Захожу внутрь. Убедившись, что дверь плотно закрыта, осторожно спрашиваю:
– Все хорошо?
С тихим стоном Мидори отворачивается. Сощурив глаза, сестры смотрят на меня и встают перед матерью, пряча ее. Сдвигаюсь, пытаясь заглянуть через них.
– Могу я чем-нибудь помочь? Воды? Доктора?
Норико делает шаг вперед. На ней небесно-голубое платье с высоким воротом. Образ ее дополняют золотые искры гнева в глазах.
– Ты никому не скажешь ни слова, – произносит она.
– Конечно, я не…
Акико встает рядом с сестрой. На ней пастельно-зеленый наряд. Руки ее сжаты в кулаки.
– Тебе здесь не место.
Я отхожу.
– Я никому не скажу.
– Стоит тебе хотя бы подумать об этом, и мы тебя уничтожим, – обещает Норико.
– Повторюсь, я никому не скажу. Но это не самое лучшее место. Если можете, перенесите ее.
Сестры переглядываются. Снова выступает Норико:
– Мы сами решим, что лучше для нашей матери. А теперь будь добра, уходи.
Молча смотрю в глаза сначала одной, потом другой. Это и правда не мое дело. Пора уходить. Надеваю улыбку.
– Поправляйтесь, – громко произношу я, обращаясь к их матери. Они смотрят мне вслед.
Оказавшись снова в холле, иду в противоположную от банкетного зала сторону, все дальше и дальше, ища укромное местечко. Поворачиваю направо. В просторном коридоре практически никого, за исключением двух гвардейцев, стоящих под бамбуковыми фонарями. Когда я прохожу мимо, они вытягиваются в струнку. Заглушаемые красным ковром шаги становятся все быстрее и стремительнее, вторя яростно бьющемуся сердцу.
Наконец оказываюсь у дверей. Отворив их, проскальзываю внутрь и тихонько их закрываю. Я в том самом зале, где меня сегодня фотографировали. Сквозь окна просачивается яркий солнечный свет, подсвечивающий застывшие в воздухе пылинки.
На звук открывающейся двери резко разворачиваюсь. Это Акио. Я знала, что он пойдет за мной. Несколько секунд он молча смотрит на меня, наклонив голову. Лучи солнца освещают жесткие черты его лица. Он неотразим. Будто вырезан из мрамора и стекла.
– Вы покинули застолье, – только и говорит он.
Нежно улыбаюсь.
– Вы сказали, что нам нужно поговорить.
– Верно. – Он идет вперед.
Приподнимаю подбородок.
– Итак?
Молчание. Он качает головой.
– Я не знаю, с чего начать.
Смотрю на него как завороженная. Сердце бьется как бешеное, и прочие симптомы. Вытянув руку, он проводит пальцами по предплечью и берет мою ладонь в свою.
– Изуми. Принцесса. Редиска. – Он притягивает меня к себе. – Вы потанцуете со мной?
– Я… я не знаю, – колеблюсь я. У меня кружится голова. – В прошлый раз вышло не очень.
– В прошлый раз я поступил как идиот.
Что ж, когда мужчина прав, тут и спорить нечего. Кладу руку ему на плечо.
– Но у нас нет музыки. – В прошлый раз он сказал мне то же самое.
На его лице появляется улыбка.
– Я пришел подготовленный. – Он достает из кармана телефон и, прокрутив варианты, выбирает песню. Звучит The Rose. – Я не смог найти версию мужского хора геев. Поэтому придется слушать оригинал в исполнении Бетт Мидлер.
– Я переживу. – С выдохом расслабляюсь. С миром все в порядке.
Он опускает подбородок мне на голову, и мы плавно раскачиваемся под музыку.
– Как прошло знакомство с императором и императрицей?
– По-моему, хорошо. – Прижавшись к его груди, вкратце рассказываю об обеде, о шутках Еси, о близняшках Грейди с матерью в уборной.
– Принцесса Мидори уже давно чувствует себя неважно. Пресса будет жестоко критиковать ее за то, что она не вышла вместе с остальными послушать речь императора в день его рождения.
Я останавливаюсь.
– Но это несправедливо.
Взгляд его нежен, а голос жесток:
– Лучше она, чем вы.
– Не говорите такого, – отвечаю я, хотя всегда приятно, когда за тебя кто-то заступается.
– Но это правда.
Стучу его по груди.
– Просто больше не повторяйте.
– Я лучше промолчу.
Продолжаем танцевать. Песня заканчивается и начинается снова.
– Вы поставили песню на повтор?
– Я учился у лучших.
– Не думала, что вы вообще заметили.
– Конечно, заметил. – Он говорит тише, в голосе слышится хрипотца. – Когда речь заходит о вас, я замечаю все до единой мелочи.
Мы снова останавливаемся. Мое дыхание учащается. Его сердце словно рвется наружу.
– Вы скажете мне, о чем хотели со мной поговорить?
– Разве это не очевидно? – Он кладет руки мне на талию, под ними словно горит огонь.
– Я предпочитаю, чтобы мне подробно излагали свои мысли.
Его карие глаза сияют подозрительно ярко.
