Четансапа ждал, глядя, как Токей Ито берет кожаное покрывало и досуха вытирается. Уинона успела приготовить мясо в миске. Если Черный Сокол не ошибался, это был кусок медвежьей лапы. Под снегом мясо долго не портилось, но сейчас от него пошел легкий душок, и, может быть, в нем завелась пара личинок.
Токей Ито немедля принялся за еду. Пустую миску у него взяла Ситопанаки. Четансапа смотрел, как девица из племени черноногих выполняет эту нехитрую обязанность. Жесты дочери чужеземного вождя были исполнены гордости, она прислуживала Токей Ито с притворным смирением. Видел ли это сам вождь? А вождь тем временем уже поднялся на ноги. Он потянулся было к своей винтовке, но тут узнал, что Шеф-де-Лу расстрелял все патроны к ней. Тогда он, не говоря ни слова, взял лук и стрелы и вместе с Четансапой отправился на возвышенность, чтобы сверху осмотреть окрестности.
День проходил в угнетающей тишине. Насколько хватало глаз, повсюду виднелись только глинистая вода, зеленеющие луга да голубое небо. Поблизости паслись мустанги. Женщины молча ожидали решения своей участи. Когда день стал клониться к вечеру, Уинона нашла Грозовое Облако и вручила ей сверточек мяса, наказав с наступлением темноты осторожно пройти по берегу вниз по течению и передать провизию Хитрому Бобру.
Грозовое Облако подождала, пока солнце не скроется за горизонтом, а сумерки не сменятся ночью. Тогда она проворно двинулась вниз по течению по берегу, над глинисто-желтыми, накатывающими на прибрежную траву водами, к тому укрытию, где притаился ее дядя. Бобр вместе с делаваром углубили свою впадину, превратив ее в яму. Там он сейчас сидел в одиночестве; его напарник, вероятно, в очередной раз отправился на разведку.
Бобр дружелюбно взглянул на девочку и помог ей спрыгнуть к нему в яму.
– Что ты принесла? Старую клячу?
Грозовое Облако поняла, что дядя ее пошутил грустно, и почувствовала, что есть ему совсем не хочется. Бобр развернул содержимое свертка и понюхал. Потом он снова завернул мясо, отложил в уголок и присыпал землей.
– Приберегу до возвращения Шеф-де-Лу, – пояснил он.
Грозовое Облако могла бы уже уйти, но она осталась с дядей наедине и потому умоляюще посмотрела на него. Может быть, он скажет ей хоть слово?
– А что, собственно, тебе известно? – спросил Бобр, оглядывая прерию со своего наблюдательного поста за «бруствером», который специально себе выстроил. Степь была залита лунным светом, но в яме царила тьма.
– Мне известно, что вачичун перестали стрелять, и что Горный Гром ездил к ним на переговоры, и что Токей Ито…
– Перемирие продлится до завтрашнего вечера, – сказал Чапа, не отрываясь от своих наблюдений. – Если до тех пор мы не выдадим Красному Лису Токей Ито, они снова откроют огонь.
– Но вы же не предадите вождя еще раз! – не дрогнув, произнесла Грозовое Облако почти с угрозой.
– Нет, мы его не оставим.
В голосе Бобра прозвучали нотки, заставившие девочку насторожиться.
– Дай мне тоже посмотреть, – попросила она.
Дядя поставил ее перед собой. Если ему пришлось наклоняться к отверстию в «бруствере», то девочка, наоборот, стала на цыпочки и так принялась наблюдать за открывающейся оттуда прерией. На юге можно было рассмотреть несколько групп лошадей. Всадники спешились и сейчас лежали на траве.
– Как же их много, – произнесла Грозовое Облако, пересчитав врагов. – Они всегда располагались так близко к нам?
Грозовому Облаку показалось, что лошади, которых можно было разглядеть в ночи и в которых, соответственно, можно было прицелиться, стоят совсем близко, хотя они и представлялись глазу крохотными.
– Нет, раньше они держались дальше. Но с тех пор, как мы договорились о перемирии, койоты осмелели и передвинулись к нам поближе.
– Да, – промолвила Грозовое Облако, – нам остается только сражаться, а если не сможем победить, то умереть. Я всего-навсего маленькая девочка, но могу сказать тебе, что не боюсь, ведь Медвежьи Братья уже переправились на тот берег.
– Да, это хорошо.
Грозовое Облако выкарабкалась из ямы и кинулась обратно в лагерь.
Вот и эта ночь прошла. На рассвете Грозовое Облако подумала, что наступает день, когда кончается перемирие.
Грозовое Облако аккуратно сложила одеяло и вместе с Уиноной, Ситопанаки и Птицей-Пересмешницей отправилась искупаться в бухте, немного ниже по течению. Она и сегодня ровно и гладко заплела свои чистые волосы в косы. Перекидывая одну прядь через другую, она посматривала на воду и поняла, что уровень ее опустился на ширину ладони. Обнажилась полусгнившая трава, к ее пучкам прилипли принесенная водой земля и обломки дерева. Пахло падалью. Когда из речной долины приходила волна, то мутный, грязный поток омывал берега на прежней высоте и снова наклонял ивовые ветви, показавшиеся было над толщей воды.
Женщины вернулись в лагерь и сели на своих привычных местах между лодками. Над водой далеко разносилось пение Хавандшиты с его повторяющимся, однообразным ритмом. Это была магическая песнь. Грозовое Облако забыла все свои сомнения и с грустью принялась вслушиваться. Девочка тотчас узнала мелодию: шаман затянул медвежью песнь, наверное древнюю-древнюю.
