ейчас было бы легче, чем прежде.
Наступил еще один душный и жаркий день, когда солнце палило нещадно, до конца лета превратив безлесную местность в истинное пекло. Дул горячий ветер; удушливо теплый, застоявшийся воздух в подвале, казалось, давит на грудь. Пыль на полу словно стерлась в порошок. Пахло гарью. Должно быть, где-то поблизости по иссохшей степи прокатился огонь и ветер донес запах до форта.
Снаружи, во дворе, снова послышался шум: это заплясал и забил копытами буланый мустанг, отказывающийся повиноваться незнакомому всаднику. Стук копыт перебил свист: это раздраженный всадник принялся жестоко охаживать непокорного коня плетью-девятихвосткой, и дакота содрогнулся, впившись зубами в наручники, ведь ему показалось, будто это секут его самого. Во дворе всадник полетел на землю, и его унесли. С большим трудом снова поймал взбешенного мустанга человек в мягких мокасинах.
К вечеру опять разыгралась буря. Ветер бился о палисад и стены блокгаузов. Неожиданно с оглушительным грохотом с крыши башни обрушились во двор доски. Послышались голоса, то и дело заглушаемые яростным дыханием прерии. Вот уже застучали первые капли дождя, и со следующим ударом сердца почудилось, что тучи разверзлись и с неба хлынули потоки воды. Тотчас же двор затопило. Сквозь узенькое оконце в подвал брызнула струя воды, оросив пыльную землю, не желавшую ее впитать. Ливень забарабанил по крышам.
Буря улеглась столь же внезапно, сколь и поднялась. Не прошло и двух минут, как дождь сначала поутих, а потом и вовсе перестал; ветер умолк. С крыш дружно закапало в лужи на затопленном дворе. Люди отважились выйти из домов и зашлепали по воде, поднимая сапогами брызги. Судя по голосам, они столпились вокруг башни. Стали подбирать сорванные бурей доски; Токей Ито понял, что они немедленно примутся ее отстраивать.
По-видимому, вода начала уходить со двора; струя, брызжущая в подвал, постепенно становилась все тоньше, наконец совсем иссякла, и в подвал закапали отдельные капли. Токей Ито жадно вдыхал пряный воздух, прохладный и живительный, который теперь проникал и к нему в темницу, овевая его измученное оковами тело.
Вечером открылся люк в потолке. Вниз опустили лестницу из березовых стволов, и Токей Ито увидел, как по ступенькам спускаются ноги в кавалерийских сапогах. Он сразу понял, что это не приземистый, коренастый тюремщик. Он поднимал глаза, пока не заметил белокурый вихор. Дакота узнал этого вольного всадника, это был Адамс. Узника охватило странное, неопределенное чувство, в котором ожидание смешивалось с глубоко укоренившимся недоверием.
Молодой человек принес воду и солонину.
– Наконец-то Томас и Тео все подготовили, – сказал он. – А то они мне все покоя не давали, они ведь знали тебя еще мальчишкой и хотели тебя освободить. Все уши мне прожужжали. Вот, возьми, – вытащил он из кармана какой-то инструмент, – напильник. К замку мы подобраться не смогли. Тебе надо перепилить одно звено цепи; она не толстая, так что к полуночи справишься. Будь готов к этому времени. Томас дал знать людям Бобра. Они для вида предпримут попытку нападения с востока, чтобы отвлечь часовых. Тем временем Бобр один через западные ворота проникнет к подвальному окну и вызволит тебя. Дозор на башне буду нести я, на часах в переднем дворе будет стоять Тобиас, за лошадьми после полуночи будут присматривать Томас и Тео. Думаю, все должно удаться. Ты согласен?
– Да. А что случилось с двумя старейшинами Совета, которые приехали в форт вместе со мной?
– Их убили в тот же день. Они безрассудно вздумали сопротивляться.
– А Красный Лис здесь?
– Да. Спит в комендатуре. Это единственная опасность. Но, думаю, наша вылазка его отвлечет. Итак, в два часа ночи. Напильник потом возьмешь с собой, он мой, и лучше будет, если он больше не попадется никому на глаза.
Токей Ито посмотрел на светловолосого солдата:
– Почему ты мне помогаешь?
– Почему? Потому что с тобой поступили подло… Томас и Тео правы.
– Смит еще жив?
– Разбит параличом, сознание его путается. Его сразил удар. Он нарушил приказ командира и потому пребывает под арестом. Его дочь ухаживает за ним. Она теперь тоже всего-навсего бездомная сирота. Но держится девица стойко. У нее хорошие задатки.
– Ты ищешь золото, Адам Адамсон.
– Помнишь, что я однажды тебе сказал?
– Да, помню. Думаешь, Токей Ито заплатит тебе за помощь?
– Не вздумай повторить это, дакота! – вспылил Адамс. – Я не подлец.
– Хорошо. Но ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь? Ты предаешь бледнолицых, свой собственный народ.
– Называй как хочешь.
– Ты предаешь их и все-таки хочешь остаться с ними?
– Примерно так. Надо суметь искупить вину и не убегать сразу же от своих соплеменников – я ведь не индеец.
– Хау. Если мне удастся бежать, я возьму с собой твой напильник, чтобы тебя не выдать.
Адамс кивнул и ушел, унося миску и кружку.
