– Вот они! – встрепенулся Роуч.
– Да, я тоже вижу, – подтвердил Красный Лис без всякой подзорной трубы.
– Надо торопиться, иначе они успеют добраться до леса! – крикнул Роуч и хотел было пришпорить коня.
Красный Лис схватил его за поводья.
– Подумайте сами, сударь! Дальше нам придется идти по открытой местности. Вы хоть раз видели, как стреляет Токей Ито? А племя опять раздобыло несколько винтовок и ружей!
Луи Канадец скорчил гримасу:
– А что я говорил?!
Роуч, так и источая яд, крикнул:
– Вот же они, рукой подать! А ну, вперед, трусы и пьяницы, величающие себя старыми бойцами фронтира!
– Стойте! – прошептал Шонка. – Там белый волк…
– Скорее уж белые мыши, ты и вправду допился до мышей, тупица!
Роуч еще раз осмотрел местность в подзорную трубу, а потом погнал своих драгун и вольных всадников вперед. Красный Лис, Шонка и Луи не подчинились приказу, а затаились под прикрытием утеса. Однако Питт, Филипп и Эдди Татокано последовали примеру драгун и остальных всадников.
На том самом месте, где Шонке привиделся белый волк, затаились, зарывшись в снег в узкой лощине, Чапа и Тобиас. Они замаскировались, закутавшись в белые волчьи шкуры. Головная часть шкур скрывала их черные волосы, сами шкуры приходились на их смуглые спины. Оба воина сняли кожаные куртки, слишком тяжелые, неудобные в бою и негнущиеся, и оставили только леггины и мокасины. Спущенный с плеча, патронташ у обоих охватывал грудь. Чапа сжимал в руках отнятое у изменников ружье. Оба они так вжались в снег, что издали можно было различить только белый мех.
Чапа Курчавые Волосы прицелился и выстрелил из обоих стволов, быстро перезарядил и выстрелил снова.
– Хватит, – тихо произнес Тобиас. – Ты прикончил четверых, включая Безносого Питта.
Из серых туч, которые заволокли небо пеленой, снова повалил густой снег. Поднялась буря и стала взметать этот легкий, сухой снег поземкой.
Роуч с оставшимися в живых людьми попытался как можно быстрее вернуться к Красному Лису в укрытие. Он погнал своего вороного к утесам. Его конь издали выделялся на снегу и служил отличной мишенью. Если капитана не сразила пуля, то этим он был обязан только своей форме. Чапа и Тобиас получили от вождя приказ не убивать людей в форме, если этого можно избежать.
Не все последовали за Роучем с такой же быстротой. Некоторых привлекло оружие погибших, и они отправились за добычей. Один вольный всадник принялся поспешно собирать ружья.
Когда он выпрямился, чтобы броситься вслед за остальными, было уже поздно. За его спиной вырос индеец в белой волчьей шкуре. Лицо у него было изможденное, глаза горели. Он молниеносно взмахнул кинжалом. Вольный всадник опустился наземь, выронив ружья. Токей Ито собрал их и, невидимый за вихрями метели, поспешил к Чапе и Тобиасу и передал им трофеи.
Роуч с остальными преследователями доскакал до Красного Лиса. Они снова укрылись за скалами.
– Что теперь? – спросил Роуч.
– Надо же, моего мнения спрашивают! – Опять охватила Красного Лиса ярость.
Роуч тоже чуть было не вспылил.
Тут Красный Лис заставил себя успокоиться.
– Дело принимает серьезный оборот. Предлагаю дать им настоящий бой. Вернуться назад, обойти их с Миссури и окружить. Мы потребуем подкрепления!.. И… черт возьми…
Он мгновенно обернулся.
– Что такое? – После потерь, которые понесли его люди, Роуч реагировал на любую мелочь чрезвычайно нервно.
Красный Лис соскользнул с седла и осторожно-осторожно стал оглядывать окрестные скалы.
– Кажется, там опять появился один из этих…
Он умолк на полуслове и снова вскочил на коня.
– Ума-то у тебя не хватает, зато удачи хоть отбавляй, – крикнул Луи юнцу Филиппу, когда все, по примеру Красного Лиса, стали садиться на коней.
– Лучше так, чем наоборот, – отвечал тот, но Луи заметил, что с его лица еще не сошла бледность.
Пока Токей Ито и его воины Чапа и Тобиас сражались в арьергарде, прикрывая отступление Медвежьего племени, индейскому поезду удалось укрыться в лесах Черных холмов.
Медвежьи братья
Снегопад постепенно стих, ветер ослаб. Сгустился туман и заволок своей пеленой все вокруг. Но клубящаяся дымка на глазах делалась все прозрачнее, и наконец ее затопили сияющие золотистые солнечные лучи. Индейский обоз остановился. Немногим раньше дакота испугались, услышав выстрелы, но затем поняли, что первой грозной опасности удалось избежать. Старец Хавандшита воздел длани и от имени всего отряда вознес утреннюю молитву Священной Тайне, прося ниспослать дакота мир, как было заведено со времен далеких предков. Этот торжественный миг был знаком мальчику Хапеде с самого раннего детства, и сегодня во время молитвы он преисполнился особенно глубокого благоговения, ведь солнце впервые озарило вырвавшихся на свободу индейцев, которым, прежде чем они обретут новую родину, предстоял долгий путь, тяготы и лишения.
