С рассветом индейцы двинулись дальше.
Настал полдень. Мустанги тянулись к траве, норовя схватить пучок, но их безжалостно гнали вперед, не позволяя остановиться. Грозовое Облако не понимала ни слова из той брани, что обрушивали на них бледнолицые. Однако сам вульгарный тон, которым эту брань произносили, был ей ненавистен. Красный Лис был единственным, кто говорил и на языке дакота. Когда солнце стало снова клониться к закату, он подогнал свою лошадь поближе к белой кобыле Уиноны.
– Прекрасная сестра моего великого врага Токей Ито! – гнусаво произнес он. – Я снова тебя узнаю! Мы же встречались у вас в вигваме. Ты пригожая девица, вот только что-то слишком мечтательная и рассеянная! Одеть бы тебя по-другому, и ты вполне могла бы показаться в городе среди бледнолицых. На тебя положил глаз капитан Роуч. Ну, что скажешь? Неужели не хочешь забыть об этой собачьей жизни в прерии?
Уинона молчала.
– Совсем как брат! – съязвил Красный Лис. – Я издавна высоко ценю вашу семью и потому хочу рассказать тебе поподробнее о том, что вас ожидает. Вы со своими вигвамами попадете в «бедленд», скудные, проклятые земли, пустынные и заброшенные, к северо-западу от Белой реки. Агентом вашей резервации назначен майор в отставке Джонс, а я буду его правой рукой. Воистину, мы подобрали вам, индсменам, для расселения хорошенькую, скалистую, песчаную местность. У вас там будет время подумать. Вам разрешат держать немного скота, будут доставлять консервы. А в остальном можете вздыхать по старым временам и вспоминать великие подвиги Токей Ито, надежно похороненного у нас в подвале. Не забывайте, это я его туда отправил! Вас, пожалуй, многовато, провизии на всех не хватит! Сколько-то детей из племени дакота сразу отправятся в школу-интернат. Думаю, спокойно можно прибавить к ним несколько ваших. Чтобы вы не испортили их дурным воспитанием, чтобы они хоть чему-нибудь научились и чтобы не мучились от голода. До свиданья! Спокойной ночи!
Грозовое Облако слышала насмешливые, издевательские речи Красного Лиса, и ее охватил ужас. Выходит, ее силой утащат из вигвама? Ей придется расстаться с Уиноной, с Унчидой, с Чапой Курчавые Волосы, может быть, и с Хапедой и с Часке? И она навсегда попадет в плен к бледнолицым?
Ночью, лежа под одеялом из бизоньей кожи рядом с Уиноной, она тихо спросила:
– Уинона, может быть, сказать нашим воинам, что бледнолицые хотят похитить всех нас, детей? Я никогда не покорюсь этим разбойникам!
– Красный Лис говорил довольно громко. Наши воины все слышали, – заверила ее Уинона, и Грозовому Облаку показалось, что сестра предательски убитого вождя исполнена решимости бороться за детей всеми возможными средствами и способами. И тут Грозовое Облако догадалась, что дух, словно бы вселившийся в Уинону, не мог быть злым. Без страха положила она голову Уиноне на плечо, сама не зная, что этим доверительным, молящим о защите, едва заметным движением вернула ее к жизни.
Начиная с этой ночи воинами Медвежьего племени все сильнее овладевали тревога и гнев, но они старались этого не выказывать. Начиная с этого утра, Грозовое Облако с ее природной наблюдательностью не сводила глаз ни с одного воина. Четансапа, Чапа, Чотанка и Острие Копья, а также оба сына Старого Ворона, прозванные Братьями Воронами, Ихасапа и Сын Антилопы, старший брат Татокано, явно удвоили бдительность и осторожность. Однако Шонка, Красное Крыло и Татокано стали вступать в разговор с Красным Лисом. Как только поезд останавливался на ночлег, эти трое воинов, не стыдясь, отправлялись к драгунам и вольным всадникам, садились у их костра, принимали от них угощение, в то время как женщины и дети голодали и старались растянуть скудные пайки.
Спустя два дня Грозовое Облако стала свидетельницей того, как эти трое, которых девочка мысленно называла жалкими предателями, получили патроны для своих винтовок, покинули воинов Медвежьего племени и перешли во вражеский отряд на правах разведчиков-скаутов.
«Какой позор! Какой позор!» – думала Грозовое Облако, бледнея от гнева.
Погода переменилась, дни стояли ясные, похолодало. На севере взгляду открывались даже далекие скалистые, поросшие лесом вершины Черных холмов, природные богатства которых стали для племени дакота проклятием, так как привлекли внимание бледнолицых. На западе виднелась длинная гряда Скалистых гор. Поезд по-прежнему двигался на северо-восток.
Капитан Роуч отделился от конвоя и вместе с частью отряда ускакал в восточном направлении. Несмотря на осенний холод, прерия в эти дни становилась все оживленнее. Множество патрулей, небольшие отряды драгун, разведчики внезапно появлялись и так же внезапно исчезали. Медвежьему племени попадались следы других групп дакота. Время от времени встречались и отдельные караваны, тоже влившиеся в единый скорбный поток направляемых в резервации. Однако конвой не позволял отдельным группам индейцев приближаться друг к другу.
