Он снова поднялся на небольшой холм и с его вершины окинул взглядом окрестности. Перед ним раскинулась плоская долина, простиравшаяся с севера на юг. Вода в бегущем там маленьком ручье явно не пересыхала только в это благословенное время года. На дне долины Тобиас обнаружил следы, которые тотчас же привлекли его внимание. Поблизости трава была вытоптана и объедена, почва взрыхлена копытами. Разведчик осторожно, не покидая укрытия, подъехал к следам на такое расстояние, чтобы можно было их прочитать. Здесь паслось большое стадо бизонов. Неспешно пощипывая траву, прошло оно старым бизоньим путем вдоль ручья с юга на север. Судя по числу следов, это было большое стадо. Здесь побывало не меньше тысячи животных. Такие стада встречались теперь редко. Нынче прерию испещряло множество поселений, пересекало множество строящихся железнодорожных линий, и пути, по которым бизоны некогда странствовали на всем пространстве Америки между Канадой и Мексикой, оказались перерезаны. На бизонов стали охотиться с винчестерами.
Обернувшись к северу, Тобиас стал напряженно вглядываться. Там дно долины казалось желтовато-бурым, оно словно являло колышущееся, поднимающееся и опадающее море. На фоне размытой, желтовато-бурой массы выделялись отдельные животные, с высоким горбом и темной гривой, почти скрывавшей рога. Рев, которым животные приветствовали друг друга, напоминал далекие раскаты грома. Быки и коровы обычно паслись раздельно, сходясь только во время гона. Всаднику предстало стадо быков. После суровой зимы животные исхудали, но все еще носили ценную зимнюю шубу. Тобиас подъехал к широкой луже, в которой успели поваляться быки. Он различил отпечаток бизоньей спины. И какой бизоньей спины! Разведчик, поморщившись, вспомнил о сломанных ребрах, которых стоила ему случайная встреча с быком три года тому назад. Однако бизон, который так сильно его тогда потрепал, мог показаться карликом в сравнении с тем своим собратом, что в свое удовольствие здесь искупался. Тобиас негромко присвистнул от восторга, подумав: «Вот это да!» Его охватил охотничий азарт, ожививший самые его черты. Тобиас был страстным охотником. Своего первого бизона он убил в четырнадцать лет. Охота была единственным занятием, доставлявшим изгнаннику ничем не омраченную радость. Однако разведчик знал, что во время войны ни при каких обстоятельствах не должен посягать на добычу племени. Даже в мирное время и членами одного племени охотничье право соблюдалось строго. На бизонов дозволялось охотиться только сообща, а того, кто в одиночку нападал на бизонье стадо, тем самым спугнув его, ожидало наказание. Тюрем у индейцев не было, и преступившему закон разрушали вигвам. Угроза наказания, даже смертной казни, не смогла бы сдержать вспыхнувший охотничий пыл разведчика. Однако его остановила мысль о том, что, если его личная страсть помешает ему выполнить поручение, его сочтут несдержанным и своевольным и станут презирать.
Где паслись бизоны, там наверняка недалеко были и дакота. Куда же пропали те, кому вменялось в обязанность отыскивать бизонов, и те, кому полагалось надзирать за охотой, удерживая отдельные горячие головы от стрельбы, пока охота не становилась уже всеобщей?
Неожиданно из-за гряды холмов, загораживавшей Тобиасу вид на юг, показался черный вихор. В воздух взметнулась смуглая рука, подавая Тобиасу знак не шелохнуться. Разведчик до предела натянул поводья. Он различил стук копыт и понял, что с запада в долину галопом скакал целый отряд. Тобиас прикинул, что в нем должно быть около сотни всадников. Мысленно он примерно подсчитал мужчин, которых видел у вигвамов Сыновей Большой Медведицы, и вышло тридцать пять, самое большее – сорок. Значит, для охоты на большое стадо объединились несколько малых родов.
Вот уже перед ним предстал и первый всадник. На своем неоседланном коне он взлетел на холм с юга, и остальные последовали за ним, выстроившись в ряд. Тобиас без труда мог пересчитать их и остановился на ста пятнадцати.
По старинному обычаю охотники на бизонов были облачены в одни набедренные повязки. Их смуглые тела, идеально стройные, мускулистые ноги словно сливались с боками мустангов, коней, обученных охоте на бизонов, используемых специально для этой цели и никогда не перевозивших грузов. Охотники были вооружены луками и стрелами. Некоторые захватили с собой и копья. Тобиас узнал Токей Ито верхом на буланом. В руке молодой вождь сжимал полдюжины стрел и светлый костяной лук; за спиной у него висел колчан с запасными стрелами.