И тут Грозовое Облако опомнилась: чтобы призвать на помощь великую Мать-Медведицу, требовалась чистота помыслов и храбрость. Она поднялась с места и отправилась к своей подруге Ящерке. Та тоже встала и пошла навстречу Грозовому Облаку. Девочки вместе зашагали по склону, удаляясь от других женщин, и остановились, только когда поняли, что вокруг ни души.
Перешептываясь друг с другом, они поклялись всегда говорить братьям и сестрам только правду и целый день ничего не есть. Потом они взялись за руки и вместе вернулись в лагерь. Магическая песнь по-прежнему далеко разносилась в утренней тишине.
Подруги вместе подсели к Унчиде. Мудрая, она умела также разговаривать с медведями. Рядом с ней каждый ощущал себя в безопасности. Лицо ее отливало темным блеском; она раскрасила его пеплом, потому что соблюдала пост. Грозовое Облако и Ящерка тоже попросили пепла. Его дали девочкам хранители огня, которые сберегли и перенесли неугасающий огонь в полом березовом стволе с Конского ручья в резервацию, а из резервации на великую Мутную воду. Вернувшись к Унчиде, девочки прижали ладони к губам и так, скрываясь от всех, обратились к Священной Тайне. К ним присоединились Уинона и Ситопанаки. Мысли всех и каждого должны были следовать сейчас одной стезей. Тогда, может быть, они и сумеют одолеть коварного врага.
Время шло быстро, словно утекающая в песок вода.
В полдень, когда кони перестали пастись, в лагерь вернулся Бобр. Казалось, он хромает сильнее, чем прежде. Гнедой, на котором он обыкновенно ездил, встал, завидев хозяина. Бобр облокотился ему на спину и поиграл с его черной гривой. Он ждал.
Хотя в лагере почти никто не шевелился, индейцев постепенно охватила необъяснимая тревога. Хавандшита умолк и, не сводя глаз, уставился на возвышенность, где, укрывшись в траве, несли дозор воины. Там объявился Четансапа, а со стороны речной долины пришел Шеф-де-Лу. Он шел не спеша, и во всем его облике, в его осанке тоже чувствовалось что-то необъяснимое и мрачное, отчего никто не решался задавать ему вопросы.
Воздух подрагивал, словно в лихорадке, когда наконец показались Токей Ито и Горный Гром. Грудь и спина их были обнажены и расписаны красным, цветом крови. Красная краска не означала, что эти воины готовы убивать или умирать; красная кровь с незапамятных времен считалась символом могучей, исполненной сил жизни, побеждающей смерть. В подобной жизненной силе воины нуждались прежде всего в бою, и потому символическая красная раскраска была принята у многих племен.
Придя к старому шаману, вожди уже застали у него Черного Сокола, Шунктокетшу и Бобра.
Токей Ито заговорил спокойно, вполголоса.
– Я созвал вас, – услышали его речь пять женщин, – узнайте же, какое решение я принял. Оружие молчит, пока не зайдет солнце, это вам известно. На закате Священное Железо вачичун вновь заговорит, если только Токей Ито, сын Маттотаупы, не сдастся Красному Лису.
Вождь сделал короткую паузу.
– Я передал Фреду Кларку, – продолжал затем он, – что готов с ним поговорить. Если и он готов говорить со мной, то пусть даст мне знать за час до полудня. Его вестник побывал у нас. Вы видели, как он прибыл, а потом уехал.
– Смотреть, как он убирается подобру-поздорову, было приятнее, – вставил Четансапа.
Вождь сделал вид, что не услышал его замечания.
– Фред Кларк подъедет к подножию возвышенности с юга, как только увидит, что я прибыл на место. Я выслушаю его и отвечу ему. Сейчас я отправляюсь в путь. Вы будете меня сопровождать.
Слова вождя звучали так, словно он говорит о каком-то отдаленном событии. Он завершил свою речь тоном, не допускающим возражений. Воцарилось молчание, но оно не было знаком согласия. У Четансапы загорелись глаза. Вождь жестом лишил его слова еще до того, как он успел открыть рот.
– Вы будете меня сопровождать и услышите все, что будет сказано на этих переговорах. Я приказываю.
Никто не откликнулся.
Токей Ито поднялся. Вождь почтительно поприветствовал Хавандшиту и в сопровождении Горного Грома направился вдоль склона к табуну. Четансапа, Шеф-де-Лу и Чапа тоже встали, но не тронулись с места.
Покинув совет первыми, вожди проходили мимо приготовленных лодок, мимо женщин и детей. Грозовое Облако опустила глаза долу. Она увидела ноги вождя в мокасинах, вышитых Уиноной. Их шаги замедлились. Вождь остановился перед девочкой, и она тотчас встала.
– Грозовому Облаку страшно? – спросил он.
– Нет, – отвечала она твердо, с какой-то вновь обретенной уверенностью, которую до сих пор в себе не ощущала. – Токей Ито, наш вождь и сын Большой Медведицы, принудит убийцу Маттотаупы к бою. Он сразит убийцу своего отца, ибо смерть – справедливое наказание. Токей Ито переведет нас через Мутную воду и дарует нам новую жизнь в новых краях.
Девочка произнесла эти слова, ни разу не помедлив, недрогнувшим голосом. Она проговорила их столь отчетливо и решительно, что сама удивилась. Оба вождя и догнавшие их воины, вероятно, тоже удивились ее речам, ведь они посмотрели на Грозовое Облако внимательно и серьезно, а потом внезапно, как один, двинулись дальше.