– Серьезно, – заверяет Норико.
– Да-да, охотно верю. – Нисколько не верю, и это понятно по голосу.
– Пф. Ты и правда думаешь, что мы поддерживаем контакты с таблоидами? Они были жестоки к маме. К нам. Мы бы никогда так не поступили с другими, – говорит Акико.
Присматриваюсь к ним. Они расслаблены, их поведение не вызывает никакого подозрения. То ли они патологические лгуньи, то ли действительно говорят правду. Хм, все сходится. Помню, как в день рождения императора они защищали свою маму. Значит, они ненавидят таблоиды?
– Мы даже чуть не посочувствовали тебе, – после короткой паузы говорит Норико с таким видом, будто ее это раздражает. Раздражает быть просто человеком.
– Веришь или нет, но мы тебя не выдавали, – вторит ей Акико.
И убегают, задев меня костлявыми плечами. Гвардейцы за ними.
– Но если не вы, то кто? – кричу им вслед, потирая плечи.
– Без понятия, – оборачивается Норико.
Вот и вся помощь, которую я от них получила. Дождавшись, когда они скроются, достаю телефон и тут же пишу в чат БАД:
Я: Только что натолкнулась на близняшек Грейди. Они сказали, что не выдавали меня.
Хансани: Что?
Нура: И ты им веришь?
Я: Ну, они настаивали на том, что никогда бы так не поступили после того, что таблоиды сделали с их мамой.
Глори: Вот так поворот!
Нура: Но если не они, то кто?
Все еще ломаю над этим голову. В статьях упоминается некий источник во дворце. Я была полностью уверена, что речь шла о близняшках Грейди. Но, быть может, за этим стоит кто-нибудь еще… При мысли об одном человеке меня передернуло. Только у него был ко мне неограниченный доступ. Ощущение, будто меня ударили в живот.
Через двадцать минут я уже в доме тетушки и дяди. Обхожу дом и – о чудо! – на переднем дворе нахожу Еси. Он загорает. На столике рядом стоит нелепый коктейль с зонтиком.
– Оставайтесь здесь, – обращаюсь я к своему гвардейцу. – Вам явно не захочется видеть это.
Рейна тоже тут. Отрывисто махнув ей рукой, подхожу к Еси. Тот при виде меня улыбается. Вижу его насквозь.
– Слышал, что ты вернулась. Иди сюда, присаживайся. Вот, выпей. – Он указывает на стоящее рядом кресло. Его грудь без единого волоска намазана каким-то маслом.
– Нет, спасибо. Не пью по утрам. – От резкого звука моего голоса улыбка на его лице исчезает.
– Ты какая-то недовольная, – замечает он.
– Зачем ты это сделал? – спрашиваю я, сжимая руки в кулаки.
– Я не совсем понимаю, о чем ты. – Он откидывается на шезлонг, подняв подбородок к солнцу.
– Зачем ты продал фотографии таблоидам? – Ведь с ним я наоборот должна была быть в безопасности.
– Ах, это, – мягко говорит он. Время идет. Солнце припекает мне голову. Пахнет сосной и маслом для загара. – Зачем люди делают что-либо? Ради денег. – Он пожимает плечами. – Мне нужны были средства, помимо тех, что выдает императорская семья. Ты ведь знаешь, что, как принц, я не обладаю никакими профессиональными навыками?
Глубоко вздыхаю. По крайней мере, не отрицает. Хотя бы не придется выбивать из него правду.
– Я думала, мы друзья. – В ссутулившихся плечах, дрожащем голосе, навернувшихся на глаза слезах отражается боль.
Еси приподнимается и, сняв солнцезащитные очки, опускает голову.
– Я твой друг. По крайней мере, был им. Ты пришлась мне по душе больше, чем я рассчитывал. Мне бы хотелось, чтобы все было иначе. Но… – Он качает головой. – Ты даже не представляешь, каково это – вырасти здесь. Какое это бремя – постоянно слышать, что тебе делать и куда идти. Это не жизнь. – Он надевает очки, отстраняясь от меня. Безупречный, беззаботный Еси снова здесь. Маска, которую он носит, – всего лишь хороший трюк. Я-то думала, что за ней он скрывает свою нежную душу, но теперь мне все ясно: он просто неисправимый, потерянный мальчишка, готовый сделать все что угодно, лишь бы получить желаемое. – Как бы там ни было, я оказал тебе услугу. Ты же говорила, что хочешь вернуться домой.
Мне тошно. С ума сойти. Он причинил боль мне. Акио. В поисках заработка разрушил жизни. И что же он получил? Квартиру? Персонального повара?
– Это должна была решать я.
– Изуми, – шипит он. – Что сделано, то сделано. Пока мы тут болтаем, мой камердинер пакует вещи. Как только мою новую квартиру вычистят и обставят мебелью, я съеду. – Еси хмурится. – Как бы там ни было, мне жаль. Если бы только обстоятельства сложились иначе…
– Да, мне тоже жаль. – По нескольким причинам. Мне жаль, что я доверилась ему. Что он такой испорченный мальчишка. Разворачиваюсь и ухожу прочь. Я избавилась от неприятностей, а вот он – нет. Ему еще жить с собой. Моя же совесть чиста. Даже находиться не хочу рядом с ним. Вот только… Стоп. – Письмо. Ты доставил его?