– Та ночь в Киото. Это была лучшая ночь за всю мою жизнь. И при одной лишь мысли, что она больше не повторится, что вы не будете моей… – Он крепче сжимает меня. – Редиска. Я безнадежно в тебя влюблен. – Я вздрагиваю. Чувства переполняют меня. Это самые ласковые слова, которые я когда-либо слышала. Которые когда-либо хотела услышать. Закрываю глаза и снова открываю. – Пожалуйста, скажи что-нибудь, – просит он.
C улыбкой опускаю голову. Все сошлось, все совпало. Как переплетенные пальцы. Как ключ и замок. Мы подходим друг другу, и нам нельзя быть порознь.
– Я думаю, что ты должен поцеловать меня.
Он выдыхает.
– Лучшая мысль, которую я когда-либо слышал.
Он опускает голову. Его губы касаются моих. Сначала робко, затем решительно. Я отвечаю ему взаимностью. Наши тела пылают. Мы расходимся и, удивленно глядя друг на друга, снова сближаемся. Губы ищут губы. Руки касаются рук. Здесь, на этом самом месте, в этом здании, на этой земле под ним, рушатся тысячелетние традиции.
Некоторые правила созданы, чтобы их нарушать.
В эксклюзивном материале «Сплетник Токио» раскрывает связь ее высочества принцессы Изуми с императорским гвардейцем Акио Кобаяши! Эти двое тайком ото всех проводили время вместе в Токио и в Киото. По сообщениям нашего источника, искра между ними пробежала во время первой встречи.
Все началось с жаркой дискуссии между ними, когда ее высочество принцесса Изуми прибыла в Японию. Она остановилась, чтобы воспользоваться уборной в кухне аэропорта, что не было предусмотрено графиком.
Помощник официанта Дэндзи Канроджи стал свидетелем напряженного спора между принцессой и ее гвардейцем. «Было очевидно, что они друг другу не понравились», – вспоминает он.
Как же враги превратились в любовников? Переломный момент произошел однажды ночью в Токио.
Принцесса сбежала из дворца, чтобы провести время в городе, и попала в неприятную ситуацию. На фотографиях, предоставленных эксклюзивно «Сплетнику Токио», нетрезвую принцессу из караоке-клуба выносит ее императорский гвардеец. По сообщениям нашего источника во дворце, в Киото эти двое сблизились еще больше.
Конечно, нельзя не вспомнить о том случае в больнице, произошедшем неделю назад. Здесь Кобаяши накрывает собой ее высочество принцессу Изуми после инцидента с тележкой. «Он слишком долго не отпускал ее, – комментирует наш источник. – Даже после того как угроза миновала, он продолжал ее крепко обнимать».
И, наконец, во время праздничного обеда по случаю дня рождения императора их поймали в пустом бальном зале танцующими и целующимися.
Так кто же этот императорский гвардеец, привлекший внимание принцессы? Его зовут Акио Кобаяши, сын бывшего императорского гвардейца Сигэко Кобаяши, удостоенного высоких наград. Несмотря на наследие его семьи, юноша собирался записаться в Воздушные силы самообороны Японии. «Его отец был подавлен, когда узнал, что сын не хочет следовать по его стопам, – комментирует друг семьи, предпочитающий не раскрывать своего имени. – И лишь когда заболела его мать и отец уволился с работы, Акио нехотя согласился стать императорским гвардейцем. Этот молодой человек всегда витал в облаках. Сначала он хотел быть пилотом, а теперь – жениться на принцессе!»
«Он перегнул палку, – говорит императорский блогер Химари Ватанабэ. – Мне жаль принцессу. Очевидно же, что ею воспользовались. Кобаяши по меньшей мере нужно уволить. Какой позор. Принцесса заслуживает лучшего».
Другие же видят ситуацию не так ясно, как Ватанабэ. «Оба виноваты, – заявляет источник в Управлении Императорского двора. – Принцесса сама привлекла внимание гвардейца. Она в душе романтик. Это слишком по-американски. Наглая, дерзкая и упрямая. Так что за рамки дозволенного вышли оба».
Агентство Императорского двора отказалось комментировать ситуацию.
27
На следующее утро я просыпаюсь от вибрирующего на тумбочке телефона. Вытянув руку, хватаю его. Туча сообщений от Нуры и девчонок. В последнем вопрос: «Ты в порядке?». И прикреплена статья. Открываю ее. Перед моими глазами мелькают слова:
Ее высочество принцесса Изуми.
Связь.
Императорский гвардеец.
Прикрываю рот рукой. Как низко. Непристойно. Акио – злодей. Я – американская выскочка. А фото и того хуже: в караоке-баре, возле ресторана в Киото, в госпитале и, наконец, со дня рождения императора. Изображения расплывчатые, словно кто-то снимал издалека. Судя по ракурсу, нас фотографировали от дверей. Кто-то следил за нами.
Пазл складывается. Источник во дворце. Тебе здесь не место.
Близняшки Грейди.
Должно быть, это их рук дело. Возможно, все это время они следили за мной. А я подыгрывала им, практически на блюдечке преподнесла им историю, которая может стать моей собственной гибелью.
О нет, Акио. Мысль о том, что ему может быть плохо, невыносима.
Нахожу его номер и звоню. Абонент отключен. Тогда пишу сообщение: Позвони мне. Прилетает отчет: не доставлено. Снова пишу – то же самое. Что за фигня? По дворцу разносятся г