Чувство беспомощности часто заставляет людей уходить в регресс – одну из самых простых психических защит, которая проявляется в том, что человек возвращается в детское состояние слабого, беззащитного, голодного, растерянного. Это нередко бывает даже после того, как человек набрался смелости вести себя по-другому, например, дал отпор токсичному родителю, не повелся на манипуляции, отказался обслуживать чужие интересы, но после этого возвращается к прежнему образу мыслей, чувств и поведения. Взрослая женщина может заявить о своих амбициях и после этого впасть в состояние угодливой девочки со слабым голосом. Мужчина может потребовать увеличения зарплаты и после этого стать очень мягким, обходительным и услужливым со своим начальником.
Взрослому человеку из неблагополучной семьи бывает очень трудно отстаивать свои права, потому что это, согласно прошлому опыту, может вызвать раздражение окружающих. А поскольку мир такими детьми часто воспринимается как враждебный, то недовольство других сильно пугает. Вообще жизнь так устроена, что отстаивание своих прав нередко приносит дискомфорт окружающим людям (коллегам, руководству, родственникам), это нормально. Но человек может очень сильно бояться потерять их расположение и поэтому проявление своей воли может даже казаться безумием, и после таких проявлений человек может провалиться в беспомощность.
Многие взрослые, чувствующие себя беспомощными, действуют по принципу «от обратного». Например, если взрос-лый ребенок ощущает беспомощность перед навязчивым ощущением опасности и высокой вероятности получения какого-либо ущерба от других людей или обстоятельств, то такой человек может эпизодически становиться очень разрушительным, грубым и агрессивным, нападая и обвиняя других. Цель такого поведения заключается в том, чтобы не столкнуться с собственной беспомощностью, и внутреннее рассуждение происходит примерно так: «Если мне что-то угрожает и я не могу это изменить, я сам перейду в наступление и создам угрозу и разрушение, по крайней мере, это менее страшно, и я сам буду контролировать этот процесс». После инцидента человек может сожалеть о сказанном и сделанном, но в момент реализации этой фантазии человек ощущает себя не беспомощным, а всесильным и получает облегчение.
Другие действуют по принципу избегания. Например, если человек боится, что другой нанесет ему какой-то ущерб и человек будет беспомощен, то сближение начинает пугать и человек может избегать дружбы, любви и даже приятельских отношений, может отказаться от выгодного предложения по работе.
Еще одна тактика основана на потребности беспомощного человека уцепиться за кого-то, дающего надежду на защиту. Если эта потребность довольно сильная, она может перерасти в созависимость или симбиотические отношения. Беспомощный человек чувствует, что окружающий мир «разлетится на куски», если он не получит сообщение, доброе слово или улыбку. Его может охватить тревога, доходящая до паники, во время ожидания телефонного звонка или чувство покинутости, если человек, в котором он так нуждается, не может увидеться с ним. Но он не в состоянии порвать эту зависимость, даже понимая, что она приносит страдания и очень пагубная. Человек может быть в отношениях, полностью осознавая свою беспомощную зависимость от другого, и не иметь силы прервать их.
В принципе эту же стратегию использует каждый, кто ощущает себя и действует подобно безответственному, шаловливому ребенку, которого нельзя принимать всерьез. Некоторые невротичные люди постоянно практикуют такие отношения. Или, даже если они не ведут себя по-детски, они могут отказываться принимать себя всерьез в собственных чувствах. Функцию такого отношения можно увидеть в процессе анализа. Так, на пороге осознания собственных агрессивных наклонностей пациенты могут внезапно ощутить беспомощность, внезапно начать вести себя как дети, не желая ничего, кроме защиты и любви. Или у них могут быть сновидения, в которых они видят себя маленькими и беспомощными, носимыми на руках матери.
Некоторые люди реализуют чувство беспомощности в заболеваниях. Испытав эмоциональный стресс или почуяв угрозу противостояния, человек может заболеть или просто жаловаться на плохое самочувствие и сильную усталость. Беспомощность нередко является причиной ипохондрии и соматических заболеваний.
Еще один вариант разыгрывания чувства беспомощности – это ощущение своей беспомощности перед жизнью, в котором есть два варианта. Первый, «негативный», – это ощущение неминуемого рока, тяжелой судьбы, когда жизнь предопределена мрачными внешними факторами, которые всесильны и неизменны. Второй, «позитивный», – это ожидание, что проблемы решит чудо: «Меня примут на работу в прекрасную компанию» (при этом человек не делает попыток найти такую работу), «Я найду клад/выиграю в лотерею/быстро обогащусь с помощью какой-то схемы» и т. д.
