Братья не дрогнули и не отступили. Хапеда почувствовал, как похолодели его ступни в промокших мокасинах, а по телу стали стекать капли пота. Он и сам уже не знал, долго ли стоит так вместе с Часке. Может быть, целую вечность. Время в этой пещере остановилось. Здесь не мерцали звезды, не всходило солнце. Этот мрак никогда не оглашало птичье пение. Сколько часов прошло с тех пор, как они проникли под эти своды? Может быть, дома, в деревне, уже проснулись мужчины и, вооружившись луком и стрелами, еще до рассвета отправляются на охоту? Может быть, Молодые Собаки уже бросаются в журчащие речные воды и, смеясь, брызжут друг на друга? А Грозовое Облако, может быть, еще спит, завернувшись в одеяло из бизоньей шкуры?
Держа Часке за руку, Хапеда ощутил, как по всему телу сильного, приземистого мальчика пробежала дрожь. Уже несколько часов стояли они вот так и несли свой дозор.
Однако Медведица более не приближалась. Лишь изредка тишину нарушал скрежет когтей и хриплый рык, который постепенно стал напоминать некое подобие стона. Может быть, ей было ведомо, что сегодня ночью ей самой суждено умереть, когда она убьет Токей Ито? Древняя и мудрая, она не могла этого не знать.
Рык, эхом отдававшийся от стен и таивший в себе гибельную угрозу, зазвучал громче. Что-то влеклось по полу пещеры. Чудовище снова встало на лапы. Хапеда отпустил руку Часке и обнял его за плечи. Часке тоже обнял побратима за плечи, и теперь мальчики стояли, тесно прижавшись, обхватив друг друга. Когда она явится, пусть лишит жизни обоих сразу, словно одного единственного человека.
Мальчики выпрямились, расправив спины, ведь время ожидания наконец истекло и пробил их час.
С тихим, невыносимо страшным фырканьем чудовище шаг за шагом приближалось, тяжело ступая, и острый слух мальчиков, привыкший различать легчайшие шорохи и шелесты, тотчас же уловил, далеко ли оно и сколько шагов еще отделяет его от них: пятнадцать, десять, восемь… До них уже доносилось дыхание зверя. В нос им ударил отвратительный смрад. Пахло по-прежнему медведем и еще резче – кровью. Но к двум этим примешивался теперь и еще один запах. Во влажной мари, царившей в пещере, как ни странно, запахло паленым.
Большая Медведица снова остановилась.
Во тьме мальчиков охватил ужас, и они почти пожалели, что не могут ее увидеть.
Еще сильнее запахло гарью, жженой кожей.
Мрак озарило слабое мерцание. Из кромешной тьмы, засияв, как пламя, выступили причудливой формы влажные камни, напоминающие сказочных существ. Глазам мальчиков предстал потолочный свод огромного пещерного зала и два темных проема на противоположной стене, один из которых и выбрало чудовище, чтобы проникнуть к ним.
А еще они узрели Большую Медведицу меж света и тени.
От ужаса по спинам у них стали стекать капли холодного пота. Они не в силах были оторвать взгляд от ее длинных желтых когтей. Каждый коготь был толщиной с два человеческих пальца; каждая гигантская мохнатая лапа была вооружена пятью такими когтями. Непостижимые размеры чудовища превосходили воображение; у него была широкая грудь, мощная голова, толстая шея, которую Хапеда не смог бы обхватить обеими руками. Страшилище со злобным видом опустило голову. Мальчики заметили острые зубы в длинной, сужающейся к концу пасти. По обе стороны выпуклого лба справа и слева горели на удивление маленькие медвежьи глазки. Зверь начал переносить всю тяжесть своего тела на задние лапы и размахивать передними, готовясь к нападению. Теперь пещеру озарял свет, а запах гари сделался сильным и едким.
Хапеда и Часке закрыли глаза. Все-таки лучше было не видеть Медведицу. Стоя у выхода из пещеры, они полностью закрывали его собой. Если она захочет выбраться наружу, то не сможет пройти мимо них.
Хапеда испуганно вздрогнул, ощутив легкое прикосновение к своему плечу. Кто-то схватил его со спины, однако он не в силах был оторвать взгляд от древней, как мир, бурой великанши, которая, злобно фыркая, стояла перед ним выпрямившись и била темными лапами по воздуху. Мальчик не мог от нее отвернуться.
Свет несколько померк. Кто-то с силой схватил Хапеду и швырнул его навзничь, на пол, прямо в пещерный проход, а потом так же бросил наземь и Часке.
Через мальчиков перемахнул какой-то человек, над ними мелькнули его ступни.
Снова поднявшись на ноги, мальчики увидели, что перед ними, у входа в пещерный зал, стоит человек. Левой рукой он сжимал зажженный факел, вновь воздев его вверх: факелом ему служило толстое полено с защемленными на конце горящими лоскутами бизоньей шкуры. Человек этот был высок и строен.
Токей Ито!
Хапеда схватился было за влажную стену пещерного хода, чтобы на ощупь пробраться вперед. Но тотчас же снова замер.
Одним прыжком вождь перелетел из проема пещерного хода в большой зал, стремительно проскользнув под когтистыми лапами выпрямившейся во весь рост Медведицы. Теперь он застыл рядом со зверем, сжимая в руке факел. Даже он не сумел бы, вытянув руки, коснуться головы Медведицы; она намного превосходила его размерами. Сопя, чуть ли не стеная, закружилась она на месте, пытаясь найти врага.