Ответ я знаю без слов. Еси качнул головой.
– Но я и не продал его таблоидам. Хотя мог бы получить за него кругленькую сумму. Хочешь забрать?
Сглатываю, чувствуя пустоту в сердце в том месте, которое когда-то занимал Еси.
– Выброси его, – отвечаю я. Было оно доставлено или нет – не имеет значения. Для Акио все равно бы ничего не изменилось. Он потерял работу, передавшуюся ему по наследству, гордость семьи. Я причинила ему зло. У меня есть все, а вот у него – ничего.
Еси стискивает челюсть.
– Рейна! – вопит он. – Ты нужна мне. Помажь мне спинку лосьоном.
Разъяренная, Рейна идет к нам. Она видела все. Возможно, уже в курсе всех грязных делишек своего босса, знает, в какие игры он играет. Интересно, ей он так же противен, как и мне? Думаю, да. Кажется, я знаю, как отомстить Еси.
– Рейна, – четко и громко окликаю я ее. Она переводит на меня взгляд. – Вы когда-нибудь задумывались о том, чтобы работать на амбициозную, стремящуюся самореализоваться принцессу, которая хоть и совершает кучу ошибок, но живет интересной жизнью и ни за что не станет домогаться вас?
Сглотнув, Рейна осторожно кладет тюбик с лосьоном.
– Ваше Высочество, вы предлагаете мне работу?
Поднимаю голову.
– Подумайте над моим предложением.
Травля со стороны таблоидов и раскрытие предполагаемого романа вынудили ее императорское высочество принцессу Изуми покинуть Токио. Но теперь она вернулась, и ей есть, что сказать. В беспрецедентном интервью ее императорское высочество принцесса Изуми поделилась с главным редактором Юи Сато рассказом о своем детстве, о том, как узнала, что она – принцесса, как изучает японскую культуру и второй язык, о своей влюбленности и будущем, полном возможностей.
Все началось с книги о редких орхидеях, рассказывает ее императорское высочество принцесса Изуми. Осанка прямая, ноги скрещены в щиколотках, руки лежат на коленях. Профиль ее величественный, хотя взросление прошло в иных условиях. Легкие веснушки на переносице, красноватый отблеск волос и исходящее изнутри искреннее тепло намекают на ее залитое солнцем калифорнийское происхождение. Она приземленная, хотя веселая и искрометная, особенно когда рассказывает о маме и своих друзьях. «Надпись в книге нашла моя подруга». То было стихотворение, которое восемнадцать лет назад ее отец, наследный принц Японии, написал для ее матери, Ханако Танаки.
Вот уже два десятка лет не умолкают слухи о личной жизни наследного принца. У заядлого искателя приключений, увлекающегося лыжным спортом и альпинизмом, случалось немало громких романов. Последний из них был с британкой японского происхождения Хиной Хиромото, чья семья ведет свою историю от могущественных дайме[91] и виконтов – знати, которая впоследствии была сослана. Его личная жизнь вызывала и вызывает у Управления Императорского двора серьезное беспокойство. Наследный принц Тошихито живет под сильным давлением: он должен родить законного наследника мужского пола. Хотя принцессу Изуми признали членом императорской семьи, она не мальчик и не законная наследница. Возникли вопросы касательно прав женщин на преемственность трона и изменения закона. У принцессы Изуми есть ответ, но об этом позже.
Вернемся к тому, как она нашла своего отца – или того, кто, по ее мнению, им является. «Моя подруга – великолепный сыщик. И вышла она на него благодаря этому таланту. Она начала с архива Гарварда, но нашла его благодаря старому доброму Гуглу». Мама принцессы Изуми – выпускница Гарварда и выдающийся профессор биологии в колледже, но принцесса не разделяет страсть матери к науке. «Боюсь, я твердый среднячок», – весело делится она.
«Когда мы увидели фотографии отца, наследного принца, сомнений не осталось. Мне сказали, что я похожа на него». Не то слово. Нос и высокие скулы говорят сами за себя. «Мама дала мне электронный адрес их общего знакомого из колледжа. Я написала ему короткое сообщение…» Она пожимает плечами. Остальное – уже история. Через неделю СМИ знали о случившемся, и принцесса Изуми была в дороге. Далее случилась череда неудач.
«Мой приезд в Японию не был гладким, – без стеснения делится принцесса Изуми. – Скорее наоборот». Она с нетерпением ждала воссоединения с Японией (особенно ей нравятся дораяки), но столкнулась на пути со множеством препятствий, и главное из них – ее американское воспитание. «Я испытывала двоякое чувство: как будто возвращаюсь домой и одновременно – нет. Быть японкой в Штатах непросто. Живя в городе, где преобладает белое население, я боролась со своей индивидуальностью. Поэтому мои ожидания от Японии были высокими и не совсем обоснованными. Быть может, я никогда не смогу познать культуру так, как человек, родившийся здесь [в Японии]. Я иностранка и в то же время нет. Такой вот парадокс». Трудностей добавляет языковой барьер. Принцесса Изуми изучает японский, но как только она приехала, не поняла ни слова. «После Второй мировой войны [тихоокеанский театр военных действий Второй мировой войны] мои бабушка и дедушка перестали говорить по-японски. Они хотели полностью ассимилироваться в Америке. Я не застала их в живых. Поэтому большая часть истории моей семьи была потеряна».