Ощущение жизни у человека, который подвержен беспомощности, сопровождается ощущением невозможности существовать без внешних побудительных стимулов, задаваемых другими людьми или обстоятельствами. Человек может начать что-то делать, если его направят, заставят, воодушевят, покажут ему смысл дела и сообщат, насколько это важно. Такой человек ощущает себя податливым материалом, из которого можно сделать все, что угодно.
Отправной точкой в работе служит мысль о том, что беспомощность – это не врожденное, а выученное состояние[9]. Вы не родились с ним. Беспомощность, даже если она сильная, не является неотъемлемой и обязательной частью вашей личности. Вы не тождественны вашей беспомощности. В работе с этой идеей я предлагаю клиентам немного замедлиться и подумать о ней еще раз. Само понимание этой простой мысли нередко дает терапевтический эффект, потому что человек начинает смотреть на себя и свою беспомощность иначе. Беспомощность – это нечто, без чего я теоретически могу жить.
Следующим шагом служит мысль о том, что, если мы когда-то выучили состояние беспомощности, следовательно, можем попробовать отказаться от него. Если мы что-то приобрели, мы можем «вернуть» это обратно.
Частое состояние беспомощности говорит о том, что в результате травмы человек склонен так себя чувствовать. Другими словами, человек может быть не слабым и обладать достаточным количеством внутренних и внешних ресурсов, но склонен ощущать себя беспомощным и бессознательно преувеличивает свою слабость и даже упорно настаивает на ней. На уровне сознания эта мысль часто непонятна клиентам, и нередко нужно время, чтобы это осмыслить. Эта мысль также может вызвать раздражение и даже злость, потому что якобы выставляет травмированного человека обманщиком.
Один из основных путей выхода из беспомощности (наряду с проработкой тревоги, вины и стыда) заключается в работе с собственным гневом. Беспомощность, то есть «без помощи», «без мощи другого», – это отсутствие своей «мощи», «мощности». Чтобы эта «мощь» появилась, ее нужно разрешить, а не подавлять, меньше ее бояться. Разрешение гнева – один из способов пробуждения этой «мощи» и способности проявлять себя.
Здоровый гнев на родителей просыпается тогда, когда ребенок начинает осознавать ущерб, нанесенный ему. Признание вреда, а также его большого масштаба – это триггер гнева. Невозможно гневаться, если ущерба нет или ребенок отказывается его по каким-либо причинам увидеть. И наоборот, констатация вреда, его описание, вызывает волны гнева, который нужно принять и использовать в психологической работе для исцеления от последствий этого вреда.
Гнев – это естественная реакция, когда нам делают плохо, не видят и не слышат, не считаются с нами и нашими интересами. Это здоровый, адекватный гнев. Он дает возможность отстаивать свои границы, поэтому без гнева невозможна настоящая любовь и настоящие отношения с близкими и с коллегами. В таком гневе нет ничего плохого, наоборот, это нормальное проявление своей воли.
Взрослые дети из абьюзивных семей часто путают здоровый гнев с нездоровой агрессией. Это происходит потому, что в семье им не показали отличие одного от другого, а также внушили страх перед проявлением своего гнева, как будто это что-то ужасное, наносящее непоправимый ущерб. Детский гнев запрещается в большинстве токсичных семей, потому что гнев выводит детей к пониманию возможности защиты себя, делает их более устойчивыми, независимыми, то есть способствует развитию у них здоровой воли. Такими детьми сложнее манипулировать.
В обществах многих стран также есть негласные правила, что нельзя проявлять негативные эмоции (гнев, печаль, зависть, горевание, подозрение), а также настойчивость и волю. В результате под запрет попадают здоровые проявления гнева по защите своих границ, интересов, достоинства. При этом агрессия разрешена в культуре, например, в спорте, кино, а также в бизнесе, где «агрессивный захват рынка» подразумевает обычную деловую активность, при которой фирма энергично привлекает потребителей, в этом нет ничего плохого.
В результате семейных и социальных запретов взрослые дети не имеют в своем психическом опыте ощущения, что гнев и нездоровая агрессия – это два разных состояния, между которыми расположен длинный градиент чувств: раздражение – гнев – злость – сильная злость – агрессия – ярость. Когда мы находимся в здоровом гневе, это нормально. Когда в нездоровой агрессии – нет. Но дети из абьюзивных семей считают, что, если они проявляют здоровый гнев, они становятся «жестокими» или это может повлечь страшные непоправимые события: травмы, оскорбления, насилие. Так выражается бессознательная тревога по поводу проявления своей воли, в бессознательном уравниваются здоровый гнев и жестокость, хотя на уровне сознания очевидно, что это разные вещи.
В психоаналитической терапии, а также в других школах проявление св