Оружия у вождя не было. Он попятился на несколько шагов, нарушая правила охоты на медведя и подвергая себя риску. Он нагнулся, не упуская из виду рычащего зверя, и воткнул факел в расселину в скале, а потом снова выпрямился.
Медведица хотела было кинуться за ним. Она неуклюже метнулась, шаркая задними лапами, а передними молотя воздух, а потом снова стала на все четыре лапы. За ней потянулся кровавый след.
Вождь застыл, не шевелясь более. Шаг за шагом приближалось к нему гигантское чудовище, даже теперь достававшее ему почти до плеча. И тут посреди пещерного зала мальчики внезапно увидели, что же за таинственное существо все это время, падая и оскальзываясь, неуверенно следовало за медведицей: это оказался медвежонок. Он был бурый, как и его мать. Ему было не более двух месяцев, и он явно еще не привык самостоятельно идти за ней.
Когда у медведицы появлялись детеныши, она яростно набрасывалась на всякого, кто осмеливался на нее напасть. Неумолимо преследовала она даже того, кто обращался в бегство, и не отступала до тех пор, пока ее не убьют или пока она сама не расправится с врагом.
Мальчики не решались крикнуть или даже пошевелиться. Все должно было случиться, как угодно Великому Духу.
Вождь по-прежнему стоял на том же месте, освещенный пламенем факела, и чудовище приблизилось к нему. Токей Ито подался вперед, вперив взор в маленькие медвежьи глазки и ни на мгновение не отводя взгляда. Он издал какой-то звук, напоминающий звериное рычание. Медведица ответила, в свою очередь злобно и недоверчиво зарычав. Вероятно, она была тяжело ранена. Мальчики заметили в том месте, где лежала Медведица со своим детенышем, лужу крови.
Вождь опустил руки и, ссутулившись, стал покачиваться, подражая походке медведя; он снова стал издавать странные звуки, таинственным образом чередуя среди них глухие и звонкие, подобные тем, что мальчикам иногда приходилось слышать во время исполнения медвежьей пляски.
Теперь Медведица заворчала тише и вцепилась в камень. Вождь замолчал, по-прежнему безотрывно глядя в глаза могучего зверя. Тяжело и неуклюже, как настоящий медведь, опустился Токей Ито на землю, и чудовище подошло к нему. Неужели Медведица говорит с ним? Она издавала звуки, напоминающие стоны, а Токей Ито отвечал ей.
Она остановилась прямо перед ним. Ее приоткрытая пасть замерла, почти касаясь чела вождя; одним укусом своих мощных челюстей она могла размозжить человеку череп.
Однако она не бросилась на вождя.
Она застонала так, что мальчиков, которые завороженно следили за этой сценой и от которых не ускользал ни единый звук, охватил невыносимый ужас. Что происходит? Неужели умирающая Медведица плачет?
Вождь откликнулся, негромко, глухо зарычав.
Тут бурая великанша отвернулась и, оставляя за собой кровавый след, шаркая огромными лапами по влажному полу, направилась к медвежонку, который, пошатываясь, ковылял за матерью. Она ткнулась в него мордой и своими могучими лапами подтолкнула вперед. Однако, казалось, она и сама не ведает, что делать дальше. Она легла наземь и принялась вылизывать детеныша. Бурый мохнатый медвежонок начал ее обнюхивать. Возможно, он проголодался.
Хапеда и Часке пошевелились. Только теперь в мерцающем свете факела они увидели, что у Большой Медведицы красивый, чуть курчавящийся мех, отливающий разными оттенками бурого, от более светлого до более темного, совсем не похожий на те, что до сих пор приходилось им видеть. Его так и хотелось погладить.
Медведица перестала вылизывать детеныша. Склонив голову к плечу, она поглядела на вождя, а он тем временем вновь стал издавать тихое, напоминающее медвежье рычанье. Могучий зверь заворочался и попытался встать, но не сумел. Напрасно упиралась Медведица в пол сильными лапами, последним усилием царапая когтями влажную землю. Из пасти у нее побежала алая струйка.
Вождь встал на ноги и подошел к зверю, а тот не выказывал страха. Подчинив Медведицу своей воле и обнаружив при этом столь глубокое знание медвежьей природы и медвежьего нрава, каким не мог похвастаться ни один бледнолицый и лишь немногие краснокожие, он победил ее, не причинив ей вреда. Он опустился рядом с ней на корточки, и Медведица прижалась к нему, доверившись ему как другу. Мальчики заметили, как вождь прислонился к одному из растущих из земли камней, чтобы Медведица его не опрокинула.
Медвежонок неуклюже заковылял вокруг матери, с плачем требуя молока. Мать содрогнулась и чуть приподнялась, а потом снова оттолкнула свое дитя. Взяв его зубами, она подвинула его к человеку, понимающему ее язык.
Из пасти у нее снова хлынула кровь. Она бросила на человека последний, прощальный взгляд, ее маленькие медвежьи глазки закатились, грозные лапы вытянулись, и все ее могучее тело бессильно завалилось набок.
Большая Медведица умерла.
Мальчики боялись перевести дух. Вождь тоже не шевелился, и они заметили, как он побледнел.