценные ошейники. А когда те начинают безгранично доверять, отрывается на них по полной. Да так, что некоторых и не находят больше.
По мере моего рассказа я проникалась тяжелой ситуацией все больше, слезы у зверей становились все крупнее - эти твари от смеха и необходимости его скрывать чуть не подыхали - ну а лицо девицы становилось все бледнее.
Стражу она звать больше не предлагала, чаю тоже не сподобилась, зато пообещала что скажет, что не видела нас и не слышала - и с облегчением проводила.
И я услышала из разбитого окна, что кличет служанок - потому как ей срочно нужно уехать на воды. На полгодика.
- Видимо, у нее стадия «безграничного доверия», - философски отозвался тигра.
- Теперь куда? - возбужденно вопросил единорог.
- К городским целителям, - прокаркал неожиданно возникший Феникс.
- Побои лечить? - язвительно уточнил полосатик.
Я лишь показала птичке большой палец. Целители - это хорошо. Пока благодаря пернатому вторая красотка, для разнообразия рыжая, мучается от неизвестного науке отравления - ну да, травить золой феникса еще никто не пробовал, а уж лечить и вовсе не знали как - мы и ей покажем представление.
Там все прошло не менее гладко.
Злостно почесывая все, что только можно - а когда я говорю ВСЁ, я это и имею в виду - и матерясь в адрес уродских мужиков, которые приличные только сверху, а что у них там творится снизу, они и не в курсе, к целителям, предварительно загипнотизированным А-аа, пришла публичная личность.
Ну, то есть личность из публичного дома.
Зашла грязными туфлями в покои, где отдыхала совершенно зеленая и уже не красотка и принялась в красках расписывать себе и стенам, куда она потом засунет… хм, не ректора, а что там у него болтается, как только выйдет отсюда. И если поначалу рыженькая любимица чужих будущих мужей, известная своей патологической страстью к чистоте, брезгливо отворачивалась и отодвигалась к стеночке, то по мере продвижения красноречивого рассказа, слушала все внимательней и зеленела все больше.
Наконец, даму легкого поведения и тяжелой судьбы увели «на процедуры».
А дамочка, пока та еще не вышла, уже звала целителей снова, чтобы поговорить о «дополнительных обстоятельствах».
- Думаешь, кха-кха, сработает сразу? - уточнил Феникс.
- Если что, повторим, - махнула я рукой, но мысленно вычеркнула еще одну мою головную боль.
- Ты справилась за сорок две минуты, - меланхолично заметил А-аа. - Это на семь минут больше, чем с первой.
- С последней придется повозиться, - намекнул тигриный язык.
- Может, просто наступить? - предложил изрядно уставший Чва-Чва. Но я отрицательно помотала головой. Нет уж, пока есть силы - будем бороться.
Ну или пока действует «бодрейка».
Действовала она, между прочим, с каждым часом все страннее. Конечности начали подрагивать, как от большой дозы кофеина, а мир вдруг сделался предельно ярким и четким. Но я хотела покончить с ошибками природы уже сегодня - потому мы отправились в путь, предварительно приведя меня в порядок и превратив в почти порядочную женщину, чуть уставшую, но все еще красивую, да и с тонким брачным браслетом на левой руке.
Матушка Алика все чаще забывала тот на туалетном столике.
В увеселильню мы пришли - ну как «мы», скорее я, поскольку звери под мороком и невидимыми щитами просто ради поддержки, а может и шоу, забились по углам - уже заполночь.
Заведение было известно неистовыми плясками - на манер наших клубов - возможностью познакомиться с аристократами - те были в масках - ну и тем, что здесь отдыхали артисты находящегося рядом оперного театра. В котором эффектная брюнетка - моя последняя цель на сегодня - и работала.
Собственно, по описанию брюнетку я нашла быстро. И не удивилась, что она была уже изрядно пьяна - постарался Арман, подкупивший хорошенькую подавальщицу. И рядом с ней никто не сидел - постарался вездесущий А-аа.
Побродила показательно между забитых столов рядом, а потом, беспомощно оглянувшись, робко спросила недоприму моей будущей спальни:
- Позволите?
Она не просто позволила, а обрадовалась как родной - ей и в самом деле хотелось поговорить.
Чтобы не вызывать подозрений, я замахнула чуть ли не стакан настойки, как отчаявшаяся женщина, невзначай продемонстрировав браслет с цветами рода фон Полюбин-Девуа, и принялась слушать целый поток то ли сознания, то ли бессознания на тему того, как ее талантливую задвигают в угол конкурентки, как страшно жить, когда не молодеешь и прочие вопросы самореализации.
