– Я просто пытаюсь вас понять.
И все?
– Что ж, удачи. И не такие, как вы, пытались. – Неправда. Я, как принцесса, перецеловала немало жаб. Мой голос снижается. – Сообщите, когда получится.
– Сначала вы показались мне глупой. – Ого. Ну давай, говори прямо. – Но я был не прав… Мне кажется, вы серьезно относитесь к тому, что для вас по-настоящему важно. Думаю, вы слушаете свое сердце.
Наши взгляды встречаются.
В дверях раздается покашливание. Точно так же, как и той ночью в машине, мы отпрянули друг от друга. Поток электричества угасает. Отец Акио говорит что-то по-японски.
– Чай готов, – отрезает Акио.
В гостиной в глазурованных китайских чашках синего цвета нас ждет потрясающий зеленый оча. Пока мы пьем, я украдкой смотрю на Акио, краснея и отворачиваясь. Его последние слова так и крутятся в моей голове.
Думаю, вы слушаете свое сердце.
Пока их императорские величества император и императрица Такэхито находятся с официальным визитом во Вьетнаме, их сын, его императорское высочество наследный принц Тошихито, вместе со своей дочерью, ее императорским высочеством принцессой Изуми, посетил ряд неофициальных мероприятий в городе.
В понедельник они были на 42-м Азиатско-тихоокеанском фестивале и Ярмарке благотворительности в Токио. Принцесса обогнала отца и первой поздоровалась с его превосходительством послом Королевства Камбоджа Сэмом Сормом в одной из ремесленных лавок. Грубая ошибка. По-видимому, никто не обеспокоился тем, чтобы предупредить принцессу, что сначала поприветствовать его превосходительство должен ее отец, наследный принц. Скорее всего, принцесса Изуми руководствовалась одной из американских традиций. Как говорят на Западе, дамы вперед.
В среду они присутствовали на открытии галереи. Принцесса Изуми завела разговор со скандальной художницей Йоко Фудзита, известной своими критическими взглядами в отношении императорской семьи. Ответственные сотрудники Императорского двора спешно прервали беседу, но «Сплетник Токио» сумел запечатлеть их разговор (см. фото).
Наконец в четверг отец и дочь были замечены в императорской ложе на бейсбольном матче-открытии сезона. Они сидели в одинаковых шляпах и с какигори[63] в руках (см. фото: ее императорское высочество принцесса Изуми показывает пальцем на игроков). Позже императорская семья поприветствовала команды, и принцесса Изуми непозволительно долго общалась с одним из игроков.
Далее по списку – свадебная церемония премьер-министра Адачи, на которой будет присутствовать императорская семья в полном составе, за исключением императора и императрицы. В списке гостей нет одного человека – сестры премьер-министра, Садако Адачи. Между ними идет непримиримая вражда с тех самых пор, как Садако обвинила премьер-министра в государственной измене и связях с якудза[64]. Ходят слухи, что Адачи уволил одного из своих сотрудников за упоминание ее имени в его присутствии. Жаль, что на шикарное мероприятие журналистам вход запрещен. Как и весь Токио, мы сможем наблюдать за происходящим лишь со стороны. Но зрелище обещает быть стоящим.
15
– Вот так. – Марико аккуратно прикрепляет последнюю жемчужину мне в волосы и, отступив на шаг и загородив зеркало в полный рост, оценивающе смотрит на меня. Довольная, фрейлина опускает подбородок. – Вы готовы.
Она отходит в сторону, и я вижу свое отражение. Ого, тут определенно не обошлось без волшебства крестной-феи. Мои ногти отполированы до блеска и покрыты лаком телесного цвета – кричащего розового с меня довольно. Украшенные пресноводным жемчугом волосы собраны в низкий пучок, лицо теперь обрамляет густая прямая челка до бровей. Шелковое платье в пол нефритового цвета сияет на свету.
Марико дает мне подходящий клатч. Он совсем легкий.
– В сумочке помада и тональное покрытие, если вдруг кожа начнет блестеть. Ах да, телефон тоже там. Только, пожалуйста, переведите его в беззвучный режим.
Моя бровь так и ползет вверх – не может быть. Чаще всего она прячет мой телефон, играет со мной в игру «попробуй отними», пока я не закончу свои ежедневные обязанности.
Марико ведет меня к выходу, давая по пути наставления.
– Не забывайте: вы входите в помещение после своего отца. Разговаривайте и общайтесь только со знакомыми. Жаль, что у нас не было времени изучить фотографии гостей и разобраться в их политических взглядах. Как бы там ни было, ни к кому не проявляйте особого внимания. И не указывайте пальцем. – Последнее время фрейлина быстро реагирует на мои ошибки – на Ярмарке благотворительности, открытии галереи и бейсбольном матче. Грехов у меня немало.
Хмурясь, иду к выходу. Будь отец сейчас со мной, мне было бы легче, но у него запланировано несколько мероприятий в режиме нон-стоп. Мы встретимся сразу на свадьбе. Меня будет сопровождать Акио. Кстати…
Посреди гостиной, опустив руки, в смокинге, стоит он. Часть моей тревоги как ветром сдуло. Вау. Акио в деловом костюме. Медленно аплодирую.