Беглецов встретили леса и скалы Черных холмов. Хапеда никогда прежде не бывал в этих горах, высившихся в самом сердце земель дакота, и теперь к желанию спастись от врагов присоединилось в его душе нетерпение и любопытство, ведь здесь его ожидали новые открытия и новые приключения.
Вот раздались удары топоров, которыми мужчины во главе колонны прокладывали дорогу между ветвями деревьев, среди подлеска. Из прерии появился Токей Ито с обоими своими «белыми волками». Они по-прежнему держали оружие наготове и следовали за поездом на небольшом расстоянии.
Когда пришел черед Хапеды пробираться сквозь густой кустарник, он спешился и повел своего мустанга в поводу. Земля в лесу пока шла под уклон, ведь горный кряж, словно поясом, охватывала река; из глубины долины доносилось журчание воды. Поезд двинулся по старой звериной тропе, которой наверняка нередко ходили племена дакота, жившие в этой местности. Однако недавняя буря снова повалила множество деревьев, от снега обломилось немало веток, и потому продвигаться по тропе было нелегко.
На дне долины простиралась река, поблескивающая в солнечном свете. Волны ее, столь прозрачные, что можно было различить песчаное дно, струились меж больших заснеженных камней. По обмелевшей реке плыли только маленькие тоненькие льдинки. Лишь на стрежне вода промыла глубокий желоб, по которому текла беспрепятственно и стремительно. В этом месте переправа немного затянулась, так как лошади, запряженные в волоки, не могли пройти его быстро. Однако передняя часть колонны на противоположном берегу уже повернула налево и двинулась вверх по реке.
Странники петляли вдоль бесчисленных излучин, которые проложила река, встречая на своем пути камни в предгорьях Черных холмов. Деревья в сверкающих снежных уборах выстроились рядами на берегу. Колонна шла и шла вперед. Когда индейский поезд выходил на очередной изгиб реки, Хапеда мог отчетливо различить людей и лошадей вплоть до самой головы колонны. Он мог разглядеть Хавандшиту, а еще Уинону, которая вела буланого мустанга и черного Охитику. Но вот своего друга Часке Хапеда так и не заметил. Куда же он запропастился? Не мог же он не уйти вместе со всем племенем! Само собой, Часке бежал из резервации вместе со всеми, а не остался в вигваме своего отчима Шонки, которого ненавидел. Но куда же он делся?
Много часов, борясь с усталостью, продвигались дакота вперед, не делая никаких остановок. Наконец солнце зашло на западе, выше по течению реки, озарив вершины деревьев и горные пики нежным алым сиянием. Речная долина погрузилась в сумерки, гладь журчащей воды потемнела.
Хапеда обрадовался, когда Хавандшита объявил привал. Мальчик совершенно измучился, потому что ночью не спал, а потом провел четырнадцать часов в седле без пищи и отдыха. Он уже различал место, где им предстояло разбить лагерь. Предводители колонны выбрали для этой цели речной залив, защищенный пологим горным склоном от северного ветра. Здесь под соснами и голыми дубами тоже лежал снег, но таких высоких сугробов, как в прерии, не было. Лошадей разгрузили и отвели в лес. Хапеда тоже отправил своего мустанга пастись. Сам он тем временем, тяжело ступая по снегу, принялся обследовать местность. Под старым деревом с узловатыми ветвями он обнаружил отца: тот, закутанный в одеяла, лежал во впадине между корнями. Мать принесла бурдюк воды, и Хапеда съел одну из двух ворон, которых Монгшонгша зажарила накануне вечером. Вторую он припрятал. Вдруг Часке явится голодным? Четансапа отказался от пищи. «Голод помогает исцелить раны», – наставлял он сына.
Монгшонгша протянула сыну одеяла, чтобы тот мог укрыться во время сна. Вигвамы решено было не ставить. Вестник вождей обошел всех, объявляя, что в путь снова надлежит отправиться спустя час после полуночи. Поэтому теперь пора было ложиться спать.
Однако Хапеда по-прежнему сидел на меховом одеяле с открытыми глазами, высматривая друга. Ему показалось, будто на окраине лагеря он заметил Часке Увальня, коренастого и приземистого. Хапеда слепил удобный, плотный снежок. Когда Часке снова стал прокрадываться сквозь кусты, Хапеда вскочил и запустил в него своим «снарядом». Жертва резко обернулась, но и не подумала ответить ударом на удар, а исчезла под ближайшим деревом.
Хапеда устремил взгляд на то место, где пропал его друг. Он настолько углубился в размышления о том, как быть дальше, что не сразу расслышал, как кто-то зовет его по имени. Только спустя несколько мгновений он осознал, что это отец тихо окликнул его, и он обернулся, чтобы внимательно его выслушать.
– Сходи, Хапеда, приведи его! Его дядя Шонка никогда больше не вернется в наши шатры. Роза умерла. Отныне Часке может жить у нас в вигваме.
Хапеда удивленно и благодарно кивнул. Потом вскочил и, проваливаясь в снег, перешагивая через корни и прорываясь сквозь подлесок, направился мимо своих соплеменников, то тут, то там располагающихся на ночлег, к тому месту, где попал снежком в друга. Оно находилось на окраине лагеря, снег здесь был неистоптанный, и Хапеда различил глубокие следы мальчишеских ног. Он двинулся за их вереницей в лес.