Поезд Медвежьего племени набрел на маленький ручей. Он почти обмелел и пересох. Мужчины, женщины и дети племени страдали не только от голода, но и от жажды. Мустанги охромели от непосильного напряжения. Хавандшита лишился сил, упал наземь и вынужден был сесть на коня. Со слезами глядела Монгшонгша на свое дитя, которому не могла дать вдоволь молока; крохотное детское тельце, казалось, усыхает у нее на глазах. Грозовое Облако стиснула зубы, стараясь не показывать, что происходит у нее в душе. Ни враги, ни предатели не должны были узнать об этом.
В эти дни Красный Лис куда-то ускакал, оставив колонну дакота. Шонка, Татокано и Красное Крыло уехали вместе с ним.
Чапа Курчавые Волосы объяснил, что они уже добрались до резервации. Никакой границы Грозовое Облако не увидела, но заметила вдали несколько деревянных домов. Вероятно, это и было «агентство». Это новое слово Грозовое Облако узнала от Чапы. Там будет жить Красный Лис, оттуда он, правая рука Джонса, будет повелевать индейскими воинами, их женами и детьми.
В этой песчаной, засушливой, поросшей скудной травой местности, где предстояло поселиться дакота, встретились несколько индейских караванов. Драгуны и вольные всадники больше не торопили их, не заставляли идти дальше. Медвежье племя часто делало привал. Лошади щипали сухую траву. Собаки выли от голода; многих из них забили. Одна умная серая сука заметила это и стала теперь, не отлучаясь, держаться возле белой кобылы Уиноны. Черный волкодав исчез после того, как не вернулся его хозяин.
Однажды в полдень, когда голубое небо покрывали серо-белые облака, а колонна дакота опять остановилась в нерешительности, с юго-востока, со стороны «агентства», к ней подскакал отряд драгун. Грозовое Облако недоверчиво поглядела на галопом мчащихся к ним бледнолицых.
Группа, в составе которой находились и несколько штатских, осадила коней. Послышался громкий приказ. Бобр быстрее всех понял английские слова и вскричал: «Дети! Защищайте наших детей!»
В мгновение ока женщины сомкнули вокруг детей кольцо, словно бизоны или мустанги, защищающие своих детенышей. Некоторые мужчины схватились за винтовки, к которым у них не было патронов, решив бить врагов прикладами. Другие вытащили из ножен кинжалы, занесли над головой боевые топорики-томагавки или дубинки. Четансапа и Чапа стали во главе индейцев.
Грозовое Облако и Ящерка вместе с Часке и Хапедой оказались внутри спасительного круга. Мальчишки вооружились камнями.
Драгуны подскакали вплотную к дакота.
Их предводитель приказал выдать им детей. Один из штатских заявил, что их научат читать, писать, возделывать поле и молиться. Громко и убежденно описывал он преимущества учебы в школе-интернате.
Когда он замолчал, лейтенант снова повелительным жестом велел дакота подчиниться.
– Пока мы живы, вы не отнимете у нас детей! – вне себя вскричал Чапа.
– Проклятый ниггер!
Какой-то драгун выхватил пистолет и хотел было выстрелить в воина, но тут Четансапа, закрыв друга собой, бросился к бледнолицему и вырвал оружие у него из рук. Стоящий рядом солдат ударил Четансапу по голове армейским ножом. Обливаясь кровью, дакота упал на колени. Однако в то же мгновение драгун, выхвативший нож, зашатался в седле: в висок ему угодил метко пущенный камень. Хапеда тем временем занес следующий камень для броска.
Командир драгун, возможно не ожидавший сопротивления и не язвимый честолюбием, отменил свой приказ.
Драгуны и разочарованные миссионеры оставили Медвежье племя в покое. Они поскакали к другому индейскому поезду, ставшему на привал поблизости: мужчин и женщин его столь потрясли и лишили воли стремительные повороты судьбы, что они уже не помышляли о сопротивлении. Там драгунскому отряду удалось отобрать и увезти детей. Завладев «добычей», охваченными отчаянием детьми, отряд драгун вновь ускакал.
Грозовое Облако все еще смотрела вслед удаляющимся кавалеристам. До нее доносились жалобные стенания отцов и матерей, лишившихся детей, жалобные крики увозимых прочь детей, но постепенно они стихли вдали.
Из глубокой раны на голове Четансапы струилась кровь. Он все еще стоял на коленях в траве. Его поддерживали Чапа и Чотанка. К ним бросилась Унчида, чтобы перевязать рану. Из черепной кости у Четансапы был выбит маленький осколок, но насквозь нож ее не пронзил. Лубяная повязка на ране тотчас же потемнела, но постепенно кровотечение уменьшалось.
Поскольку день клонился к вечеру, Медвежье племя решило ночевать здесь же. Четансапа, мертвенно-бледный, с трудом держался на ногах. Он продуманно расставил дозорных, и мужчины племени приготовились отразить еще одно нападение. Однако враг более не показывался. Вероятно, он получил приказ доставить в интернат определенное число детей и приказ этот был теперь выполнен. Так предположил и так объяснил своим соплеменникам отсутствие врага Чапа.
Однако на следующее утро к лагерю дакота опять прискакали военные. Медвежье племя, а вместе с ним и группу индейцев, лишившихся своих детей, погнали дальше. Обе колонны добрались до импровизированного сборного пункта, на котором уже томились многие дакота со своими детьми. Чапа жадно прислушивался к любым вестям, которые только достигали его ушей, и вскоре смог сообщить, в чем дело: мужчин заставят сдать оружие. Им дозволялось оставить лишь нож, служивший не только для обороны, но и для изготовления орудий.