Дакота заметили разведчика и знаками велели ему отступить. Тобиас хотел погнать своего пегого, который уже сильно забеспокоился, вверх по склону с востока, но конь перестал ему повиноваться. Он становился на дыбы и крутился на месте. Одновременно у какого-то дакота, державшегося во главе охотников, рядом с вождем, понесла лошадь. Теперь коней было не удержать. Смешав «строй», грохоча копытами, они помчались на север, по направлению к стаду бизонов, и Тобиаса подхватило точно неистовым, бурным потоком. Мимо него, высоким прыжком, словно парящая птица, пролетел буланый вождя. Тобиаса увлекло море несущихся стремительным галопом всадников. Он выронил из рук поводья. Он достал из подсумка и сунул в рот несколько пуль, чтобы потом, не теряя времени, зарядить ружье, которое вручил ему Адамс, жалкую, заряжающуюся с дульной части модель. Эта простая операция превращалась с таким ружьем в трудоемкий, долгий процесс, но сейчас это было не важно – начиналась охота на бизонов! Она неизменно оборачивалась тяжким трудом и грозила опасностями, но все же оставалась для жившего в прериях индейца главным наслаждением, которого он страстно желал и которому безудержно предавался. Любой из смуглых всадников был готов рискнуть ради нее жизнью. Подобно урагану, множество охотников погнали коней по долине. Именно такая охота была по нраву Тобиасу. Не обычной облавной охоты, а бешеного бега наперегонки с бизонами, не на жизнь, а на смерть жаждала его душа. Мысленно он пропел бизонью песнь, которую выучил некогда в северных прериях, среди черноногих:
Мои глаза видят желтых быков,
И я чую пыль, которую красные ноздри
Вдыхают с песчаной тропы нашей прерии.
Добрый лук, натяни-ка свою тетиву!
Добрая стрела, не подведи меня в меткости!
Быки заметили приближающихся всадников и насторожились. Их рев умолк. Они повернули свои массивные головы в сторону стремительно скачущих к ним индейцев. Ближе всех к охотникам стоял огромный бык. Шкура его была покрыта коркой грязи; вероятно, именно он вывалялся в луже. Громко сопя, он опустил рога, однако потом все же обратился в бегство и присоединился к стаду, которое уже испуганно бросилось прочь. Стаи птиц, сопровождавших стадо, поднялись в воздух и упорхнули.
Как стрела, полетел за бизонами пегий конь разведчика. Одним прыжком ловко пронесся он мимо грозного быка и приземлился в облаке пыли, поднятой тяжелыми бизоньими копытами. Вот он уже скакал в самой гуще бизонов, едва ли не бок о бок с встревоженными, тесно сбившимися в кучу животными. Тобиас забыл о других охотниках, да и себя почти не помнил. Оглушаемый ревом и топотом, ослепляемый облаками густой пыли, скакал он посреди спасающихся бегством бизонов. Пегий несся галопом в одном темпе с ними, иначе его растоптали бы. Тобиас сжимал ружье в руке. В завесе пыли, не позволяющей разглядеть почти ничего за колышущимися, как морские валы, спинами ни на минуту не останавливающихся, стремительно бегущих бизонов, он на миг различил молодого быка. Хорошо обученный мустанг метнулся к быку сзади, проскочив мимо него почти вплотную; Тобиас прицелился, нажал на курок, и его пуля, пройдя у бизона под лопаткой, попала прямо в сердце. Тобиас уже не увидел, как тот рухнул наземь. Охота продолжалась без передышки, все так же спасались бегством бизоны, все так же, пустив коней галопом, преследовали их дакота. Руки разведчика словно сами собою заряжали на скаку ружье, пока пегий несся с безумной быстротой. Индеец разрядил ружье во второй раз и вынул изо рта следующую пулю. Лохматые бурые спины испуганных бизонов раскачивались рядом с ним на бегу. Крики охотников почти заглушал могучий, подобный грому, топот копыт. Тобиас прицелился и выстрелил в третий раз.
Одновременно ему показалось, что гул, производимый бизоньими копытами, медленно ослабевает. Вероятно, стадо в панике разбежалось и разделилось на небольшие группы. Облака пыли стали прозрачнее. Тобиас попытался установить, где он и что с ним происходит. Он по-прежнему скакал галопом посреди тридцати-сорока бизонов. Он решил выбраться из гущи обезумевших от страха животных. Его Пегий уже устал. Справа и слева на бегу его теснили два стремительно мчащихся молодых быка, время от времени толкая маленькими острыми рожками. Тобиас хотел было выстрелить, отразив нападение на себя и на своего мустанга, но тут заметил, что подсумок развязался и пули выкатились. Он схватил пистолет, но на сей раз промахнулся, раздразнил обоих молодых быков, поцарапав им шкуру, и те только еще больше разъярились. Пегий лишился сил и рухнул. Мгновенно собравшись, Тобиас выпрыгнул из седла. Он вскочил на ноги и бросился бежать, лавируя между бизонами, спасая свою жизнь. С быстротой молнии переставляя сильные, мускулистые ноги, разведчик, не теряя самообладания, оценивал ситуацию. Он находился среди могучих, проворных и опасных животных. Далеко впереди он заметил огромного быка, покрытого грязью вожака стада, который обогнал остальных и сейчас перешел на более медленный темп. Часть стада, в гуще которой бежал Тобиас, скоро должна будет с ним поравняться.
Тобиас вырвался на свободу. С трудом переводя дух после бешеного бега, он осмотрелся по сторонам. Стадо и преследующие его охотники рассеялись по значительной территории. Отдельные бизоны и маленькие группы животных неслись галопом, не разбирая дороги. До Тобиаса долетал топот их копыт. Отдельные буйволы и охотники, натягивающие луки, то появлялись перед ним, то вновь исчезали, скрытые складками ландшафта. Мимо галопом пронесся подстреленный бык; какой-то дакота схватил его за хвост и изо всех сил пытался остановить. Тобиас поневоле рассмеялся, наблюдая за отчаянными, нелепыми прыжками охотника.