Сердце у пленника забилось сильнее. Не двигаясь, он по-прежнему сидел у бревенчатой стены, пока совсем не стемнело и снаружи все не смолкло. Тогда он достал напильник и принялся скованными руками перепиливать цепь. Работа шла с трудом, но, чтобы достичь цели, у него было несколько часов. Еще до полуночи он сумел разъять цепь. Но расстегнуть наручники ему не удалось.
Токей Ито стал ждать. Он был готов к бегству.
Ровно в два часа ночи за стенами воцарился шум и беспокойство. Раздался ружейный выстрел, сверху, с башни, Адамс подал сигнал тревоги, и пленник услышал, как распахнулась дверь казармы и во двор с проклятиями высыпали вольные всадники. Никто пока не мог взять в толк, чего опасаться и что делать. На заднем дворе возникла всеобщая неразбериха. Дакота различил шаги – это еще кто-то бросился туда из комендатуры; Красный Лис ревел приказы, Роуч картаво что-то восклицал. Из прерии донесся боевой клич дакота: «Хи-йип-йип-йип-хи-йя!» Пронзительные возгласы индейцев оглашали безлунную звездную ночь. Раздалось еще несколько выстрелов, и, судя по крикам, долетавшим со двора, дакота выпустили по зданиям форта также горящие стрелы. К стенам спешно подтаскивали бочки с водой.
Токей Ито стал у оконца, выходящего во двор. Он попытался допрыгнуть до него и схватиться за оконный проем скованными руками, но не сумел. Ему оставалось только ждать помощи Чапы. И его верный друг явился. С трудом просунул он голову сквозь узкое оконце и простер руки к Токей Ито. Токей Ито протянул скованные руки ему навстречу и, оттолкнувшись от пола, подпрыгнул, чтобы Бобру легче было вытащить его. Однако в этот миг со двора донеслись звуки, свидетельствующие о том, что их план под угрозой.
Токей Ито расслышал голос и смутно различил силуэт Красного Лиса, который бежал к ним с заднего двора. Вождь отпустил руки своего товарища и снова спрыгнул на пол. «Красный Лис!» – крикнул он, предупреждая друга об опасности у него за спиной.
Чапа Курчавые Волосы взвился в воздух и едва успел встретить нападение, прежде чем враг схватил его сзади. Токей Ито видел только ступни дерущихся. Он еще раз попытался самостоятельно пролезть через оконце, но оно было слишком узко и располагалось слишком высоко. Спастись так со скованными руками было невозможно. Снаружи Красный Лис прокричал приказ, но Токей Ито не разобрал в точности, какой именно. Однако индеец понял, что речь шла о нем. Люк, который вел в подвал из кабинета коменданта, распахнулся, и на пол спрыгнули двое мужчин. Токей Ито вынужден был признаться себе в том, что не может дать им достойный отпор. Поэтому он снова сел к стене, скрывая, что перепилил цепь.
Один из явившихся вскинул ружье и в безумной ярости ударил узника прикладом. Больше Токей Ито ничего не помнил.
За стенами срубов продолжался бой. Бобру удалось стряхнуть с себя Красного Лиса, однако ему не оставалось ничего иного, кроме как подать сигнал к отступлению. Пятеро его воинов погибли, а у остальных не было ни единого шанса сломить сопротивление превосходящих сил гарнизона. Чапа счел бы себя счастливым, если бы его маленький отряд избежал дальнейших потерь. Ловкие, словно дикие кошки, дакота прорвались сквозь окружение и перелезли через палисад. Однако им пришлось с горечью признать, что свое воинское искусство они употребили для бегства и оставили плененного вождя в руках врагов, а ведь их с детства приучали думать, что ни в коем случае нельзя отдавать врагам раненых и тела убитых.
Самого Красного Лиса тяжело ранил ножом Чапа, и он не мог снарядить экспедицию для преследования дакота. Роуч был слишком труслив, чтобы выехать во главе отряда в черную, хоть глаз выколи, прерию. Он вызвал к себе нескольких рядовых, в том числе двоих вольных всадников, получивших от Красного Лиса приказ убить Токей Ито, и решил обсудить с ними положение.
– Что, сдохла эта свинья? – хрипло произнес он.
– Если не верите, капитан, сходите поглядите сами. Он плавает в собственной крови, его череп не выдержал моего приклада.
– Есть еще кое-что, – вмешался другой, выставив на всеобщее обозрение напильник Адамса. – Кто-то его незаметно подсунул краснокожему бандиту! Цепь была перепилена.
– Проклятье, измена! Кто?..
Адамс, вызванный на это совещание, но державшийся сзади, в последнем ряду, потихоньку ретировался через дверь. Снаружи в неосвещенном дворе к нему кинулся чрезвычайно взволнованный Томас.
– Адамс, наконец-то ты вырвался из этой мышеловки! Кажется, Токей Ито погиб. Они нашли твой…
– Знаю.
– Беги не мешкая, а не то они тебя повесят. На башне Тобиас, у ворот сейчас стоит на часах Тео.
– А где девушка, Кейт, я еще хотел с ней попрощаться?
– Забудь этот вздор, я передам от тебя привет. Давай беги скорей!
Томас схватил Адамса за рукав, пытаясь утащить за собой. Однако Адамс вырвался и, не слушая предостережений, бросился в каморку, где, как он знал, сидела у постели беспомощного майора Кейт.
Из комендатуры выбежали несколько солдат.
– Где этот Адамс? Где шпион?..
Томас вытянул шею, сделав вид, будто удивлен и ему не терпится узнать, в чем дело.