– Вам еще что-нибудь нужно? – спрашивает Марико.
– Нет. Большое спасибо, – отвечаю я, не сводя взгляда с Акио.
– Следите за осанкой, сидите прямо. Если вам нужно в уборную, то сначала извинитесь… – и замолкает.
Акио улыбается мне, а я – ему, не произнося ни слова.
– Я сообщу вам, когда мы сядем в машину, – говорит он, не отрывая от меня глаз.
– Конечно, – после короткой паузы отвечает Марико. – Я подготовлю комнату принцессы к ее возвращению.
Акио наклоняет голову, и фрейлина, извинившись, удаляется. Свет двух ламп сливается, придавая гостиной уюта.
– Машина скоро будет здесь. Сейчас позвоню и выясню, где они, – говорит Акио.
– Нет, – вырывается у меня. – Еще минуту, пожалуйста. – Я снова нервничаю. Свадьба премьер-министра – это событие уровня красной ковровой дорожки. Снаружи будут журналисты. Внутри – моя семья и весь свет японского общества. На меня будет направлено особое внимание. Смотрю на подол платья: не слишком ли оно длинное? Не запутаюсь ли я в нем? Ведь и такое может случиться.
Делаю глубокий вдох, пытаясь абстрагироваться. Хватаюсь за мысль о Маунт-Шасте как за якорь спасения. Вдруг вспоминаю, что теряю.
– Завтра там выпускной вечер. – Несколько дней назад девчонки прислали мне фотографии с примерки платьев в стиле восьмидесятых.
– Правда?
Удивительно: Акио не торопится к выходу. Я не спешу. И он, по всей видимости, тоже.
Я очень нервничаю и не в силах контролировать свои мысли.
– Знаете, чего мне будет не хватать? – Ну, кроме теплого пунша, плохого освещения и того неловкого момента, когда вдруг сталкиваешься с бывшим и его девушкой, с которой он тебе изменил. – Мне будет не хватать танцев. Вы потанцуете со мной? – Я немного застенчива. Но ощущаю себя храброй – ну, отчасти. И, по крайней мере, красивой.
Он переступает с ноги на ногу, потирая подбородок.
– Я не уверен.
– Пожалуйста. Всего один танец. – Еще немного побыть в гостиной, где тепло, спокойно и нет посторонних глаз. – Ради выпускного, на котором меня не будет. Всего-то. – Правда, скорее всего, я бы танцевала медленный танец с Нурой. Однажды мы уже пробовали. Затем к нам присоединились Хансани с Глори. Просто мы по-настоящему любим друг друга.
– Но у нас нет музыки.
– Это можно исправить. – Достаю телефон, прокручиваю варианты и нажимаю «плей», ставя громкость на максимум. Затем кладу клатч и телефон на кофейный столик и вытягиваю перед собой руки. Черед Акио. Я не буду заставлять его танцевать со мной, если он и правда не желает.
И вот он передо мной, кладет руки мне на талию. Легкое колебание, и его объятие становится крепче. Опускаю ладони ему на плечи, и мы раскачиваемся из стороны в сторону, прямо как подростки.
– Я никогда не слышал этой песни, – шепчет он.
– Ее мало кто знает. Ее исполняет мужской хор геев Маунт-Шасты.
– Не похоже на хоровое пение.
– На самом деле, их всего двое, – морщусь я. – Глен и его партнер Адриан. Они оба брутальные и считают Бетт Мидлер национальным сокровищем и готовы сразиться с любым, кто думает иначе. – Весь их альбом – кавер-версии ее хитов. И сейчас мы слушаем The Rose.
– Неплохо. Мне нравятся их голоса, особенно низкий.
– Да, это Адриан. Он, можно сказать, тащит на себе коллектив. – Акио чем-то напоминает мне Глена – такой же грубоватый.
Мы оба замолкаем. Слушая музыку, ближе подступаем друг к другу. Моя голова покоится у него на груди, его руки сомкнуты за моей спиной. Наслаждаясь проблеском счастья, облизываю губы.
– Есть новые предположения обо мне?
Он откашливается.
– Что ж. У вас есть привычка разговаривать, постоянно жестикулируя руками. Ваши пальцы очень экспрессивны. А еще во время еды вы от удовольствия напеваете себе под нос, словно не в состоянии контролировать себя. Мне нравится, что вы умеете наслаждаться такими мелочами.
Мне хочется сказать ему, что я тоже кое-что о нем поняла. Он мужественный, но в нем нет ни капельки холода. Он любит всей душой. Я видела, как он склонился над своей матерью, с какой нежностью и заботой коснулся ее лба и предложил стакан воды.
– Акио? – Песня играет заново. Я поставила ее на повтор. Вот умница. – Раз уж мы теперь так хорошо ладим, мне бы очень хотелось обсудить одну тему. – Мы сделали пол-оборота. Немного подождав, говорю: – Это касается моего кодового имени. «Редиска».
– Вам не нравится?
– Нет, не нравится. По правде говоря, я его, скорее, ненавижу. – Тем более что корнеплод раздражает желудочно-кишечный тракт.
– Редис – незаменимый овощ, – говорит он и тихим голосом прибавляет: – И, по правде говоря, мой любимый.