Спустя полчаса мы вполне логично добрались до мужиков-козлов.
- В жизни больше не выйду замуж, - поведала она мне, низко наклонившись. - Вот у меня несколько любовников - и все устраивает, и все есть. А муж когда был… да я света белого не видела! Говорила же мне мама…
- А мне не говорила-аа… - я чуть ли не расплакалась.
- Замужем? - кивнула понятливо моя новая подружка.
- Ага, - застонала я. - Причем так рада была, так рада - пусть и по залету, но за такого благородного и замечательного вышла, мои только и шептались, как мне повезло…
- А на самом деле?
- Да все на шепоте и закончилось, - всхлипнула и замахнула еще замечательного напитка, старательно игнорируя промелькнувшего в толпе единорого с сурово поджатыми губами. Ну не смешите меня! Единорог на сельской дискотеке!
Вот забористая настоечка оказалась…
- Только ты никому не говори, - прошептала, наклоняясь не менее интимно. В глазах немного двоилось. - Эти Полюбины оказались жуткими сволочами - и Альдорелло-то не лучше…
- Погоди, - брюнетка чуть ли не протрезвела. - Ты про ректора столичной Академии? Он женат? А как же отбор?
- Отбор, - пробормотала я горько и очень натурально. - Это чтобы меня ле-га-ли-зо-вать. С двумя-то детьми, ха! Это его мамаша из-за купеческого происхождения меня невзлюбила - и решила скрыть ото всех… Но время то подходит, ректор должен быть женат - вот они и придумали эту гадость…
- Нет, ты что, и правда жена Альдорелло?
Я еще раз покрутила совершенно настоящий браслет перед ее носом.
- Вот это совпадение, - протянула женщина.
- Какое совпадение? - натурально удивилась я.
- Никакого. Ты лучше продолжай… Даже не думала, что у него такая семейка…
- Ладно семейка, - я тяжело вздохнула - Я думала, что главное, что он - другой. А он еще хуже… Я оказалась-то и нужна ему ради приданного - он свое состояние промотал, теперь и мое проматывает. Скоро, похоже, денег у любовниц будет своих занимать, чтобы меня с детьми прокормить…
- Любовниц? - та сглотнула. - Они есть?
- Не знаю кто, но они есть - я ж не дура, - скривилась. - Да я и пусть лучше их заражает друг от друга, а не меня. Я ему не для этого, а чтобы из запоев выводить, кормить его, стирать и искать по дружкам, когда он допивается до того, что забывает, где живет. С памятью у него говорят что-то из-за магического заклинания стало - вот весело будет, если окончательно забудет, где его дом и где он работает - и останется на содержании у одной из тех бедняжек, что поверили ему так же, как я.
На лице брюнетки явно отразилась работа мысли.
А я что?
А мне вдруг стало так классно!
Вся такая распрекрасная сижу на вечеринке - да еще и все дела закончила.
А значит что?
Значит надо веселиться!
Тут же забыла о своей озадаченной сопернице - она вряд ли обо мне забудет так скоро - и ринулась в пучину разврата.
То есть, народных плясок, по пути прихватив с чьего-то стола кружку с самогоном.
Что-что, а танцевать я любила. Вот и здесь разошлась во всю мощь. Волосы назад - если честно еще и во все стороны и на полу немного осталось... Бедра по кругу, руки победно вскинуты и скакать, скакать, скакать…
И ничто мне не мешало.
Ни странные взгляды, ни люди, ни шепотки по сторонам
- Ты, придурок, говорил ей про сочетание, точнее не сочетание, бодрейки и алкоголя?
- Бл…ь…
- Вот точно…
- Надо ее утаскивать…
- Сам таскай - мне мои лапы еще дороги…
- Давай хоть браслет сниму - вдруг потеряет…
- Снимай…
- А с этим что делать, что к ней пристроился?
- Да ладно, сам виноват - сам расплатится…
Нет-нет, мне все эти возгласы не мешали.
Я летала, порхала и чувствовала себя прекрасно в своей совершенно волшебной стране, полной радуг и любви.
И ничуть не удивилась, когда посреди радуг рассмотрела Камилла.
Нет, он, конечно, стоял чуть поотдаль, да в маске, да в плаще, но чтобы я не узнала того, кто меня пытал? Пытался, точнее, ха-ха!